Евгений Пышкин - Разбудить цербера

Он открыл на случайной странице.

«Меня многие могут обвинить, и сие на первый взгляд справедливо, что я не уделяю внимания личности Иисуса Христа, будто умаляю его историческую роль. Но это не так, точнее ошибочна попытка обвинить в небрежности. Хочу предупредить о том, что мое намеренное пренебрежение сим историческим персонажем лежит не в плоскости сугубо интимной, не имеет источника среди неразрешенных комплексов, запрятанных в подсознании. Пренебрежение лежит исключительно в плоскости рассудка, а, значит, ничего тайного для читателя нет и не должно быть. Когда я вознамерился создать книгу „Открытый путь“, я уже знал, что роль Спасителя в ней будет невелика, и все это по одной простой причине: не хотелось полоскать его имя. Ведь вспомните историю человечества от нашей эры и до недавних времен. Сколько зла и крови было пролито на Земле во имя его. Так отодвинем же Христа в сторону, не будем прикрываться им. Убирая его из философской системы координат моего произведения, я ставил одну цель: не порочить Христа и, кроме того, посмотреть в глаза реальности. Я сказал сам себе: „Уж если ты задумал продвигать в общество свое мировоззрение, то будь добр, не прикрывайся чужим именем и не надевай масок, и не важно, что это будут за маски – пророка Мухаммеда, Будды или Заратустры“. Поэтому и только поэтому Иисус отсутствует на этих страницах».

«Вполне здравая мысль, – подумал Фарме, – Санчес, конечно, многословен и велеречив, порой сумбурен, но рациональное зерно есть».

Дверь в кабинет отворилась.

– Здравствуй, милый. Уже приехал, а не сказался.

– Здравствуй, Элен. Поезд летел, как сумасшедший, приехал рано. Не хотел тебя будить.

Она увидела в его руке закрытую книгу и, узнав ее, спросила:

– Тебя что-то беспокоит? Как прошел Конгресс?

Элен проплыла к столу, бесшумно придвинула кресло и, заняв его, посмотрела на мужа.

– Все в порядке. А заседание, как заседание. В этот раз, по-моему, даже скучновато было. Господин Санчес отказался от поста председателя до следующего раза, что многие и ожидали. Так что, без сенсаций. Кстати, когда ехал домой, в поезде познакомился с одним интересным человеком. Йозеф Мозес – его имя. Мы разговорились.

– О чем?

– Элен, ну, о чем могут беседовать две особи мужеского пола, разделенных тремя десятками лет и обремененных особым складом ума?

– Неужели о рыбалке и охоте? – произнесла она, улыбнувшись.

– Об «Открытом пути».

– Ты слишком много об этом думаешь.

Слова прозвучали четко, раздельно, прозвенев как стальные колокольчики. Вроде и не навязчиво, но посыл ясен.

– Философия – моя профессия.

– А кто против? Я говорю, хорошая книга у господина Санчеса вышла, но зачем зацикливаться?

– Ладно, впредь буду осторожнее. – Он убрал в стол «Открытый путь».

– О чем еще вы говорили?

– Дальше болтали о всякой ерунде, а реактивный поезд стальной стрелой пронзал прохладный воздух России, мимо нас летели сибирские реки, Урал…

– Не хочешь, не говори, но ты первый назвал Габриеля своим приемником.

– А это здесь причем? Да, было дело, видать, я ошибся. Обрадовался, что просто появился еще один талантливый человек, и, конечно, на волне хорошего настроения решил: у нас с ним есть общие точки соприкосновения. Ну, это пока есть. Он еще в начале пути, а куда его колея выведет, кто знает. Кстати, Санчес отмежевался в одном интервью от меня, и вновь был повод для радости. Значит, у Габриеля самостоятельный ум. Думаю, правильно, что дистанцировался, а то людская молва насочиняет небылиц, приукрасит тайнами, раздует мыльные пузыри событий. А ведь все загадки – это домысливания. Прочтут поверхностно «Последние дни Христа» и заговорят: «А вы знаете…», но междустрочия рождаются в умах читателей. Это они приписывают автору то, что он и не предполагал. Извини, Элен, я утомил тебя?

– Нет.

Она замолчала, но что хотела сказать, он знал. Зачем говорить, если и так все ясно. Анри понимал, его работа, планы о выпусках новых книг лишь надводная часть айсберга, а, скрывающаяся под темной гладью, почти невидимая никому – важнее. Дом, семья, уже выросшие дети, маленькие внуки и внучки – тихая радость и надежная гавань на излете лет. Когда он был молодым, то виделся ему узкий круг друзей у родного очага. Он мечтал об этом мирке, но иногда второй голос нашептывал ему, что желание иметь семью это всего лишь одна из форм эгоизма. Особая форма, хитрая и коварная. И до сих пор так. Порой сомнения накатывали, и всплывал вопрос: «А что я сделал в жизни?» Семья – дань социальным традициям. Она порой невыносима, порой приятна, но необходима. Без поддержки никуда. Ну, а кроме этого? Анри показалось, что должно существовать нечто важное и великое. Он не оспаривал прилюдно ценности близких отношений, но его всегда беспокоил сумрачный ангел странствий, бередивший душу фразой: «Не сиди на месте, двигайся, иди дальше, прыгай выше, ныряй глубже». Словно кто-то стоял за спиной и говорил ласкающие слух слова о странах за горизонтом, о великих океанах, метущихся на бирюзовом просторе. Но на самом деле Анри был тем самым океаном. Безбрежным. Неуемным. Ветер поднимал соленые воды, и жемчужная волна ударяла о берег. Фарме почудилось на мгновение, что вся его жизни – волны. Он пытается выйти за пределы самого себя. Теперь нет сомнений. Анри – океан. И вдруг вспыхнула в сознании очевидная мысль: «Габриель Санчес не думает о своих книгах. Он просто их пишет с холодной настойчивостью. Безразличие автора „Открытого пути“ к продуктам своего творчества есть признак того, что Санчес имеет ясную цель. Он ее видит, идет вперед, оставляя за собой книги, как покоренные города».

Элен ушла, сказав, что через полчаса она ждет его к завтраку. Он набрал номер.

– Здравствуйте, Йозеф.

– Господин Фарме? Приятно, очень приятно. Не ожидал, что вы так скоро позвоните.

– Да, Йозеф. Хотел с вами поделиться. – И Анри решил соврать: – я перечитал «Открытый путь».

– И?

– Ничего не нашел, кроме Христа, точнее он вынесен за пределы книги.

– Вот видите.

– Мне это ни о чем не говорит, но я звоню по другому поводу. Я еще больше заинтересовался господином Санчесом, и вспомнил, что не знаю его биографии.

– Удивительно, но в нашу информационную эру о нем мало сведений. А знаете что, господин Фарме, встретимся в выходные? Вы как?

– Не возражаю.

– В узком семейном кругу. – Фарме представил, как Йозеф улыбается на том конце.

– Ваши предложения?

– Пусть это будет альпийский горнолыжный курорт. Согласны?

– Конечно.

– Я позже перезвоню и сообщу подробности.

– Передаю себя в ваше полное распоряжение, и буду ждать звонка.

И через два дня Йозеф перезвонил и разрекламировал Церматт: