Арсений Донников - Фантастический Калейдоскоп: Ктулху фхтагн! Том I

Наши прежние представления о тайнах жизни и смерти окажутся в корне неверными, прекраснодушные предания о рае и аде – ничуть не более ложными, чем рационально-циничные воззрения атеистов о полном небытии. А что взамен? Древние обезьяноподобные недолюди поступали умнее нас, связывая своих мертвецов – любых мертвецов – и хороня их лицом вниз. Потому что после смерти человек превращается в нечто иное – и горе живущим, если это нечто продолжает вмешиваться в земную жизнь.

Разве мало легенд у самых разных народов, поверий, в которых, по сути, теряется грань между чудовищами, пожирающими мертвецов и самими «живыми» мертвецами. Разве у скандинавов легенды об оживших покойниках – драугах, не перемежаются с рассказами о змеевидных чудовищах, пожирающих трупы. И разве в той же Скандинавии не стоят каменные мегалиты, похожие на кавказские дольмены?

Я сижу на кровати и лихорадочно пишу в потрепанной тетрадке, чтобы хоть как-то отвлечься от предстоящей мне жуткой участи. Я уже слышу шипение за окном и шелест зарослей крапивы, раздвигаемой исполинским телом. Вот оно бьется в закрытые ставни, которые трещат под его напором. Но я уже не боюсь этой встречи – я жажду ее! Потому что только так я узнаю последнюю тайну дольменов.

Капитан Алан Стивенсон вышел на палубу, крепко сжимая в руках топор.

– Нет, капитан! Это неправильно! Вы все знаете, что это неправильно!

Крики Нортона были подобны бычьему рёву. Да и сам матрос по своим физическим данным вполне мог посоперничать с быком. Его держали шесть человек. Капитан подошёл к нему, вскинул топор.

– Нет!

Нортон рванулся, расшвыряв державших его людей, словно бойцовский пёс стаю дворняг. Матрос был быстр, но капитан оказался ещё быстрее. Лезвие топора ударило прямо по тёмно-синему трезубцу на лбу матроса и разрубило голову на две части. Брызнула кровь. Руки трупа, бывшего всего лишь пару секунд назад живым человеком, сжались в кулаки, но потом расслабились. Мёртвый Нортон со страшным грохотом упал на палубу.

Убитого погрузили на плот из чёрного дерева, и он тут же поплыл прочь, хотя никто не отталкивал его от корабля. Алан со смесью страха и отвращения смотрел ему вслед. На этот плот до Нортона уже клали девять человек, но он каждый раз возвращался за новыми жертвами. Между ним и «Изабеллой» было уже порядочное расстояние, когда из воды появились гигантские щупальца. Обхватив плот, они утянули его вниз.

Стивенсон облегчённо выдохнул, хорошо хоть морская тварь показалась не полностью. Он ещё толком не отошёл от чудовищной змеи, которую увидел в прошлый раз. Да, и хорошо, что море приняло дар. Висевшие паруса, походившие на жалкие тряпки, наполнил ветер, и корабль поплыл вперёд.

«Вот только надолго ли?» – горько усмехнулся Алан, подставляя лицо прохладному бризу, и сам себе ответил. – «Нет».

Стивенсон уже точно не помнил, когда «Изабеллу» стал преследовать этот проклятый штиль. Заглянул в судовой журнал. Около месяца назад. Сначала был ужасный шторм, потом сильный туман, а затем ветер пропал. Корабль замер, замерли и люди на нём. Все ждали у моря погоды. Зря. Дождались лишь палящего солнца и страшной жары. Когда наступила ночь, Алан поднял голову, но не нашёл на небе знакомых созвездий. Он решил, что солнце слишком сильно напекло голову за день, и решил лечь спать пораньше.

Ночью ему приснился страшный сон. Он увидел одну из пассажирок корабля. Фамилии не помнил, но кажется, её звали Бекки. Голова Бекки засияла, а когда яркий свет пропал, то Алан заметил у неё на лбу тёмно-синий трезубец. На горле появилась страшная рана, как будто её ударили ножом. Она упала за борт. Стивенсон подбежал к тому месту, где она стояла, думал мёртвое тело сразу пойдёт ко дну. Но нет, Бекки лежала на чёрном плоту. А затем Алан услышал шёпот, тихий, как плеск волн.

«Дар».

Стивенсон не придал значения сну, после кутежей в портовых кабаках ему ещё и не такое снилось. Вот только он уже много дней не брал в рот ни капли спиртного, а на лбу у Бекки действительно обнаружился тёмно-синий трезубец. Но самое неприятное – к левому борту «Изабеллы» «прилип» плот из чёрного дерева. Именно, что прилип. Когда Нортон попытался отпихнуть плот шестом, то ничего не вышло. Только зря сломал шест.

Прошёл день, два, а ветер всё не появлялся, тогда как солнце нещадно палило во всю. Миновала почти неделя, и Алан решился рассказать боцману, Нортону и самым верным членам команды о своём сне. Решение приняли единогласно: жизнь одной не стоила всех их жизней.

Кричащую и упирающуюся Бекки вытащили из каюты. Её родители хотели защитить дочь, но куда им было тягаться с командой морских волков. Скрутили, связали, бросили на деревянный пол.

Бекки потащили к левому борту, поближе к плоту. Резко схватив её за волосы, Стивенсон дёрнул голову несчастной вверх и полоснул ножом по горлу. Хлынувшая из раны кровь залила Алана с ног до головы. Матросы отпустили Бекки, он толкнул её за борт – прямо на плот. Толкнул слишком сильно. Стивенсон думал, что мёртвое тело скатится в воду, но оно как будто «прилипло» к плоту. А сам он, наоборот, «отлип» от борта «Изабеллы», словно пиявка, насосавшаяся крови, и поплыл прочь.

Когда корабль и плот разделяло уже футов сто, водную гладь вспорол акулий плавник. Таких громадин Алану видеть ещё не доводилось. Он чуть сам не свалился за борт от ужаса и удивления. Здоровенная пасть заглотила плот с мёртвой Бекки. На прощанье акула хлопнула хвостом по воде, подняв волну. Она ударила в «Изабеллу», забрызгав всех, кто стоял на палубе. И буквально сразу же подул прохладный ветерок, который стал постепенно крепчать, наполняя паруса жизнью.

Но его хватило только на три дня. Затем опять штиль, опять палящее солнце, опять проклятый чёрный плот и опять страшный сон. Трезубец появился на лбу у кока. Его следовало распотрошить, как рыбу.

«Дар».

Проснувшись, Алан первым делом сходил на камбуз за мясницким тесаком. Настал черёд жертвы. Море приняло дар. На этот раз за ним пришла какая-то тварь, помесь человека и зубастой лягушки с когтями. Размером монстр был с дом.

С тех пор каждые три дня море просило дары, и оно их получало. Лучше одна жизнь, чем многие.

Стивенсон думал записать то, что случилось сегодня с Нортоном в судовой журнал. Так он делал каждый раз, после того, как чёрный плот утаскивало под воду очередное чудовище. Алану было плевать, что эти записи будут уликами, что они указывали на него и членов его команды, как на убийц. Иногда он думал, что только ведение судового журнала удерживает его разум на плаву и не даёт погрузиться в пучины безумия. Так он продолжал чувствовать себя капитаном «Изабеллы», сохранял видимость контроля, давно уже утраченного.