Николай Ободников - Чертовидцы, или Кошмары Брянской области

– На дыбу его! И поиграть! Поиграть с ним!

– Лучше прокатить на капоте!

Голоса сплелись в скандирующий, насмешливый хор:

– Смерть ему! Смерть! С-с-сме-е-ерть!

Булат схватил себя за яйца:

– Ну, так идите и выкусите.

Однако все, ограничившись воплями, разбежались. Никто не рискнул принять вызов того, чья жизнь еще час назад считалась угасшей.

Булат направился в сторону полицейского управления. Там он рассчитывал получить информацию о местоположении Прохора Питонина – вспыльчивого капитана полиции, в свое время прикрывавшего сотрудников бюро буквой закона и классикой табельного оружия.

Если он правильно помнил, нужно было преодолеть каких-то четыре квартала. Четыре квартала, под завязку забитых паранормальным дерьмом! Но это всё же лучше, чем тащиться в южную часть города, где находилось отделение полиции, в котором работал капитан.

К мрачному удовлетворению Булата, он без особых проблем проделал весь путь. Молва о его возвращении разнеслась довольно быстро: дети тьмы спешили убраться куда подальше. Миновав сквер с пунцово-красными рябинами, притулившимися под светом фонарей, молодой человек вышел к полицейскому управлению.

Творилось черт-те что.

Со стороны парковки под открытым небом и примыкавшей к ней дороги, стиснутой домами Богучарской улицы, ковыляли выходцы из могил. Они осаждали трехэтажное здание управления. Многие щеголяли в погребальных костюмах и платьях, припорошенных комьями свежей земли. Нашлись и те, кто шествовал в одной лишь бирке из морга. Особенно выделялась голая стодвадцатикилограммовая женщина, из чьего Y-образного разреза на груди вытекал черный чай, выпитый сутки назад.

Мертвецы, зеленовато-почерневшие и безразличные, словно буквы, оповещающие о диагнозе «рак», лезли по баррикадам из полицейских машин. Без устали молотили хладными руками в центральные двери. В распахнутых окнах управления то и дело расцветали вспышки выстрелов. Грохот пальбы повторяющимся эхом заливал улицу.

Обороной, к радости Булата, командовал Питонин.

– Олени безмозглые! Бьем в головы! Только в головы! – Капитан, чуть выступив из окна третьего этажа на отлив, напоминал взбешенного зверя, метавшегося на скальном выступе. – Если они прорвутся, я перед смертью каждому из вас ноги переломаю!

Трупы падали, вставали и иногда отрывали от себя волокна холодного, слизистого мяса, после чего забрасывали его в открытые окна, деморализуя живых. Бледные лица защитников, озаряемые отблесками нагретых пороховых газов, заливал пот.

– Я так больше не могу! Я не выдержу этого чертова ужаса! – Последовал одиночный выстрел, и со второго этажа выпал младший сержант, пустивший себе в голову пилюлю свинцового успокоительного.

Его тело повалило несколько трупов.

Стрельба на миг стихла. Питонин похолодел. Он знал этого кретина. Родион Фокин. Дураку не исполнилось и двадцати. Даже звание получил только в прошлом месяце. Хорошо, что детей не оставил. Да и жена молодая – быстро выправится. Цинично, зато честно.

И всё же… жаль.

Полицейский пребывал в бешенстве и отчаянии. Особенно сейчас, когда Фокина принялись раздирать ненасытные твари.

– Кто еще раз вот так кинет товарищей – оставит семью без пенсии и прочих выплат! Обещаю! Лично всё пропью! – Питонин буквально задыхался от ярости.

Булат, видя, как младший сержант накрыл собой стол и теперь им ужинают, с сожалением покачал головой. Похоже, на сцене недостает только него. Оперевшись на серебристую «Toyota Corolla» 2012 года выпуска, он горласто крикнул:

– Эй, Капитон! Салют! Как оно? Как жизнь? Как печень? На новую еще не обменял?

Его голос привлек мертвых. Мгновение – и нежить направила раздутые, варикозные стопы к Булату.

Теплая, хлюпающая плоть!

Впереди ковыляла стодвадцатикилограммовая женщина с Y-образным разрезом среди отвисших, творожного вида грудей.

Полицейские в окнах с недоверием уставились на Булата. Те, кто отличались особой нервозностью, взяли его на мушку. Все знали, что бюро «Канун» было разбито наголову: один его сотрудник погиб, а второй пропал без вести.

И только Питонин проявил неожиданное здравомыслие.

– Ах ты ж, труподел хренов! – Он разразился дубовым, отшелушенным смехом. – Чего так долго-то, а? Я, что ли, за тебя должен разгребать эти авгиевы конюшни с трупами?

– Только не за оклад дворника. Нашего, из бюро, чего-нибудь не находил?

– А как же! Погоди.

Булат перевел взгляд на мертвецов, усиленно преодолевавших разделявшие их семнадцать метров. Разбил локтем окно тойоты, заглянул внутрь и взялся за магнитолу. На электронном табло высветился список доступных музыкальных треков. Что тут у нас? Классика. Урок немецкого «Неправильные глаголы». Михаил Круг? Прости, но сегодня юго-восточный, а не северный. А это что?

Булат расплылся в довольной улыбке. Это будет в самый раз.

В окне тем временем показался Питонин с двухметровой косой в руках – Костяной. Вопреки боевому имени, которое довольно легкомысленно дал Булат, кошмарная коса целиком состояла из полос углеродистой стали, вырванных из развороченных рельсов. Известно, что родилась она вместе с чудовищным слухом о женщине, перерезанной поездом и охотившейся на путников, имевших неосторожность оказаться ночью на железнодорожных путях.

В бюро «Канун» коса попала в качестве трофея, в те же сутки получив статус любимицы Булата.

Питонин с раздражением заворчал: коса, ощутив близость хозяина, тонко завибрировала. Полицейский прикинул расстояние. Метров шестьдесят, не меньше.

– Дерьмо. Булат, я не докину!

– Доверься ветру, Капитон!

Сотрудник бюро неким шестым чувством ощущал, что Костяная не подведет. Такая необъяснимая уверенность обычно бывает, когда предчувствуешь, что получишь премию – или попадешь под колёса фургончика скучающего таксидермиста. И то и другое лучше действительно предвидеть.

– «Доверься ветру». – Питонин отступил от окна. – Вот же говнюк. – Затем рванул вперед и, ни на что особо не рассчитывая, метнул косу на манер копья.

Костяная, ко всеобщему вздоху живых, противоестественно перешла в горизонтальное вращение. Скользя по воздуху бритвенным диском, она преодолела парковку с мертвецами и со шлепком влетела в раскрытую ладонь сотрудника бюро. После чего испустила легкую, сладкую вибрацию.

– Снова в деле, да, крошка? – Булат погладил ручку Костяной, плавно переходящую в острое полотно лезвия с кровостоками. Нырнул в тойоту и выкрутил в магнитоле громкость на полную; колонки зашипели. Запустил подобранный трек. – Ну что, восставшие, тряхнем песочком?

Загремели первые аккорды песни «Хочу перемен» группы «Кино», разносясь далеко по парковке и отражаясь от домов Богучарской.