Елизавета Радионова - Призраки прошлого

Темноволосая замерла, в удивлении глядя вслед Глэдис, вроде бы так её называл Баронет, который войдя в дом, сразу же приобнял жену за плечо, прижимая ту к своей груди и с гордостью окинул поместье взглядом. Елизавета опустила голову и прижала небольшую сумку к себе, глубоко вздыхая, в попытке справиться с нахлынувшим осознанием, что теперь ей придётся учиться жить по новому, в новом доме, в новой стране, в новых порядках.

– Пожалуй мне необходима книга этикета здешних краёв, – выдохнула бывшая княжна, поджимая губы. Такое отношение было непривычным для неё и даже оскорбительным, от того и отзывалось болью в сердце, казалось, будто здесь ей не рады, в собственных имениях, в которых ей жить ещё многие десятилетия и до конца.

– Глэдис порой бывает груба, – поглаживая жену, пожал плечами Томас, – Она здесь с самого своего рождения, поэтому мы воспринимаем её, как тётушку. Порой злую, в большинстве случаев злую, но всё же тётушку.

– Thomas, honey! – нежный оклик отвлёк пару друг от друга и Елизавета с восхищением посмотрела на высокую девушку, чьи яркие глаза светились от счастья. Элеонора Баршеп, сестра Томаса, лёгким шагом, словно подплыла к юноше и притянула того к себе, с наслаждением прикрывая глаза, ощущая мужские руки, обнимающие её в ответ. Княжна стояла за спиной мужа и когда Элеонора перевела на неё взгляд, неловко улыбнулась, – Is it your missus?

– Yes, be gentle with her, okay? – шепнул Томас, отпуская сестру и представляя её супруге, – Это Элеонора, я рассказывал тебе.

– Я не очень хорошо говорю по-русски, – сделав шаг к невестке и натянув улыбку поприветствовала ту барышня, – Уповаю, что вскоре ты это исправишь. Теперь в нашем доме будет звучать только русская речь.

– Здравствуйте, – присела в реверансе Елизавета, скромно улыбнувшись, – Я безумно рада с вами познакомиться, Томас очень много о вас рассказывал!

– Интересно, что же? – обернувшись на брата, спросила светловолосая.

– Только хорошее! – подняв руку, испугалась миссис Баршеп, – Особенно он расхваливал вашу красоту. Но сейчас я вижу, что ни одна женщина с вами не сравнится, он был прав, – Баронесса обернулась на девушку и удовлетворённо кивнув, повела оголённым плечиком, сложив руки в замок, в подобной княжне манере.

– Как только приведёте себя в порядок после поездки, прошу к столу, – отчеканила Элеонора и отведя взгляд добавила чуть ближе, – Тогда и Эдвард вернётся.

– By the way, where is he? – нахмурился Томас, чуть задрав голову, пока его жена слегка приоткрыла губки, пытаясь догадаться, что он вообще сейчас сказал.

– He has been visiting Mr and Mrs Wallis since last night, – слегка цокнула языком Леди Баршеп Старшая, оборачиваясь к непонимающей невестке, – Эдвард – мой сын. Ему уже пять и с тех пор, как он обзавёлся друзьями – стал часто пропадать в гостях, а мне здесь, – запнулась Элеонора, медленно переведя взгляд на дверной проём, словно увидев в нём кого то, – так одиноко. Почти одной.

– Знаешь, – прервал сестру Томас, протягивая руку жене, – Мне не терпится показать Элизабет все комнаты, – Элеонора кивнула не оборачиваясь к супругам и медленно, не отрывая взгляда от проёма, направилась в другую комнату, – Начнём с спальни? – улыбнулся Баронет, протягивая Елизавету за подбородок к себе и оставляя лёгкий поцелуй на её губах. Княжна улыбнулась и взяв мужа под руку, направилась с ним вверх, по скрипучим ступеням, с наслаждением вдыхая аромат своего нового дома.

