Эль Стравински - Тень воды

– А что, собственно говоря, случилось?

– У меня угнали машину, – выпалила Нита. Говорить всю правду подруге она так и не осмелилась. Слишком много всего произошло вчера. И понять ее в данной ситуации могла только Рэнэ. И то не полностью.

– Что? Как угнали? Когда? – на лице Лиз проступил искренний испуг и неподдельный ужас, – Но, постой, а как действительно ты попала домой? Тебя Джек забрал? Или… Нита, я что-то тебя не понимаю.

Нита сама начинала себя не понимать. Именно она закрутила эту воронку лжи и выбираться из нее было слишком поздно.

– Я не знаю, как именно угнали машину, полиция сейчас этим занимается. Это случилось сразу после выставки. С такси была полнейшая неразбериха в связи с грозой. Домой меня подвез старый знакомый, но Джеку об этом лучше не знать. Понимаешь? Я бы тебя не просила, но…

Вся история была шита белыми нитками, одна ложь порождала другую и, Нита уже не могла остановиться.

– Я понимаю, милая, но, мне кажется, Джек не из тех мужчин, кто будет терпеть измены. Лучше быть честной, если уже не уверена в своих чувствах и отношениях, – Лиз знала, о чем говорит не понаслышке. За ее спиной уже был один неудачный брак, – Конечно, я тебе помогу. Не проблема. Если захочешь поговорить об этом – всегда буду рада выслушать.

– Да, я знаю. Это не совсем то, о чем ты подумала. Но, спасибо за поддержку. Я с этим разберусь сама.

– Вот и отлично, – уже чуть мягче улыбнулась Лиз, – но обещай, что принесешь новую картину в галерею для просмотра. Она определенно заслуживает внимания.

Нита тяжело вздохнула, несколько минут всматриваясь в картину, и, наконец-то, кивнула:

– Договорились, – деваться уже не было куда. Да и только один человек, вернее одна иностранка увидит ее творение. Прекрасный способ избавиться от улики, отправив ее на другой континент. Что могло плохого случиться?

После встречи с Элизабет Нита могла выдохнуть и дышать относительно спокойно. Да, возможно, полиция никак не свяжет ее и тот труп, но вот она сама так и не была уверена в своей непричастности. Нита совершенно ничего не помнила с момента потери сознания в воде и до того, как очнулась уже на берегу. Опять перед глазами вспышками проносилось тело незнакомки, раздвоенное дерево, порезы… Нита обхватила голову руками и сильнее сжала виски. Нужно гнать эту мысль, иначе она разрушит ее окончательно.

Работа в университете хоть как-то помогала отвлечься и не думать о случившемся. Полиция пока не беспокоила, и Джек тоже, кажется, успокоился. Все больше проводил времени в лаборатории. Складывалось впечатление, что он стоит на пороге великого открытия, о котором мечтал всю жизнь. Биохимия его самая первая и главная страсть. Он даже несколько раз отправлялся в антропологические экспедиции в Перу, Китай и даже Антарктику, чтобы больше понимать природу живого и привести все его формы к одному знаменателю. Именно из своих экспедиций он привозил погребальные маски. Пугающая коллекция постоянно ему напоминала о бренности жизни и близости смерти. Жизнь и смерть в единой формуле. Да, алхимики прошлого могли бы позавидовать подобному упорству и маниакальной жажде дойти до истины. Нита его прекрасно понимала, отчасти сама была такой. И эта жажда чего-то запредельного, наверное, была первостепенным, что так привлекло ее в Джеке.

Несколько раз Нита опять пыталась хоть что-то нарисовать, но на чистом холсте не появлялось даже мазка. Казалось, вдохновение полностью ее покинуло. А припрятанная картина из той злополучной ночи, молчаливо подтверждала, что подобного ей не повторить. Как же это было ужасно и прекрасно. Боже, неужели ее вдохновением может служить только что-то страшное и кровавое. «Убийца и монстр – вот кто ты теперь» – с этой мыслью Нита засыпала и просыпалась каждый день. Похоже, шаман ошибся в своих пророчествах. Ее картинам суждено было оказаться на мусорке или послужить доказательством преступления, но никак не менять судьбы других.

Нита знала старика Одинонка [9] Ondinnonk – (гуронский язык) тайные устремления души, проявляющиеся во снах. По описаниям миссионеров-иезуитов XVII века, ритуалы, связанные с истолкованием ondinnonk и нейтрализацией дурных знамений, полученных во сне, составляли суть религии гуронов. с самого детства. Бабушка приводила ее к нему, чтобы девочка знала свои корни, понимала свою культуру и не чувствовала себя изгоем. Нита могла часами рассматривать его ритуальный роуч [10] Роуч – мужской головной убор, украшение индейцев Северной Америки, изготовляемый из щетины или волоса различных животных и гораздо реже из перьев. : каждое перышко, бусину, ленту. Тогда для нее все эти горловые напевы и длинные истории казались сказками, прекрасными легендами о великом народе.

Она не видела Одинонка с самых похорон бабушки Магды, вплоть до прошлого лета. Эта часть жизни казалась безнадежно утерянной, даже нереальной. Словно ее и вовсе не было. Тогда в июльские жаркие ночи старик ей начал мерещиться в каждом сне и звать к себе. Но этот путь всего в 150 миль от Принстона к родному Джермантауну занял целую вечность. Все лето Нита гнала от себя эту навязчивую мысль и сны, пока не сдалась под их напором.

– Нита, девочка моя! – старик, как ни странно, сразу же ее узнал. Он словно и вправду ждал возвращения заблудшего дитя. Из маленькой пугливой девочки Нита превратилась в красивую женщину с грустными глазами. А вот над Одинонком время было не властно. Только седые длинный косы теперь спускались по плечам и ясные глаза немного утратили былой блеск.

– Наконец-то ты приехала, наконец-то ты вернулась домой, как и хотела Магда, – теплые, отеческие объятия Одинонка совершенно выбили Ниту из колеи. Она сама не понимала, что здесь делает. Все вокруг было таким до боли знакомым. Тихие улочки, низкие белые домики, разливистые берега Гудзона. Казалось, еще немного и вот из-за угла покажется маленькая девочка с косичками. Девочка, от которой не осталось ничего.

Дом старика стоял на отшибе. Совсем близко к лесу и реке. На деревянной веранде одиноко скрипело кресло-качалка с забытым пледом. Ветер играл колокольчиками над входной дверью. Словно и не было всех этих лет.

Старик, как и в детстве, угостил Ниту сладкими кукурузными лепешками и вишневым чаем. Каждый кусочек словно возвращал жизненную силу, что-то давно утраченное или отнятое. Это была странная встреча, но жизненно важная и необходимая. Нита знала это наверняка.

– Деточка, я давно тебе хотел кое-что отдать. Это для тебя оставила твоя бабушка, – шаман достал из небольшой резной шкатулки что-то похожее на длинный браслет или пояс.

– Этот вампум [11] Вампум – нанизанные на шнуры цилиндрические бусины из раковин вида Busycotypus canaliculatus, служившие североамериканским индейцам для различных целей. Эти пояса у алгонкинов и особенно у ирокезов имели ряд особых функций: они были украшением одежды, служили валютной единицей, а главное – с их помощью передавались разные важные сообщения. Такие вампумы у ирокезских племён обычно доставляли особые гонцы – вампумоносцы. Развитие вампумовых записей, по всей вероятности, привело бы к созданию и развитию у североамериканских индейцев письма. Магда сделала специально для тебя, в день твоего рождения.