Роман Колесов - Сибирский подкидыш. Легенда тайги

– Всю эту чушь я уже слышал от стариков! Лучше дельное чего посоветуй, – нахмурился Семён. – А коли зайду на такую поляну, так пробегу и не замечу.

– Не пробежишь. Запомни другое, – покачала головой знахарка. – Если это предание правду говорит, то цветок тот светится. Не ярко, не как в сказках, но сияние имеет. Может, как сверчок блестит, а может, как огонек болотный. Но увидеть ты должен издалека, даже в непогоду. Увидеть, и обойти далеко.

– Я в байки не верю. Сколько тут живу, никаких чудес не видывал, только слухи вокруг! – пробасил Семён. – За Красной живицей дойду и вернусь на шестой день сюда, жди. И если Чернаву живой не застану…

Снова грянул гром.

– Не стоит угрожать мне, Семёнушка, – жестом прервала его знахарка. – Её жизнь сейчас в моих руках. Так что торопись, времени не теряй. Беги с Богом…

Спорить парень больше не стал. Бросил последний взгляд на жену, перекрестился и бегом рванул в стену ливня, расплёскивая сапогами грязь…

***

Цепляясь руками за камни и коренья, Семён взобрался на очередной склон и упал на четвереньки.

Сплюнув дождевую воду в сторону, он пристально огляделся по сторонам.

Полуразмытый водой муравейник под корнями уходил пологой стороной назад к югу. С обратной стороны ствола зеленел мох. Взяв путь на север, Семён зарычал от напряжения и, поднявшись снова, бросился напролом через кустарник.

Ещё не меньше часа прошло в беспрестанном беге.

Буря не унималась, только нарастала, всё сильнее раскачивая стволы и частенько обрушивая ветхий сухостой берёз. Перепрыгивая через бурелом и проползая под упавшими корягами, Семён, стиснув зубы, двигался вперёд.

Однако, всё чаще его взгляд скользил в сторону.

Может, чудилось среди бури, среди колыхания ветвей и шума дождя. Но какое-то неуловимое, неестественное движение преследовало его попятам. Это ощущение чужого присутствия нарастало с каждой секундой.

Наконец нервы парня сдали, и он остановился. Вцепившись пальцами в икону под рубахой, Семён прошептал молитву и резко обернулся вправо.

Поодаль, среди стройных, блестящих от влаги стволов стояла тень.

Его собственная, черная тень в точности повторяющая силуэт, вместе с котомкой и с ружьем. И все бы ничего, и не было бы никакого страха, если бы не один момент. Никакой тени там и быть не могло, на пустом-то месте.

Да и света не было почти, только редкий блеск молний. Небо трещало, вспыхивало белым, а тень не менялась, не удлинялась и не исчезала даже при самом слабом свете.

«…не разговаривай, не оборачивайся…» – зазвучал в памяти шёпот Сычихи. – Коли чего увидишь – мимо проходи.

– Ну, до Купалы мы еще не дожили, стало быть и бояться нечего! – проворчал Семён и вновь бросился в бег по бурелому.

Через сотню шагов он не выдержал и опять поглядел вправо. Тень никуда не делась, разве что стала гораздо ближе. Обрела четкие очертания, и, казалось, почернела ещё больше.

Несколько раз глубоко вдохнув, парень сорвал с плеча ружьё и достал из котомки порох. Заботливо прикрывая кисет от дождя, щедро всыпал под боек, и закинул в ствол пригоршню дроби.

Тень повторила все его движения в точности.

Прикрывая рукой курок и порох, Семён поднял ружье наперевес одной правой и взял тень на прицел.

Тень прицелилась в ответ. И теперь, парень готов был поклясться, что слышал чужое дыхание…

Небо треснуло сеткой молний и за спиной парня ослепительно полыхнуло.

Семен обернулся, и как раз вовремя. Сбитый молнией ствол сосны валился прямиком на него. Парень отскочил в сторону, и через секунду дерево рухнуло, удушливо зашипев опаленной хвоей.

Быстро опомнившись, Семён снова поднял ружьё и обернулся в поисках тени. Она исчезла. Однако вместо черноты, взгляд его наткнулся на светлый силуэт. Древний старик в холщовой рубахе. Волосы перехвачены тесёмкой на старый манер.

Только вот с лицом деда этого было что-то не так. Больно уж рот широкий, раза в два больше обычного будет. Борода густая, пышная, глаза посажены глубоко. И глядит хмуро, исподлобья.

– Ты кто?! – смывая ладонью воду с лица, рявкнул Семён. – Откуда взялся тут?

– Это же ты ко мне пришел, молодец. С тебя и спрос! – пробасил старик из темноты. Затем протянул руку за спину и невесть откуда выгреб полную пригоршню ягод. Открыв широкую пасть, всыпал в неё землянику и принялся угрюмо пережёвывать. Видно было и зубы его, редкие и крупные, будто у коня.

Молодой охотник поглядел на него пару секунд, а затем отмахнулся.

– Нет у меня времени, с тобой в загадки играть. – Семён ружье разряжать не стал, закинул его на плечо и перелез через дымящуюся сосну. С другой стороны остановился и махнул рукой. – Домой иди, нечего в такую бурю тут делать!

Дед продолжал пережёвывать землянику, закидывая в рот одну пригоршню за другой.

– Нехорошо ты поступаешь, Семён, – громко ответил старик, сверкнув черной пастью, набитой ягодами. – Не вежливо. Проучить тебя надобно!

– Себя проучи, старый! – проворчал охотник и, перепахивая грязь, двинулся вверх, по пологому склону.

До корней дотянуться оставалось совсем чуть-чуть, когда сапог соскользнул, и Семён снова скатился к подножию холма. Мутные потоки воды захлестнули охотника, и скинули еще глубже, прямо в овраг.

В последний момент парень успел ухватиться рукой за голый, черный корень и, перехватываясь, упрямо вылез наверх. Упал на спину, оглядывая содранные в кровь ладони и выплевывая грязь изо рта. Обернулся.

Проклятый старик так и не шелохнулся, стоял там же, за дымящимся стволом упавшей сосны.

Семён уронил голову затылком в грязь и поглядел на пасмурное небо. Чёрные верхушки деревьев, будто лапы, закачались над ним под порывом ветра.

– Я ведь много не прошу, молодец! – голос деда прозвучал по-доброму, звонко даже. Он мигом оказался совсем рядом, по другую сторону оврага. – Облик я позабыл человечий, людей не видал давно. С трудом вспомнил, как люд выглядит, увидал тебя, так обрадовался. Парой слов перекинуться, поговорить, чайку попить. Большего и не прошу. Посиди со стариком, не убудет у тебя…

Семён поднялся на четвереньки и, цепляясь за травы, встал во весь рост. Поправил котомку на плече, ремень от ружья перекинул накрест и угрюмо поглядел на вершину склона.

– Не знаю, кто ты таков, отшельник ли, или блаженный… – не оборачиваясь проговорил парень. – Только помочь ничем не могу. Жена у меня при смерти, тороплюсь, – он опять вцепился ободранными руками в корни и подтянул себя наверх, а затем, кряхтя от напряжения, прокричал сквозь дождь. – Коли успею живицу достать, вернусь, посижу с тобой! А сейчас прощай, в путь пора мне!

Очередной раскат грома встрянул землю, молния подсветила мокрую листву бледными отблесками.