Alexandra Reinhardt - Почтальон для Евы

– «Религии – это всего лишь разные пути к одной цели. Я рада, что ты обрела свой. Но если хочешь знать моё мнение, лично я никогда бы не смогла отступить от дороги, которую намолили мои предки».

Она встала и, оглядев комнату, будто перепроверяя себя, всё ли она успела сделать пока слушала долгую исповедь Евы, и начала прощаться:

– «Ладно, я оставлю тебя уже. Мне пора, до завтра! И да, чуть не забыла. Ева, не снимай с себя это кольцо, пожалуйста, даже в ванной. В деревне не знают, что дом теперь не пустует, мало ли найдутся какие-нибудь остолопы, желающие поживиться чужим имуществом».

Со словами: «Доброй ночи!», Ева поспешно стянула с себя прилипшую к телу футболку, обнажив татуировку с изображением индейского ловца снов через всю спину. Тонкие нити, перышки и узелки словно облизывали хрупкий позвоночник своей обладательницы.

Закрывая за собой дверь, Ясмина беззвучно помотала головой. Достаточно, пожалуй, на сегодня потрясений от своей новой, чересчур эмансипированной подруги.

Оставшись в одиночестве, Ева обернулась к кровати: «Ну что ж, приснись жених невесте, как говорится. Хотя нет. Жизнь что, совсем тебя не учит? Пожалуй, после всех твоих злоключений с мужиками-предателями и абьюзерами, тебе давно перекрыть этот кран любви и доверия к тем, кто этого совсем не заслуживает. Кстати, а где тут кран?».

Перелет, дорога в такси, беззвучное сражение с гадюкой и часовые откровения с добрым, но всё же малознакомым человеком – неужели все эти события были включены в одни сутки?

Вспотевшее тело, будто услышав приказ пожалеть себя, тут же заныло. Спина выгнулась в поисках нужного положения, способного дать хотя бы кратковременное облегчение, шея сделала круг, заставляя хозяйку осмотреть спальню. Блуждающий взгляд Евы упал на мужскую фотографию в маленькой рамке на тумбочке: «Ну, привет, кто бы ты ни был, очередной ушедший родственник! Интересно, а как наша набожная Ясмин относится к фотографиям в доме? Ведь, если я не ошибаюсь, все изображения людей в исламе запрещены. Не забыть бы спросить её об этом завтра. Пусть потопчется, смущаясь, в поисках ответа. Ну что, предок, судя по всему ты тут давно – подскажи мне, где тут ванная?».

Ева заглянула в крошечный, выложенный голубой керамической мозаикой, «выкидыш» своей спальни.

– «А вот и она… Хвала небу! Пусть и убогая, но мне сейчас не до капризов. Полноценный контрастный душ меня спасет!».

Раздеваясь, она повернула смеситель на максимум, давая застоявшейся воде стечь, и подошла к зеркалу. Грязное отражение погрузило её в мысли о том, что нужно всё-таки дозвониться до сестры или мамы, ведь уже прошел целый день без вестей от нее. Заставлять своих близких волноваться было не в её правилах. «Нужно перезагрузить телефон. Или что там делают в таких случаях, когда самый верный напарник начинает капризничать в чужой стране и давать сбои в момент, когда больше всего нужен?», – размышляла Ева, выкладывая содержимое своей косметички.

Она огляделась вокруг в поисках резинки или чего-то еще, чтобы собрать в пучок распущенные волосы. На противоположном краю ванны вперемешку с обмылками и бурым мочалом, она заметила забытую кем-то шпильку. Ева поморщилась, но всё же перегнулась через бортики. «Не заразиться бы чем тут», – успела проскочить её мысль, как вдруг произошло то, что заставило Еву вздрогнуть и затаить дыхание…

Позади неё послышался чей-то тяжелый харкающий кашель. Отчетливый, женский, прокуренный и грубый. Ева резко обернулась… В ванной никого не было. Она голышом выскочила в комнату. Неподвижная тюль на окне и картина над входом – вот и всё, что в этот момент подглядывало за ней. Соседи по комнате были прежними, то есть ни-ко-го.

В эту секунду кран дёрнулся, будто поперхнулся чем-то, и принялся изрыгать из себя ржавую пену и шум. Ева напряглась, схватила полотенце, чтобы прикрыть наготу, и медленно направилась обратно. Заглянув в ванную, не застав и там ни одной человеческой души, она с внутренним облегчением отважно шагнула обратно к неисправленному деревенскому водопроводу. Девушка аккуратно стукнула кран с наивной надеждой устранить засор таким примитивным приёмчиком, но кран продолжал «сморкаться» мутной водой, издавая звуки, похожие на смерть больного астмой.

Ева выпрямила шпильку и попыталась просунуть ее в шипящее отверстие. Проталкивая ее все дальше, ей показалось, что она нащупала причину засора. Что-то мягкое, скользкое и податливое застряло в коммуникации. Удостоверившись, что предмет удалось зацепить, она резко дёрнула самодельный крючок обратно.

На дно ванны со смачным звуком шлепнулся с остатками полусгнившей слизи, мыла и канализационного налета, сволоченный зловонный пучок седых волос.

Тонкие пальцы Евы мгновенно обхватили бортик ванны, и рвотный спазм едва не разорвал ее глотку. Ева вспомнила вдруг, как много лет подряд ее тошнило от еды, но те приступы никогда не сравнятся с выворачивающим отвращением, которое сейчас выскребало ее язык.

Опорожнившийся кран рванул тёмным потоком. Ванна стремительно начала наполняться какой-то густой чёрно-лиловой жижей. Давясь собственной рвотой и слезами, Ева дёрнулась от потока, отворачивая лицо. Как вдруг чьи-то костлявые, но такие сильные пальцы сжали ее беспомощный затылок и затолкали обратно в бурлящую вязкую струю. Хватаясь за свои волосы, затылок и невидимого противника, Ева начала истошно орать прямо под водой. Последние пузыри покидающего кислорода взрывались на поверхности гнилой жидкости, почти похоронившей ее голову под своей толщей. Ева сучила ногами по скользкому полу, никак не находя возможность хотя бы в чем-то обрести опору, чтобы оттолкнуться. Она судорожно царапала руками воздух и билась в конвульсиях, но спустя несколько секунд резко обмякла. В ушах колотил приглушенный звук напора, почти до краев наполнивший ванну, которая, похоже, и станет местом её гибели. Помутненное сознание Евы будто катилось в глубокий черный колодец, с далекого дна которого ее слух уловил чей-то мужской голос, позвавший: «Мааамааа!!!». Глаза Евы открылись, инстинкт самосохранения нажал на свой резервный спусковой крючок. Ева сгруппировалась и приказала себе: «Думай!». Она утопила свои пальцы в воде, и принялась шарить ими по дну, пытаясь нащупать заглушку.

Найдя, она со всей дури рывком потянула её на себя. Вода начала также стремительно отступать. Ее растерзанные легкие и последующий истошный крик, наконец, обрели воздух.

Ева повисла, перегнувшись через прабабкин чугун, сплевывая проглоченную вязкую слизь.

В её руке, вместо привычной пробки с цепочкой, была зажата гладкая, сверкающая от влаги, шахматная фигурка чёрного коня…