Наталья Антарес - Шоковая терапия

Вы можете себе вообразить ситуацию, чтобы из пяти абонентов ни у одного не нашлось для меня трех тысяч? Да, кризис, да, новогодние праздники на носу, но я же не миллион прошу? Только одна сама без работы, у другой ребенка на операцию кладут, третий в запое, четвертый увяз в кредитах, а пятая даже причину отказа озвучить не удосужилась. Я обреченно пролистывала список контактов и чуть не плакала от безысходности. Всех знакомых по стройке и курсам переквалификации я уже обзвонила, одноклассники-однокурсники вообще не в счет, они уже и толком не помнят, как меня звать, не то что деньги занимать, родственников нет, остались только коллеги по работе в университете, те самые, которые выжили меня из методического отдела и отдали на заклание, когда началось сокращение штатов. Формально я ни с кем из этих змеюк вроде бы и не ссорилась, ушла я также тихо, как и пришла, а горькой обиды в моих глазах скорее всего никто и не заметил. Придется смирить гордыню и, скрепя сердце, попытать счастья в этом осином гнезде, иначе не избежать мне грандиозного позора.

–Марта? Суханова? – удивилась Вероника, старший методист, не попавшая под раздачу благодаря не столько выдающимся профессиональным качествам, сколько дальнему родству с проректором, – а мы с девчонками тебя недавно вспоминали. Ты сейчас вообще где? Катька Никольская рассказывала, что видела тебя в соцзащите… Всё так плохо, или ей это по пьяной лавочке померещилось?

–Нет, я на самом деле стою на бирже труда, – с избытком подбросила Веронике пищи для злословия я, – с работой сейчас сложно, я использую любые шансы. А как у вас? Больше сокращений не было?

–Слухи ходят, но пока бог миловал, – коротко описала обстановку Вероника, – Марта, я понимаю, что ты насчет вакансий хочешь спросить, но обрадовать мне тебя нечем. Все за свои места держатся мертвой хваткой, даже бабка Рушникова сверхурочно выходит, а Катюха всю неделю в рот капли не берет, чтобы на работе не спалиться. На выходных, конечно, квасит, но в будние дни теперь ни-ни.

–Да я вообще-то по другому вопросу звоню, – волевым усилием выдавила я, задыхаясь от презрения к самой себе, – Верунь, выручай, займи три штуки до конца недели, очень надо.

–А что случилось? – даже на расстоянии я в красках представила, как по круглому, словно очерченному под циркуль, лицу Вероники разливается неуемное любопытство. Ладно, пусть методический отдел получит тему для обсуждения, а я – свою порцию унижения. Переживу, бывало и хуже.

–Немного не рассчитала деньги, – издала тяжелый, как поддон кирпичей, вздох я, – не хватает ровно трех тысяч для погашения кредита, а срок поджимает. Если завтра не внесу ежемесячный платеж, начислят пеню, ну и всё такое, сама знаешь. Вера, у меня зарплата через пару дней, я сразу отдам.

–Ну, можно, в принципе, – протянула Вероника, и у меня отлегло от сердца. Хотя в том, что свободные средства у моей бывшей коллеги имелись, я не сомневалась: работа в методотделе являлась для нее в большей мере возможностью доказать обеспечивающему семью мужу собственную значимость. Веронике нравилось строить из себя независимую женщину, хотя всем вокруг было великолепно известно, что ее оклад не покрывает даже затрат на косметику.

–Спасибо, Верунь, – воспрянула духом я, – если я рано утром к тебе подскочу, нормально? Не разбужу?

–Да не за что, – снисходительно усмехнулась Вероника, – только ты в универ подъезжай, ладно, я там с восьми буду. Послезавтра комиссию ждем, вот и выгнали весь отдел на работу в воскресенье. Домой лучше не надо, муж не одобряет, когда я кому-то занимаю…

–Как удобно тебе, – я закусила губу, но выдвигать условий не стала. Хочет организовать развлекательное шоу для всего отдела – на здоровье. В конце концов еще классик утверждал, что бедность – не порок, стыдиться мне нечего. Я не виновата, что правительство довело страну до ручки, девальвировало национальную валюту и вышвырнуло на улицу тысячи людей? Я была хорошим сотрудником, и любому здравомыслящему человеку очевидно, что сократили меня совершенно несправедливо, а, следовательно, стыдиться надо тем, кого спасла мохнатая лапа в руководстве вуза.

