Арсений Донников - Фантастический Калейдоскоп: Ктулху фхтагн! Том I

Последней моей мыслью перед тем, как окончательно провалиться в беспамятство, было то, что на горе возвышаются развалины исполинского дольмена, настолько более древнего, чем тот, что возвели у меня на глазах, насколько египетские пирамиды старше современных небоскребов.

Очнулся я на успевшей мне надоесть полянке, возле журчащего ручья. Болела голова, но я почти не замечал этого охваченный исследовательским зудом. Превозмогая слабость, пошатываясь, я подошел к огромной скале, возвышавшейся над уже не интересовавшим меня дольменом. Теперь я знал, что «дома карликов» – лишь жалкое подражание зодчеству, пришедшему из неизмеримо более дальних веков. Я стоял на пороге нового открытия способного перевернуть все устоявшиеся представления о древних культурах и народах. Тогда я еще и не подозревал, насколько верным было это предположение.

Я взволнованно ощупывал замшелые камни, покрытые мхом. Сейчас они не несли и следа обработки и все же, прощупывая холодную поверхность, я буквально кожей чувствовал, что до меня к этим плитам уже прикасались человеческие руки. А может и не человеческие – в голову лезли всякие безумные байки: что это дело рук атлантов, гиперборейцев, а то и инопланетян.

Эти «предположения» ранее вызывавшие у меня лишь презрительную усмешку сейчас уже не казались недуманными и нелепыми. В самом деле, кто мог возвести столь грандиозное сооружение в такой седой древности, в которой официальная история предполагает только обезьяноподобных существ, ловящих ящериц под камнями. Чьи руки (а может быть механизмы) ворочали эти гигантские глыбы, кто с неведомой для нас целью строил эти монументальные сооружения, подавая пример строителям дольменов?

Теперь я понимал, что смуглый народ лишь по-обезьяньи копировал труд своих предшественников, не в силах постигнуть истинный смысл этого строительства, истолковав его в духе своих варварских верований.

Но теперь у меня была возможность узнать истинную цель строительства дольменов. Правда, сейчас я был слишком слаб и всерьез опасался, что после следующего путешествия в прошлое я могу и не вернуться. Однако обуявшее меня любопытство было подобно навязчивой идее. Я чувствовал, что навсегда лишусь сна, если сейчас же не разгадаю эту тайну. Лучше бы я просто оставил загадочные развалины в покое, но тогда я даже и представить не мог, какой ужас ждёт меня впереди.

Уже к вечеру почувствовав, что головная боль и слабость отступают, я готовился вновь предпринять путешествие по реке времени. На этот раз я высыпал на газету весь оставшийся порошок. Разделив его на шесть дорожек, я стал поочередно втягивать одну за другой, торопясь, чтобы не провалиться в неизвестность раньше времени. Как ни странно, я успел это сделать, еще удивился, что ничего не происходит. А затем меня словно огрели дубиной по голове, и я отключился.

Когда я очнулся, то поначалу испугался – не слишком ли далеко я унесся на этот раз? Горы исчезли – я лежал на рыхлой черной земле в сырой низине на берегу небольшой речки. Справа возвышалась стена гигантских папоротников и хвощей, из которых и выбегал ручей. А слева простиралась необозримая гладь – море. Его воды окрашивали в красный цвет лучи заходящего солнца. Никаких гор или холмов здесь не было, и я понял, что перенесся в те доисторические времена, когда сам Кавказ был огромным плоским островом, только поднявшимся из глубин внутреннего океана Тетис.

А прямо надо мной каменной глыбой нависало то, ради чего я оправился так далеко – великанский дольмен размером с дом. Посреди него зияла непролазной чернотой идеально круглая дыра, в которую мог бы протиснуться автомобиль.

Меня охватила безумная радость, что я вновь не промахнулся и очутился именно там, где хотел. Но ликование быстро сменилось недоумением – где же сами безымянные строители? Уже размечтавшийся, что я буду свидетелем небывалой стройки, я был разочарован – кроме самого дольмена, вокруг не было ни малейшего признака, что эти места когда-либо посещало человеческое существо.

Озадаченный таким неожиданным поворотом, я вновь принялся оглядывать окрестности. Мне бросилось в глаза то, что окружающая меня земля вовсе не была ровной и гладкой – ее поверхность испещряли кучки земли, похожие на те, что оставляют после себя кроты или дождевые черви, но гораздо больше. Они в изобилии усеивали все вокруг, оставляя чистой лишь прибрежную полосу. Нетронутой оставалась и земля рядом с дольменом – холмики начинались не ближе, чем в трех метрах от зловещего строения.

Да, именно зловещего – теперь при взгляде на огромный каменный «дом» я уже не испытывал той эйфории, с которой отправлялся в путешествие. Великанский дольмен вовсе не выглядел строением высокоразвитой цивилизации, которую я представлял в своих фантазиях. Это был угрюмый каменный гроб, при взгляде на который даже по моей призрачной спине бежали мурашки. Не радовали меня и раздувшиеся хвощи и плауны, растущие неподалеку, и земляные холмики: в голове всплывали пугающие догадки об их происхождении.

Мои тревожные мысли нарушило какое-то шевеление в папоротниках: извиваясь всем телом, оттуда выбежала сороконожка не меньше метра в длину. Я невольно содрогнулся от омерзения, хотя знал, что эта тварь не может меня увидеть. Быстро перебирая множеством лапок, гигантское насекомое скользило меж холмиков.

Все произошло так быстро, что я не успел опомниться. Один из холмиков вдруг взорвался комьями сырой земли, разлетевшимися в разные стороны. Мускулистая когтистая лапа крепко ухватила извивающееся тело, мощные челюсти клацнули, отрывая сороконожке голову. Онемев от ужаса, я разглядывал отвратительную тварь, восседавшую на «крыше» своего подземного обиталища и пожиравшую свой еще трепыхавшийся трофей.

Это существо немного напоминало человека, правда, очень маленького – в полный рост около полутора метров. Приземистое, коренастое, с длинными руками, больше напоминавшими лапы, это существо походило бы на обезьяну, если бы не было почти безволосым. Короткая шерсть обрамляла только безобразную морду с приплюснутым носом и большим ртом с отвислыми губами, обнажавшими желтые клыки.

Белесую чешуйчатую кожу покрывали темные пятна, делая ее похожей на змеиную или жабью. Большие выпученные глаза подслеповато щурились – чудище явно привыкло к подземному мраку. Даже тусклый свет закатного солнца был для него слишком ярок.

Выход первой твари стал сигналом – по всему пляжу вдруг начали вскрываться гигантские норы, из которых, словно большие черви, вылезали собратья подземного чудища. Вскоре по всему пляжу ковыляли эти нескладные гротескные существа, толкающиеся, огрызающиеся друг на друга. Кто-то из них был больше, кто-то меньше других, но в целом подземные твари мало отличались.