Нико Воронцов - Она зомби

В какой-то момент ударом колена ему удалось скинуть с себя одного из нападавших, после чего он сумел-таки с силой приложить башку другого к металлическому ребру стеллажа, с хрустом проломив ему при этом переносицу. В брызгах серого вещества и крови трупак тут же завалился в сторону.

От этого удара, стеллаж немного сдвинулся в сторону, отчего у бывшей дамы сердца бородача появилось куда больше возможности сучить по бетонному полу руками с обломанными ногтями.

– Ну не пидар ли ты после этого, а? – прохрипел бородач накинувшемуся на него другому трупаку, после чего, сделав финт ногой, врезал ему по корпусу.

Зомбак от этого удара снова отлетел в сторону, а рыжебородый, воспользовавшись возникшей паузой, с тревогой уставился на свои искусанные руки и, видимо, сделав для себя крайне неутешительные выводы, в агрессивной злости вскочил и снова приготовился обороняться.

Поверженный зомбак тем временем поднялся и снова перешел в нападение, и снова получил удар ногой по голове, который, от переполнившей Владимира отчаянной злости получился не в пример мощнее. Ботинок бородача просто-таки проломил черепную коробку нападавшего в районе виска и разнес ее в хлам.

– Уходим, – все еще раздосадовано осматривая свои искусанные руки, прохрипел Владимир мальчику.

– Уходим! – в истерике много громче повторил он, так как ребенок, все еще зажимая уши руками, его не услышал.

И как только мальчик выскочил в коридор, Владимир тут же последовал за ним, на мгновение, правда, задержавшись в дверном проеме и оглянувшись на поднимающуюся с пола Лику. Надо сказать, что было в этом его коротком взгляде на нее нечто совсем иное, нежели прежде, какое-то искреннее сожаление или даже настоящее, не рисованное, а вполне реальное сочувствие к бывшей.

Бенз был почти совсем уже на нуле и с этим определенно нужно было что-то делать.

Мотя остановился.

Вроде бы было тихо, только где-то в лесополосе неподалеку от станции технического обслуживания автомобилей время от времени трещали птицы, и, судя по всему, это были сороки.

В общем, не очень хороший знак, но выбора, как говорится, не было.

Мотя напялил на переносицу очки, надел на голову объемную вязаную шапку с большим помпоном, вооружился черным складным зонтом, пластиковым тазиком, молотком и отверткой, после чего потихоньку покинул автомобиль. Он даже дверцей хлопать не стал, а прикрыл ее максимально тихо и осторожно, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, после чего, мелкими перебежками от дерева к дереву, направился к автомобильной парковке.

И даже не смотря на всю осторожность, птицы сразу же заметили его. Треск их стал совсем другим, более дельным что ли, будто они и в самом деле общались между собой, предупреждая друг друга о появлении незнакомца.

Наконец одна из них спикировала на задержавшегося на пару мгновений в укрытии Мотю сзади и клюнула в помпон, после чего резко взяла вверх и уселась на ближайшем проводе электропередачи. Вот все-таки хорошо, что Мотя додумался надеть эту вязаную шапку, а то получил бы сейчас достаточно сильный удар клювом по темени.

Но все равно ощущение было не из приятных.

Даже не смотря на то, что в общем-то ничего особенного не произошло, по спине Моти пробежала волна холодка. Он прекрасно понимал, что со стороны птицы это было чем-то вроде разведки. И он тут же вперил взгляд в огромных как блюдца круглых очках на сидевшую на проводе птицу. Мотя давно уже заметил, что они странным образом вообще никак не переносят стекла на глазах людей и ведут себя в такой ситуации совсем по-другому, не так как обычно.

Вообще-то никогда прежде Мотя очки не носил, не было в этом необходимости, да и были они без диоптрий, только лишь для того, чтобы отпугивать птиц.

И, в самом деле, сорока тут же нервно снялась с места и, тряся хвостом, отлетела чуть дальше. Правда к ней тут же присоединилась другая птица и обе они с обесточенного электрического провода стали следить за человеком, время от времени обмениваясь короткими трескучими вскриками.

Чтобы дать понять, что он настроен крайне решительно, Мотя пару раз бесшумно раскрыл и тут же снова закрыл зонт, представляя себе при этом, что стреляет по птицам из космического лазерного бластера.

Он даже при этом губами звук стрельбы изобразил:

– Пф, пф, пф.

Пусть, как говорится, видят, что у него есть против них мощное по психологической силе и физическому воздействию средство.

Мотя знал, что птиц в самом деле почему-то жутко всегда пугали направленные на них неожиданно раскрывающиеся автоматические или даже простые механические складные зонты.

Одна из сидевших на проводе птиц при виде раскрытого зонта коротко вскрикнула, но, судя по всему, не очень-то сильно испугалась, во всяком случае с места не снялась и никуда прочь не улетела. Но насторожилась это уж точно.

После этого обе птицы просто молча сидели на проводе и внимательно следили за человеком.

Мотя вспомнил, насколько неприятной была первая его встреча с пернатыми.

Раньше он даже и предположить не мог, что страдает орнитофобией, да и не страдал он ею никогда, вообще никогда не обращал внимания на голубей или там на воробьев разных, или еще на каких других птиц, а разного рода скворечники и кормушки для них в городе всегда считал делом полезным и нужным, но только, конечно же, уже не теперь.

После того, как мир перевернулся с ног на голову, птиц развелось почему-то не пример много больше и сделались они все по отношению к людям просто крайне агрессивными.

В самый первый раз, когда стая наглых сорок напала на ничего не подозревающего Мотю и едва не выклевала ему глаза, во всякому случае именно так ему в тот момент и показалось, все это было крайне неприятно и чудовищно страшно. И именно после того случая Мотя вдруг начал понимать насколько птицы с их маленькими злобными глазками и черными коготками на кожистых лапках, а также с их острыми клювами и перьями в которых живут разного рода микробы и паразиты, просто до тошнотворности омерзительны.

Причем нападали сороки почему-то всегда именно на людей, а, к примеру, не на зомбаков, вероятно, таким образом мстя человечеству за многовековое издевательство над природой и варварское истребление животного мира.

Впрочем, как-то раз видел Мотя и то, как стая крупных жирных белых чаек кружила и клевала толпу зомбаков на какой-то проселочной дороге, но это была уже совсем другая, как говорится, история и, наверное, скорее исключение из общего правила. Просто в том случае чайки тупо, видимо, повелись на падаль, а может и была какая-то другая причина такого их поведения. Чаек и ранее всегда можно было встретить, к примеру, на городских свалках. А вообще Мотя слышал от кого-то что животные чаще всего вообще никак не реагируют на зомбаков и даже бродячие собаки никогда на них не нападают, видимо, чувствуют инфекцию. А вот что касается нападения самых обычных сорок на людей, так это было уже совершенно непривычно. Хотя, опять же, особо сравнивать Моте было не с чем. До всего этого, как уже было сказано чуть ранее, общения с птицами он никогда не имел, поведением их в дикой природе не интересовался и вообще никогда не обращал на пернатых никакого особенного внимания.