–Тогда договорились, – подвела итог Вероника, – жду тебя на турникете около восьми. Как раз с девчонками увидишься, хоть на бегу, но поболтаем.

–С преогромным удовольствием, – невнятно пробормотала я, – еще раз спасибо, пока!

Я знала, что в это самое мгновение Вероника уже обзванивает весь курятник, чтобы ни одна из клуш не опоздала к назначенному времени. Утром бывшие коллеги обступят меня со всех сторон и примутся наперебой кудахтать, как жестоко со мной обошлась судьба. Обязательно спросят, почему я не обращусь за помощью к своему парню, а, услышав, что мы с Артемом больше не живем вместе, дружно захлопают крыльями и начнут выпытывать, что послужило причиной расставания. Ну и пусть квохчут сколько угодно, настанет и на моей улице праздник, они еще будут от зависти умирать, когда я выложу в соцсети фотографии с горнолыжного курорта в Австрийских Альпах.

–Где тебя носит? – с порога накинулась на меня Илона, – мы с мамой уже заколебались посуду мыть.

–Особенно ты, бедная, перетрудилась, – огрызнулась я, – смотри, выйдешь замуж за своего Джафара, будешь с утра до вечера кастрюлями греметь.

–Ш-ш-ш, тихо! – молниеносно зажала мне рот сестричка, – отец может услышать.

–Ладно, молчу, – примирительно кивнула я, – только шила в мешке всё равно не утаишь.

–Без сопливых гололед, сама разберусь, – отмахнулась Илона, – иди на кухню, там мама зашивается, Доволен твой Игон?

–Вполне, за исключением твоих воплей «You must drink!» которые звучали примерно также угрожающе и зловеще, как «You must die!» – фыркнула я, расстегивая молнию на пуховике, – а ты, кстати, знаешь, что в исламе алкоголь находится под строжайшим запретом? Или ты, что называется, перед смертью не надышишься?

–Успокойся, блин, уже! – ультимативно потребовала сестренка, – не так уж много я и выпила, совсем чуть-чуть, для настроения. Мужчины любят веселых женщин с небольшими милыми недостатками, а не всех из себя правильных училок вроде тебя. Прими на заметку, а то Игон быстро сбежит от тебя к кому-нибудь попроще!

–На это раз уже я попрошу тебя не лезть в мои отношения, – отбила подачу я, – вы со стола все убрали?

–Осталось только скатерть снять, спроси у мамы, куда ее положить – моментально потеряла интерес к предмету разговора Илона и мрачным шепотом предупредила, – и держи язык за зубами насчет Джафара, поняла? Я сама подготовлю родителей, нечего им все сразу вываливать.

ГЛАВА XXI

На другой день ровно без четверти восемь я, как штык, стояла на университетской проходной, и толком не знала, так ли уж сильно я сожалею о том, что мне больше никто не принуждает тратить свои законные выходные на бесполезное бумагомарательство в преддверии очередной министерской проверки. С одной стороны, сокращение повергло меня в бездонную пучину нищеты, где я и поныне отчаянно барахталась в поисках источника к существованию, а с другой – я вырвалась из бюрократического плена, освободилась от оков подхалимства, а заодно избавилась от ежедневной необходимости поглубже забиваться в дальний угол, чтобы до моих несчастных ушей долетал минимальный процент непрерывных обсуждений чужих мужей. Да, мне было очень плохо без стабильной работы с невысоким, но регулярно выплачиваемым окладом, однако, при этом я замечательно себя чувствовала вдали от склочного коллектива и процветающего лизоблюдства. Не находись я сейчас в настолько тяжелых жизненных обстоятельствах, ноги бы моей в этой клоаке не было, однако, иного варианта поправить крайне шаткое материальное положение я при всем желании не видела.