Лидия Навталян - Отражение души

Рядом, вповалку были разбросаны трупы убитых им людей. Ему даже показалось, что вместе с ним картинку внизу созерцают и все те, кто нашел свой конец на этой горе. «Господи, – промелькнуло в его сознании, – это ведь я их всех…»

Закончить мысль у него не получилось. Постепенно картинка стала уменьшаться, удаляться так, как будто бы его стала поднимать вверх невидимая сила. Все вокруг стало кружиться, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее во всех плоскостях. Яркий свет неожиданно сменился полнейшим мраком. Все тот же голос, слышимый уже издалека, доносился до сознания…

− Ну что же, на этом моя работа исчерпана. Дальше отправляйся сам. На том конце тебя встретят, встретят те, кого на земле называют ангелами. Прощай.

И тишина, полнейшая темнота и вновь непонятные ощущения то ли полета, то ли вращения. Проблески света, внезапно появляющиеся и сопровождаемые странными звуками, неподдающиеся пониманию образы и картины, мелькающие то и дело со всех сторон. Пространство перестало быть привычным и знакомым. Трудно сказать, сколько времени продолжался этот калейдоскоп. Все прекратилось также внезапно, как и началось. Яркая вспышка, темнота, скорость движения увеличивается и вдруг полная неподвижность, мягкий, равномерно обволакивающий со всех сторон, приятный свет. Ощущение необыкновенной легкости и величайшего блаженства. Перед ним стали возникать видения прошлого. Все вокруг представляло собой постоянный поток информации, которая постепенно становилась понятной без слов, жестов, мимики, звуков. Он ясно стал осознавать, что исходящие импульсы информации воспринимаются им по-новому. Причем из общего, на первый взгляд хаоса, он каким-то образом мог отчетливо выделять то, что имело отношение только к нему.

«А где же встречающие?» – подумал он, немного, освоившись.

− Это все зависит от того, что или кого ты хочешь видеть, – неожиданно раздался спокойный и располагающий к себе голос, совсем не похожий на тот, что он слышал немногим ранее. Это обращение было немного неожиданным и застало Максима, уже привыкающего к новому состоянию, немного врасплох.

− Кто здесь?

− Всему свое время. Меня можешь называть, как пожелаешь. В любом случае со мной твой контакт будет коротким. То, что ты оказался здесь, это неправильно. Твоей душе еще рано сюда. Ты не выполнил того, зачем был рожден, твоя, почти оборвавшаяся жизнь, это досадное недоразумение, которое я с удовольствием исправлю.

− Но постойте! Подождите, кем бы вы ни были, ангелом или еще кем-то, раз уж я здесь, значит, так тому и быть, и вообще, у меня нет никакого желания возвращаться.

− Не надо противиться тому, что предопределено не нами и, поверь, не во вред нам. Я не могу ничего добавить. Единственное, что ты можешь знать сейчас, это то, что ты не совсем обычный обитатель планеты. Тебе предстоит узнать намного больше, чем на то имеют право остальные. Те вопросы, которые ты задаешь себе, найдут ответ, каждый в свое время. Терпение и все станет на свои места. А сейчас возвращайся, и пусть свершится чудо.

Через некоторое время все вокруг снова пришло в движение, повторяя события в хронологической последовательности, только обратно и, как показалось ему, еще с большей скоростью. Как только все прекратилось, Максим сразу же почувствовал острую боль. Не совсем понимая, где находится, он осторожно приоткрыл глаза. Белый потолок, такие же стены, окна без занавесок, пустые койки рядом, какая-то девушка вся в белом, дремавшая на стуле, и неприятный запах, ударивший в нос. Он попытался пошевелиться, но сразу оставил свою попытку из-за резкой боли, пронизавшей все тело.

«Где я? Что происходит?» – подумал он, но выговорить не смог.

Услышав его стон, медсестра открыла опухшие от недосыпания глаза и, не веря своим ушам, осторожно взяла Максима за запястье, немного наклонившись над ним и заглядывая ему в глаза.

− Кто ты? – выдавил он, превозмогая боль.

− Очнулся, заговорил, пришел в себя, – прошептала девушка, не веря случившемуся, – я сейчас, не волнуйся, все нормально, я позову врача.

Она плавно встала со стула и, не сводя с раненого взгляда, осторожно попятилась к двери.

− Не надо, не надо врача, – обретая дар речи, глухо прохрипел Максим. Я уже умер, я все знаю, все видел, просто посидите рядом и поговорите со мной.

− Хорошо, хорошо, вы только не волнуйтесь, – она приоткрыла дверь и, высунув голову в коридор, прокричала:

− Дежурный, хирурга сюда, скорее. Зотов пришел в сознание.

Мозг Максима лихорадочно работал, стараясь настроиться на привычный ритм. Голос девушки, доносившийся из ниоткуда, говорил что-то об очень сложной операции, что кризис уже позади, и раз уж он пришел в себя, опасность миновала. Он попытался вспомнить, что с ним произошло, но память, как залитая чернилами бумага, не позволяла ничего воспроизвести. Звуки становились все отчетливей, окружающая действительность все более ясной и осязаемой.

«Надо же такому привидеться: проводники, ангелы, чертовщина какая-то», – подумал он, разглядывая трещинки на потолке и не обращая никакого внимания на суетившуюся медсестру.

Вошел доктор, с ним кто-то еще. Максим скосил взгляд и увидел направляющегося к нему немолодого человека в очках и с бородкой, как у доктора Айболита. Присаживаясь на краешек стула, он привычным движением взял Максима за запястье, двумя пальцами, раздвинув пошире веки, заглянул в глаза и удовлетворенно заключил скрипучим голосом:

− Пульс нормальный, взгляд ясный, температура пока держится, но это нормально. Поздравляю с днем рождения, боец. Кто сказал, что чудес не бывает? Ведь никто не верил, что он выкарабкается. А, мои хорошие? – обращаясь уже к персоналу, добавил доктор, поучительно качая указательным пальцем.

− Никогда нельзя опускать руки, надо бороться за жизнь раненого до последнего удара сердца. Вот наша Леночка ни на секунду не сомневалась в успехе и все-таки выходила больного. Шутка ли, больше недели не отходила от койки и в буквальном смысле вытащила его с того света. Даже отъезд в Союз, и тот отложила. Молодец, так держать! Доктор взял в руки журнал назначений, внес в него дополнения и изменения и, протягивая его медсестре, скромно стоящей рядом, сказал:

− Вот, начинай прямо сейчас, – с сегодняшнего дня эти препараты. Я думаю, наш больной через неделю будет уже транспортабелен, тогда и будем готовить его к отправке «за реку». Скоро домой, если что понадобится, я буду у себя. Ну, ладненько, выздоравливай, солдат! И не обижай своего ангела-хранителя в косыночке.

Последние слова хирурга прозвучали как-то двусмысленно. Прищурив глаз, он заговорщически подмигнул Максиму и неторопливым шагом вышел из палаты.