Василий Арсеньев - Сотник Лонгин

– Где ты? Почто ты меня покинул? Утешь меня!

Целый день мучилась родами царица, и, наконец, на свет появилась двойня божественных близнецов: мальчик – Гелиос и девочка – Селена, что значит «Луна».

Над городом разносился глас: «Радуйтесь! Пречистая родила. Свет победил!» Длинная, растянувшаяся на целую милю, процессия прошла от ворот храма Исиды по мосту, соединявшему остров Фарос с материком, и хлынула на улицы Александрии. Тысячи людей выходили поприветствовать богиню, родившую сына – впереди на золоченых носилках несли изваяние, изображавшее женщину с младенцем на руках. Статуя из белого мрамора была столь искусно выточена, что богиня казалась живой, кормящей свое дитя обнаженной грудью…

Густые длинные волосы, незаметно на пряди разобранные, свободно и мягко рассыпались по божественной шее; самую макушку окружал венок из всевозможных пестрых цветов, а как раз посредине, надо лбом, круглая пластинка излучала яркий свет, словно зеркало. Слева и справа круг завершали тянущиеся вверх змеи. Плащ, отливавший темным блеском, прикрывал наполовину наготу богини-матери. Как римские тоги, он свешивался густыми складками, a края были красиво обшиты бахромою. Вдоль каймы и по всей поверхности плаща мерцали звезды, а среди них полная луна излучала пламенное сияние. Там же, где волнами ниспадало дивное это покрывало, со всех сторон была нашита сплошная гирлянда из всех цветов и плодов, какие только существуют. Благовонные стопы были обуты в сандалии, сделанные из победных пальмовых листьев.

Жрецы Исиды возглашали благую весть:

– Радуйтесь! Пречистая родила. Свет победил!

Тем временем, в Сирию вторглись парфяне 5 5 Кочевой народ, покоривший Персию – прим. авт. . И не было силы, способной остановить нашествие конного полчища: римляне еще не оправились после сокрушительного разгрома армии Красса при Каррах. Этнарх Иудеи Гиркан сдался на милость победителей. Ирод бежал из Ерушалаима: сначала на свою Родину – в Идумею, потом, преследуемый парфянской конницей, обратился к арабам, с которыми состоял в близком родстве по матери, да царь Петры отказал ему в гостеприимстве, после чего Ирод пересек египетскую границу в намерении отплыть из Александрии в Рим. Зная о расположении Антония к Ироду, Клеопатра радушно приняла изгнанника в своем дворце и предложила ему командную должность в египетской армии. Ирод, однако, вежливо отказался:

– Благодарю, царица, за столь высокое доверие. С радостью принял бы твое предложение, но сознание долга велит мне продолжать путь, чтобы донести до Рима всю опасность нависшей угрозы.

Царица, восседая на троне из слоновой кости, сияла покровительственной улыбкой, а внутренний голос подсказывал ей: не бойся отпускать Ирода, ему предстоит опасное плавание, и кто знает, доберется ли он до Рима?

– Жаль, – пропела Клеопатра, состроив огорченный вид, – что столь доблестный муж не служит на благо Египта. Но ты прав – тебе нужно завершить свою миссию. Рим – наш общий друг и союзник. Я помогу тебе. Дам корабль быстроходный и запас продовольствия. Будь осторожен, тетрарх Галилейский.

Невзирая на позднюю осень, Ирод отправился в опасное путешествие по бурному морю. Впрочем, достигнув Родоса, он переждал на острове непогоду, а вскоре благополучно добрался до Рима, где, первым делом, навестил своего патрона – Марка Антония. Тот вышел в атриум из триклиния навеселе, изрядно выпивши, и даже заключил клиента в объятья:

– Ирод, дружище, не ожидал тебя видеть в Риме! Какими судьбами? Что ты такой мрачный? А я знаю лекарство от твоей хандры – хорошее вино, слегка разбавленное водой.