В имении стоял запах воска и ели.

Самой удивительной в доме Баршепов была библиотека, пусть небольшая, с несколькими книжными шкафчиками, в которых даже не помещалось всё книжное богатство, из-за чего стопки книг стояла по углам и у стен, но столь чарующая, пугающая и одновременно же с этим притягательная, что большую часть времени Елизавета пропадала именно там. До тех пор, пока страх не накрывал её волной и девушка, подняв длинное платье не сбегала вниз по лестнице, ближе к выходу из порой угнетающей атмосферы особняка, с желанием спрятаться от цепкого взгляда предков Томаса с картин. Ими был украшен весь дом, и девушка понимала, откуда у Элеоноры такой тяжёлый взгляд из-под редких, кое как видных ресниц. На самом деле Леди Баршеп Старшая была хороша собой. Некрасива, но привлекательна, в ней было что то волшебное, лёгкое, пусть и скрылось под толстым слоем грозности и строгости. Особенно хороши были её лёгкие кудри на светлых волосах, и зелёные яркие глаза, так выигрышно смотрящиеся на худом и бледном лице.

У Томаса была другая красота, непохожая. Невесомая, словно у облаков, которые с виду так просты и привычны, а порой от них не можешь отвести и взгляда. Его красота скрывалась в голосе, бархатном и нежном, порой грубым и громким настолько, что дом сотрясался. В его совсем белых руках, со временем покрывшиеся мозолями, но не утративших изящество и живность. В его взгляде, то нежном, то столь хитрым и властвующим.

Каждый портрет в доме баронетов отличался, не было идентично похожих лиц, что в семье Ветринских было нормой, взять хотя бы Петра, который был точной копией своего отца, даже в движениях и характере был виден князь Ветринский Старший.

Эдвард рос шкодливым мальчиком, в его глазах всегда была лисья хитрость, а непослушные кудри, словно ветки деревьев вздымались вверх даже, когда он просто стоял. Он не был похож на Элеонору, Элизабет скорее бы поверила в прямое родство между Томасом и мальчиком, всё-таки наследственность была необъяснимой вещью.

Для русской здесь всё было в новинку, порой она удивлялась даже простым вещам, чем веселила Баршепов, который, сдержав своё обещание, разговаривали в доме только на русском, порой путая слова, но с благодарностью глядя на Елизавету, которая исправляла их и порой даже объясняла правила русской речи. В замен на это Элеонора приносила ей книги и сама просвещала невестку в искусство английской речи, которая, по сравнению с французским, казалось темноволосой совсем лёгкой.

Со свадьбы прошло два месяца, пролетевшие незаметно в изучении новой жизни, осмотра почвы, которая залегала под её будущем. Томас нередко покидал дом, а возвращался ближе к вечеру, чем беспокоил свою жену, в огромном доме ей порой казалось, что она совсем одинока, даже если маленький Эдвард, желающий подружиться с новой персоной в доме, крутился вокруг неё, показывая игрушки и рассказывая о своих детских, невинных шалостях. В такие моменты перед глазами вставал образ родителей, их вечерние посиделки и долгие разговоры с матушкой, которая с искрой в глазах рассказывала о своей молодости. Княжна скучала по дому, по родине, но не жалела о своём решении, там ей было бы гораздо хуже.

Зал был обставлен светлой мебелью, а у окна располагался письменный стол, за которым обычно сидела Элеонора, склонившись над пергаментом и что то быстро на нём выписывая. Тишину заполнял лишь треск камина, рядом с которым сидела Елизавета, протягивая к нему руки, в попытке согреться холодными вечерами. Имения были стары, а потому наверху ветер скрипел и выл, к чему миссис Баршеп привыкла не сразу. В руках Томаса находилась газета, которую он читал, слегка приподняв брови и прикусив губу. Его сосредоточенное выражение лика было воистину прекрасно и в душе его супруги расцветала сирень, от нежности к своему мужу, в такие, казалось бы простые моменты.