Сергей Кудин - За все грехи сразу. Рассказы, которые пахнут

Перчатки нашлись на дне дубового комода. Мягкие как кожа младенца, удивительно тёплые, источающие тонкий сладковато-мускусный запах. В тот миг я подумал, именно так и пахнет сладкая жизнь. Они словно манили меня и я их натянул. С виду казались такими маленькими, деликатными, абсолютно дамскими, но пришлись в самую пору, сели как родные. А снять назад я их не смог. Они стали моими руками или я сам стал перчатками. От испуга, я чуть не обоссался, заскулив попавшим в капкан волком и начал остервенело скрести свои ладони. Подбежал к грязному зеркалу; в этой собачьей будке оно не имело привилегии на чистоту. Таращясь крысиными, покрасневшими от лопнувших сосудов глазами, на меня смотрела пожилая женщина с крупным некрасивым носом. Её бецветная кожа напоминала ворох старых полуистлевших газет. Горчичного цвета пальто с меховым коричневым воротником, висело на её щуплом теле лохмотьями огородного чучела, моя покойная матушка таким отпугивала вороньё. Затем она вцепилась острыми когтями в свои (?) -мои (!) волосы и начала извергать всевозможные проклятия на румынском языке. И даже раскаты грома, обрушившиеся на Брайтон-Бич, не смогли заглушить этой отборной брани.

Мексика, Канкун, 2020.

В тот год, когда я переехала на Манхэттен, весь бомонд Нью-Йорка зачитывался рассказами Тамы Яновиц, а она сама часто мелькала по телевизору, такая нарядная, манерная, с лохматой причёской, яркая и блестящая, как Рождественская Ёлка перед Рокфеллер-центром. Тогда я ещё не знала, что буду её убивать. Впервые наша встреча состоялась на вечеринке полоумной советской диссидентки, так называемой, «поэтессы Ганны Гуцуляк». Косолапая Тыква организовала пафосные посиделки, приуроченные выходу её третьего сборника кошмарно бездарной поэзии, в духе повесившейся в свадебном платье, взятом напрокат (и при этом, фу, обосравшейся; финиш, достойный написанному при жизни) Олэны Василевой, внешне похожей на куклу Чаки и у того тоже нет сисек. Полная хуйня на сексуальную тематику с политическим уклоном. Надеюсь, Ганна сделает то же самое не причинив морального вреда свадебным салонам. Если бы не мой давний друг прилетевший из Лос-Анджелеса, Максимилиан Шелл, попросивший поехать с ним и назвавший меня «настоящим украшением любого вечера», я бы точно предпочла провести это время в своей новой уютной квартире. Макс всегда казался таким грустным, несчастным и одиноким, а после женитьбы на русской психопатке, по которой плакали смирительная рубашка и самые болезненные уколы, это ощущение ещё больше усилилось. Так я и составила ему компанию. Сверх моих сил было слушать сорокаминутную декламацию Косолапой Тыквы, закатывающую под лоб глаза, словно она вот-вот кончит от льющейся изо рта собственной муры, типа: «Америка- это не страна! Америка- это судьба!» Изумительно! Опиздически круто! Как она это делает? Откуда черпает вдохновение? Каким образом раздобыла Музу Нарративов? Милая Тыквонька, где этот подпольный магазинчик? Куплю сразу три! Меня уже реально начало тошнить и от вида её пыльного цвета парика, съехавшего набекрень вслед за хозяйкой, поэтому я вышла с бокалом шампанского покурить на балконе и прийти в себя, полюбовавшись видом малахитовой зелени вечернего Центрального Парка. Следом за мной вышла Тама, вернее сказать, «припорхала» и попросила сигарету. Вот так мы и познакомились. Она узнала меня и даже поинтересовалась почему я покинула съёмки в популярном сериале, на что я ей ответила правду: наконец закончился контракт и я наотрез отказалась его продлевать, и ни сейчас, ни в дальнейшем не планирую возвращение в мыльные оперы, мне хочется отдохнуть после стольких лет насыщенных съёмок и немного тишины не помешает. Она оказалась более лёгкой в реальной жизни, совершенно не такой пустой, жеманной и предсказуемо скучной, как на шоу Леттермана. Я даже немного прониклась к ней симпатией. Это уже сейчас я научилась за пять минут общения с незнакомым человеком понимать кто передо мной стоит, свежее мясо или съеденный вчера бифштекс, а тогда я ещё иногда допускала подобные ошибки. Остаток вечера мы с Тамой беседовали, поглощая канапе с чёрной икрой и хамон «Серрано» с дыней, благо мы обе не отличались ложной скромностью и публичными диетами, я пила шампанское Cristal, она исключительно красное вино, в которое периодически обмакивала свои тонкие пальцы. «Творческий вечер» Ганны Гуцуляк оказался для меня кастингом в Ад, но зато хоть вкусным.

Я не знаю, что на меня нашло, то ли шампанского было много, то ли вульгарные сладко-горькие духи Тамы вскружили мою голову, но мы как-то оказались у неё в квартире и в ту ночь переспали.

Я до сих пор не понимаю зачем я это сделала. Мне никогда не нравились женщины, а тем более такие как она, сочетающие дешевую бижутерию с изделиями из золота и предпочитающие театральный макияж в повседневной жизни.

На следующий день Тама прислала мне корзину белых роз с запиской «С любовью от Т», я попросила горничную забрать их себе, не люблю розы, они полны драматизма, я не такая. В тот же вечер Тама позвонила на мой телефон, я точно знаю, что не давала ей номер и приглашала меня на ужин, ссылаясь, что столик уже заказан. Мой ответ был отрицательным, я сказала, что у меня на вечер свои планы, из вежливости поблагодарила за присланные цветы и повесила трубку сообщив, что ко мне якобы пришли.

В час ночи меня выдернул из сна телефонный звонок, я схватила трубку и спросила «Алло?». Никто не ответил. Пару секунда я слышала тяжёлое дыхание, а потом громко включили музыку, запись заставки сериала «Даллас». Я бросила трубку, включила свет, с опаской уставилась на телефон. Недолго думая, я выдернула провод из штекера и злая вернулась в постель.

В 6 утра позвонила Тама и бодрым весёлым голосом приглашала меня на пробежку в Центральный парк, на что я ответила категорическим отказом и сказала, что подобные спортивные штуки мне интересны не более чем кто там первый высаживался на Луне. Я хотела спать и тишины, и приказала ей никогда в такое время меня не беспокоить. Она рассмеялась, извинилась и бросила трубку. Весь день у меня было испорченное настроение, даже находясь на восемнадцатом этаже, звуки Манхэттена казались неприлично громкими и раздражающими, и я не находила себе места до тех пор пока не позвонила моя агент с заманчивым предложением из Голливуда. Я проявила заинтересованность сразу, хоть агент и информировала, что моей партнёршей будет Фэй Данауэй, которая уже подтвердила своё участие. Фэй ещё с восьмидесятого недолюбливала меня, она так и не простила смеха по время премьерного показа «Дорогой мамочки» и видимо злилась на себя, за то что не прислушалась ко мне когда я советовала ей отказаться от роли и на меня, за мою дальновидность. Но я была совершенно не против поработать вместе с ней, в семьдесят седьмом у нас получился отличный результат.