Дамир Меркадер - ДАДЖАЛЬ. Том 1. Спасения нет

– Детали? – сухо спросила девушка.

– Сейчас изложу, – Генерал замешкался. – Только, знаете… подпишите для начала вот это.

Он протянул ей листок бумаги, и Лакаева, бегло прочитав текст, удивлённо вздёрнула густые брови.

– Форма допуска ноль?

– Вы можете отказаться.

– Простите, Генерал, вы неверно меня поняли. Я всего лишь удивилась, – спокойно ответила она и размашисто расписалась внизу бланка. – Внимательно слушаю.

– Для начала познакомитесь с ним у школы. Скажете, предстоит выполнить крайне важную миссию по спасению человечества, ну или нечто подобное. Подчеркните, что прекрасно осведомлены о его сверхспособностях и именно в них сейчас нуждается планета. Короче, обычная лапша на уши. Дальше привозите его ко мне: я отправлю мальчишку на проверку. Если всё складывается, как мы предполагаем, то он, считайте, в нашем штате на особом положении. Опять же, эти проклятые «если»… В общем, если по моей епархии всё срастётся, то вы куратор проекта, лейтенант. Сами понимаете: для молодой выпускницы получить такое задание – это огромная ответственность. Ну а если не срастётся… Что ж, в любом случае повышение не заставит себя ждать. Как у нас говорят, сатоьхначу салтичух эпсар хила. 5 5 Сатоьхначу салтичух эпсар хила (чеч.) – дословно: выносливый солдат стал офицером; аналог пословицы «плох тот солдат, что не мечтает стать генералом».

Такой девушки, как Залина, я не встречал никогда.

Подобные вещи обсуждать не принято, но… даже не знаю, стоит ли… в общем, я мгновенно и безнадёжно влюбился. Меня куда-то возили, что-то там делали, задавали какие-то вопросы, но я ничего не понимал. Лишь её прекрасные глаза стояли передо мной, и я делал так, как они приказывали.

Наконец, я очутился в странной комнате, пахнущей лекарствами и, кажется, мочой. От этой омерзительной вони, собственно, и пришёл немного в себя. На кровати лежало… лежало нечто. Да, нас с детства в медресе учили уважать старших, только это был даже не старик. Скелет, обтянутый дряблой кожей. Поначалу я решил, что он уже умер, но тут его белёсые глаза вытряхнулись наружу.

– Никогда я не был моралистом, – выплюнул на платок зеленоватую мокроту этот полутруп после долгого кашля, – но ты омерзителен.

Опешив, я спросил:

– Простите, с чего вы взяли…

– Да с того, – сварливо оборвал старик. – Вижу тебя насквозь, Вова. Алчен, лжив, похотлив, бездарен, глуп и труслив. Жаль тратить время, но придётся. Ладно, показывай, что умеешь.

В голове раздался голос Залины, и я понял, что нужен прорыв. Естественно, временные ворота открылись в её квартиру. Моя царица принимала душ.

– Ничего другого не ожидал, – то ли засмеялся, то ли закашлялся старик. – Ну, радует уже то, что ты так быстро можешь это делать безо всякого обучения. Хорошо. Жить будешь здесь. О матери мы позаботимся. Всё необходимое тебе принесут.

Почти три месяца я провёл наедине с этим мерзким типом в одной комнате. Лишь утром и вечером появлялся охранник, принося подносы с едой и питьём. В остальное время приходилось либо слушать брюзжание маразматика, либо его же храп, больше похожий на кваканье.

Не стану врать: иногда наши беседы протекали весьма интересно. Например, он объяснил, как работает биржа, кто за этим стоит и почему всё это – огромное надувательство. Порой рассказывал забавные истории из личной жизни о встрече с очень высокопоставленными персонами и доводил меня просто до истерического смеха.

Но главными, безусловно, были, если так можно выразиться, медитации.

Работали по следующей схеме. Он молчал час, молчал два, а затем вдруг как рявкнет: «Позор».

От неожиданности при этом всегда начинался прорыв, старик резво спрыгивал с кровати и внимательно туда вглядывался. Все три месяца он, разочарованно качая головой, медленно тащился обратно в постель.

И, наконец, настал день, когда я заслужил свободу.

Свои без малого двести лет жизни Милосердный существовал в трёх мирах.

Первый был унылым и серым, как и сам морской порт, в котором обитала их семья. Он рос мальчиком замкнутым, молчаливым, но добрым. Мать умерла, когда ему едва исполнилось десять лет, и пришлось помогать отцу ходить на утлом судёнышке за рыбой: дома ждало ещё пять голодных ртов, мал мала меньше. Он заменил им мать и отца, по возвращению засыпавшего от усталости в кресле у телевизора.

Через семь лет умер и отец. К тому времени мальчик уже стал опытным и уважаемым мореманом. Начальник порта подтвердил его права на судно, выдав сироте капитанскую лицензию бесплатно.

Шли годы. Братья подросли и вошли в семейный бизнес. Теперь у них было два новеньких траулера и небольшая прогулочная яхта. Старшая из сестёр готовилась к свадьбе. Маленькое, спокойное приморское счастье.

Наступило лето.

Такой жары давно не случалось в этих вечно дождливых краях. Семьёй решили собраться все вместе на яхте: отдохнуть, позагорать да и просто поболтать о том о сём. Заплыли подальше в море, искупались и улеглись с коктейлями на палубе, наслаждаясь под лёгкую музыку из приёмника неторопливой дружеской беседой.

Из ниоткуда, сверкая солнечными бликами, пришла полукилометровой высоты волна цунами.

Последнее, что он запомнил перед тем, как потерять сознание, это вырванный с мясом штурвал, который пытался удержать до последнего, и схватившую его за руку младшую сестрёнку, висящую над бездной…

Очнулся на берегу. Порта больше не было. Кругом – выброшенные на берег обломки судов. Разжав ладонь, увидел вцепившиеся мёртвой хваткой пальцы сестры.

Дальше время потеряло смысл. Его, видимо, лечили в психиатрической клинике – он не знал, сколько именно. Лишь иногда, выныривая из чудовищных кошмаров, ненадолго понимал, где находится, а затем кошмары вновь и вновь ломали его разум, погружая в пучину безумия.

Как-то утром он неожиданно проснулся абсолютно здоровым человеком. Подошёл к зеркалу над умывальником и увидел там седоволосого кряжистого, хоть и изрядно исхудавшего, мужчину с густой бородой. Выйдя в коридор, попросил у санитарки бриться, отчего та упала в обморок: безнадёжный больной, молчавший (если не считать криков во сне) почти двадцать лет, появился как призрак с того света.

В коридоре раздались медленные тяжёлые шаги. Кто-то приближался слева. Лица в полутьме видно не было, но он опустил глаза: в них словно бил изначальный свет, пронзавший когда-то новорождённую вселенную. На плечо опустилась рука, и в голове раздался голос:

– Время пришло, Милосердный.

Перед ним открылось временное окно. Так он оказался во втором мире.