Григорий Шепелев - Холодная комната

– В этом же подъезде, этажом ниже. Мартынова, Вероника Валерьевна. Задушили. Она была свидетельницей по делу. Я тут один, с Кременцовой. Жду.

Чёрный «ГАЗ-31 02» с включённой сиреной летел по Главной аллее Измайловского парка в сторону Первомайской. Андрей, заслуженный мастер спорта по автогонкам, превосходил самого себя. Юля Кременцова сидела сзади, судорожно сжимая двумя руками ручку двери, и не отрывала глаз от окна. Видела она какие-то смутные очертания и огни, точнее – их вихрь, очерчивавший вокруг изменчивые, головокружительные спирали. Сквозь вой сирены время от времени прорывались жалобные гудки подрезанных и едва не задетых автомобилей. У Кременцовой душа из пяток не поднималась ни на секунду. Её постылая жизнь внезапно ей стала очень мила. «Мне двадцать пять лет!» – думала она, – «Только двадцать пять! О, боже! Как страшно!

Алексей Хусаинов, сидевший рядом с водителем, говорил по радиотелефону новейшей модификации. Он звонил руководству, звонил Перинскому, звонил Бровкину – своему второму помощнику, и звонил Хомяковой Ольге – той самой женщине, у которой Артемьев врезал замок накануне. Дольше всего Хусаинов общался именно с нею. Он называл её Оленькой, успокаивал, убеждал и как бы шутя предостерегал, что если ей будет присвоен официальный статус свидетеля, то в прокуратуру придётся ездить как на работу, посему лучше дать разъяснения неформально. Женщина дважды бросала трубку, однако на третий раз всё же согласилась его принять, посулив сперва позвонить в городскую прокуратуру и навести о нём справки.

– Да что вы с ней канителитесь, с этой шваброй? – негодовал Андрей, включив третью скорость и выезжая на встречную для обгона целой колонны машин перед светофором, – надо бы опергруппу направить к ней – пусть дверь вышибут да мозги ей вправят маленько, чтоб разучилась трубки швырять!

– Так нельзя, дружок, – возразил Алексей Григорьевич, разминая пальцами сигарету, – время не то. Да и ерундой мы, кажется, занимаемся.

Пошёл дождь. «Волга» уже мчалась по Первомайской. Близ Пятой Парковой её резко обошёл большой внедорожник – «Шевроле Тахо». После обгона он неожиданно развернулся боком и встал, как вкопанный, перегородив Первомайку. Андрюшка еле успел ударить по тормозам. Десятка два-три тормозных колодок заскрежетало и сзади.

– Ого! – сказал Хусаинов, просунув руку за отворот пиджака, – это интересно!

– Ух, ты! – примерно таким же тоном пискнула Кременцова, чувствуя себя вырванной из лап тигра сердитым сторожем зоопарка, готовым дать ей по заднице, – во дела!

Из «Шевроле Тахо» выпрыгнули два джентльмена стильного вида и атлетического сложения. На одном был красный пиджак, на другом – зелёный. Пружинистыми походками они двинулись к «Волге».

– Вы что, взбесились? – крикнул Андрей, опустив стекло. Выходцы из джипа приблизились с двух сторон.

– Ты, братан, смотри, кому подрезаешь-то, – добродушно пролаял краснопиджачный, просунув руку, лучше сказать – ручищу, внутрь «Волги», – нам ведь до фонаря, что ты – мент!

С этими словами громила схватил Андрюшку за горло. Худенький автогонщик затрепыхался, задёргался, но, поскольку он посвятил всю жизнь лишь автомобильному спорту и никакому другому – сразу обмяк. Зелёнопиджачный, тем временем, молотил по «Волге» ногами в квадратноносых ботинках. Не доставая оружие, Хусаинов распахнул дверь, чтобы выйти, но босоногая Кременцова сделала это раньше. Захлопнув дверь перед шефом, она подсечкой свалила с ног зелёнопиджачного, и, расквасив ему нос пяткой, бросилась на второго. Тот отпустил Андрюшку и попытался её схватить, однако был схвачен сам – за запястье, и припечатан к асфальту таким изящным броском, что можно было подумать – не девушка подняла его на бедро, а слон поддел бивнем. При этом его зубам досталось не меньше, чем носу его напарника, потому что он влетел ртом в бордюр. Раздался довольно неплохой хруст.

– Убирайтесь, живо! – взвизгнула Кременцова, вырвав из кобуры пистолет. Вполне можно было этого и не делать, как и не топать ногой, притом забинтованной. Оба джентльмена разом вскочили на ноги, плюясь кровью, и энергично ринулись к джипу, который через секунду после того, как они в него запихнулись, сорвался с места и ускользнул за пределы видимости.

– Вот это, блин, Голливуд! – прохрипел Андрей, когда Кременцова вернулась в «Волгу». Ослабив галстук, прибавил:

– Ну, вы даёте, Юлия Александровна!

– Юлька наша давать умеет, – подтвердил Хусаинов и повернулся к помощнице, – ты повязку не промочила в луже?

– А что, нельзя повязку мочить?

– Конечно, нельзя! Зараза в раны проникнет – ногу оттяпают!

– Твою мать, – встревожилась Кременцова, – лучше бы вам, Алексей Григорьевич, сейчас голову оторвали! Андрюшка, дай ещё один бинт и перекись!

Весь остаток пути до Шестнадцатой Парковой Кременцова, вывернув ногу, дезинфицировала обильно кровоточившие ранки и забинтовывала ступню. Это у неё получилось лучше, чем в первый раз – нога как бы оказалась в белом носке с пустотой на пятке. Снятый же бинт спортсменка, не долго думая, вышвырнула в окно.

– Тебе говорили, что надо ехать в больницу, – бесил её Хусаинов.

– Если бы я в больницу поехала – вы бы ехали сейчас в морг, Алексей Григорьевич! Ну вас на хер, честное слово!

Первый и второй корпуса дома номер десять по Шестнадцатой Парковой находились возле дороги, третий же затерялся чёрт знает где – за помойкой, стройкой и детским садиком. Но Андрюшка быстро нашёл его и остановил машину перед подъездом. Тот был единственным.

– Всё, приехали, господа офицеры!

– Юлия Александровна, подожди меня здесь, я быстро, – проговорил Алексей Григорьевич, открывая дверь. Ответом ему было заявление, что он может не торопиться с Оленькой, пока Юлия Александровна будет здесь корчиться от боли. Пронаблюдав, как он, ссутулившись под дождём, шагает к подъезду со своим кейсом, Юлия Александровна высунула язык ему вслед, взяла у водителя сигареты и закурила на пару с ним. Некоторое время они молчали, слушая радио. Двор был светлым, но за его пределами далеко стояла плотная темень. Дождь усыпляюще шелестел по крыше машины.

– Андрюшка, а если мне в самом деле ногу отрежут, ты на мне женишься? – вдруг спросила тоскливым голосом Кременцова. Андрей, закашлявшись, повернулся к ней.

– Что за чушь? С какой пьяной радости тебе ногу должны отрезать?

– Ты на вопрос ответь.

– Но ведь я женат!

– Ты не разведёшься ради меня?

– Посмотрим.

– На что посмотрим-то? Что не видно сейчас?

Хусаинов, выйдя из лифта, полез в карман пиджака за спичками, потому что лифтовая площадка в форме угла освещалась одной-единственной лампочкой. Примыкали к этой площадке два коридора. Общие двери не были заперты, и за ними было светлее. Найдя нужную квартиру, следователь нажал на кнопку звонка. Дверь открылась сразу.