– Император, – вздохнул Ирод, – и рад бы веселиться. Да гонец я, который принес тебе худые вести. По обычаю меня надлежит предать лютой смерти.

– Где это видано, чтобы верных слуг казнили? – возмутился Антоний, быстро трезвея, и потребовал. – Говори, что случилось.

«Парфяне вероломно захватили Гиркана, убили брата моего Фасаила и посадили на трон Ерушалаима Антигона из царской династии Хасмонеев. Силы были неравны. Мне удалось вывести из города десять тысяч воинов. В семи милях к югу от Ерушалаима мы устроили засаду, в которую угодил отряд, посланный Антигоном. Я готов и дальше продолжать борьбу, но противник очень опасен. И только мощь римских легионов способна противостоять ему! Да сопутствует счастье и удача сенату и народу римскому!» – такими словами Ирод завершил свою речь в курии, помещении храма, где проходило заседание сената. По прибытии в Рим он преобразился,– сбрил бороду, сменил одежду, говорил только по-гречески. Теперь он стоял перед рядами каменных скамей, вырубленных в широкой полукруглой нише, в зале, который сверкал белизной сотен сенаторских тог с пурпурною каймой. Марк Агриппа, поймав беглый взгляд своего друга Октавиана, который сидел вместе с консулами и триумвирами на противоположном возвышении, поднялся с места.

– Ирод, – заговорил он по-гречески. – Отцам-сенаторам хорошо известно, что совсем недавно ты был преданным слугою убийцы Кесаря – Гая Кассия. После его смерти ты поспешно перебежал в противоположный стан и присягнул Марку Антонию. Можем ли мы теперь верить твоим словам? А если ты все выдумал…

Ирод изменился в лице, ощутив желание ответить грубостью, но, сделав усилие над собой, сдержался и проговорил с лицемерной любезностью в голосе:

– Зачем мне это нужно? Я – друг и союзник Рима. Кассию, – да, я служил, собирал для него деньги. Я был верен ему, как теперь верен Марку Антонию, поставленному вами, отцы-сенаторы, для управления восточными провинциями. Я верен сенату и римскому народу.

– Ты уходишь от прямого ответа на поставленный вопрос, – продолжал наседать на него Агриппа. – Докажи, что не состоишь в сговоре с парфянами. Развей наши подозрения на твой счет…

Зал заседаний зашумел недружественными возгласами, но едва с места поднялся Валерий Мессала, воцарилась тишина.

– Отцы-сенаторы, – заговорил он. – Я готов поручиться за этого человека. Его отец Антипатр, прокуратор Иудеи, был предан Риму до конца своих дней. Сам Ирод, будучи тетрархом Галилеи, наводил порядок на подвластной ему территории, обезопасил границы с Сирией, разгромил мятежников, нападавших на наши гарнизоны. Его словам можно верить – он, на самом деле, друг и союзник Рима, которому мы теперь обязаны протянуть руку помощи. А вместо этого, что мы делаем? – отталкиваем его. Нет. Великий Рим со своими друзьями так не поступает, отцы-сенаторы.

Оратор окончил свою речь. Курия притихла. Марк Антоний и Кесарь Октавиан о чем-то оживленно перешептывались.

– Гней Помпей, заняв Ерушалаим, ниспроверг Иудею. Полагаю, теперь, по прошествии двадцати лет, не осталось сомнений, что это решение было ошибочным. Настало время возродить Иудейское царство, а единственный человек, который достоин престола Ерушалаима, – ныне стоит перед вами, отцы-сенаторы. Это Ирод, сын Антипатра, – объявил Антоний, озвучив общее мнение триумвиров по этому вопросу. И тотчас, словно по мановению волшебной палочки, настроение сенаторов изменилось, – они, один за другим, стали высказываться в поддержку Ирода. Вопрос поставили на голосование. Вощеные дощечки взметнулись вверх, повторяя одну и ту же надпись: «Да».