Светлана Марковец - История о потерянных душах

Оказавшись в своем кабинете, женщина раскрыла блокнот, но не могла сосредоточиться на важных записях. Она вновь задумалась, хотя всячески старалась отвлечься от мыслей. Но самые тяжелые из них прицепились к ней, словно маленькие чертята. Вопросы кружились в ее голове как рой злых пчел. «Если муж не хочет от меня ребенка, так ли дорога я ему? Если мужчина любит женщину, то в конечном итоге обязательно должен появиться плод их взаимной любви. А ее мужчина даже слышать об этом не хочет. Он согласен на все, лишь бы не ребенок. Хотя нам уже давно не двадцать, чтобы продолжать наслаждаться жизнью лишь вдвоем. Да и как ей наслаждаться, если ее жизнь – это всего лишь работа? Здесь ей поистине интересно, она хочет помочь людям, спасти их души от боли и зла, что когда-то причинили им другие. Но кто поможет ей? Должны быть близкие, должен быть кто-то, с кем можно было бы просто поговорить, рассказать, что накопилось на душе, что беспокоит или огорчает, или наоборот, веселит и радует. Но нет, она не может посвящать родителей в свои семейные проблемы. В итоге она только настроит родителей против мужа, вот все. С каких пор она начала замечать, что ее муж перестал быть для нее близким человеком? С какого дня, месяца, года он отдалился так, что ей не хотелось возвращаться домой?»

Аня заперла кабинет, положила ключи в карман и отправилась на осмотр пациентов. Состояние каждого из них оставалось неизменным. Окружающий мир порой оставляет на людях такие отпечатки, стереть которые под силу лишь чуду или смерти. Аня не могла надеяться на чудо и поэтому каждый новый день она билась со смертью, защищая своих пациентов. Отправив дежурную медсестру подготовить новую палату, психиатр толкнула дверь и вошла внутрь, надеясь увидеть все что угодно, но только не такую радостную улыбку пациента, который совсем недавно пережил приступ эпилепсии и всю ночь пролежал под капельницей. Сейчас же он стоял у окна, глядя на неё, словно ожидал её возвращения в аэропорту, а не в психиатрической клинике. Его улыбка была подобна солнцу, светившему в маленькое и тусклое окошко палаты.

– Здравствуй, Дмитрий, – она не могла не ответить на его улыбку. – Я вижу, ты в хорошем настроении сегодня?

Мужчина отошел от окна, протянув к ней руки, и не успела женщина опомниться, как оказалась в его объятьях. Аня внутренне собралась, привыкнув за врачебную практику к неожиданным действиям пациентов. Некоторые психиатры не поощряли телесные контакты врача с пациентами, но Аня не могла не прикасаться к ним. В этой жизни её пациенты ощущали слишком мало любви и ласки, и даже обычное похлопывание по спине или пожатие руки приносило им огромную радость и возвращало, хоть и на миг, веру в себя. Аня понимала, что Дмитрий мог бы с легкостью свернуть ей шею и попытаться сбежать из клиники. Несмотря на худобу, он имел крепкие мускулистые руки и кошачью ловкость. Она помнила, как несколько санитаров не могли справиться с ним, а что сможет она, хрупкая женщина, неспособная прихлопнуть даже муху? Но мужчина просто обнимал её, и казалось, счастливее человека вам не найти и во всем городе.

– Дмитрий, – сказала Аня и снова повторила его имя уже громче. Мужчина, словно очнувшись от сладкого сна, разжал объятья.

– Извини, – улыбнулся он и сел на кровать.

– Как твое самочувствие? – спросила она, присаживаясь на стул и пытаясь скрыть зевоту.

– У меня все хорошо.

– Это немного странно, так как вчера у тебя был приступ эпилепсии. Скажи, она давно у тебя?

– Эти приступы у меня с детства, но это не эпилепсия.

– Что же это, по-твоему?

– Таким образом Тьма хочет добраться до меня.

– Получается, она с самого детства преследует тебя?

– Да.

– Почему?

– Ей не понравилось, что я встал у нее на пути.

– Когда в последний раз у тебя был приступ?

– В детстве.

– Так давно? И до вчерашнего дня ни одного приступа? – удивилась Аня.

Дмитрий опустил взгляд на свои сцепленные руки и ответил:

– Просто все это время я был в лапах у Тьмы. Теперь она ищет меня. Если ищет, значит боится. Боится, что я снова помешаю ей убить тебя.

– Меня? Однажды она уже пыталась это сделать?

– Да, будь осторожнее. Теперь ты меньше спишь, так ведь?

Аня не ответила на его вопрос.

– Если тьма вернулась, почему же ты так счастлив, Дмитрий?

– Я хочу, чтобы ты всегда видела меня бодрым и радостным, – он заглянул в её глаза. – Все для того, чтобы ты не сомневалась в моей силе и удаче ни на секунду. Несмотря на всю горечь и утраты, которые Тьма будет наносить тебе, ты должна знать, что все будет хорошо. Мы справимся.

Аня не могла оторвать взгляд от его глаз, таких чистых, каким бывает только небо в морозную погоду. Глаза сумасшедшего просто не могли быть такими ясными и спокойными, глаза часто выдают то, что их носитель безумен и несет один лишь бред. Глаза Дмитрия четко говорили о том, что все слова, подобно глазам – чистая и холодная правда. Аня задумалась, как же человек должен верить в то, что говорит, чтобы взять под контроль весь свой организм. Дмитрий был чересчур спокоен – его мимика, движения, тембр голоса и размер зрачков, все говорило о том, что он совершенно прав. Если бы не одно «но» – стены психиатрической клиники, где каждое слово – это ложь во спасение, из чьих бы уст она не лилась. Будь то врач, который обещает пациенту в скором времени выздоровление и обычную жизнь без таблеток или сам пациент, что своей ложью закрывается от душевной боли.

– Раз ты так счастлив, – улыбнулась Аня, – то, думаю, что хорошие новости тебе не помешают.

Женщина открыла блокнот, и попутно делая записи, следила за реакцией пациента.

– Первое, что мы сегодня сделаем, отправимся к парикмахеру. Ты не против? В нашей клинике нет обязательного пункта насчет стрижки и бритья пациентов, но мне кажется, что тебе самому будет намного удобнее и комфортнее. Как ты на это смотришь?

Дмитрий молчал, из-за чего Аня начала сомневаться в сотрудничестве с её идеями.

– Я не против смены имиджа, – улыбнулся он и развеял её сомнения.

– Хорошо. Вторым пунктом я назначу тебе препарат, который поможет смягчить или вовсе избавит тебя от приступов.

– Как он называется?

– Я остановилась на карбамазепине. Какие таблетки ты принимал раньше?

– Никакие.

Женщина вздохнула. Никто даже не пытался лечить ребенка с эпилепсией. Неужели его оставили на произвол судьбы с такой болезнью? Потом все удивляются, откуда берутся озлобленные и психически неустойчивые люди.

– Ты любишь чернослив? – спросила она.

– Я? – удивился Дмитрий. – Не знаю, скорее всего, я даже забыл, каков он на вкус.

– Вот и хорошо, он еще успеет тебе надоесть. Ежедневно ты должен съедать столько чернослива, сколько будет у тебя в тарелке. Хорошо?