Алла Кравец - Правило номер 8. Погружение. Часть 1

Звонко щёлкнули в воздухе пальцы, чуть-чуть не достав носа успевшего вовремя уклониться светловолосого молодого человека. Тот, не растерявшись, схватил сидевшую рядом с ним на полу девушку в охапку, и прижал к себе.

– Сейчас изнасилую – точно тебе говорю.

– Я вся сгораю от желания. – Раздался нарочитый, с придыхом, ответ.

Довольно громко заржав, парень оттолкнул от себя девушку и махнул на неё рукой.

– Ну вот. Как всегда – всё испортила. Можешь ты прикинуться недотрогой, хоть разок?

– Я – сама честность и открытость. Как ты мог подумать, будто я стану изображать из себя сухую, чёрствую щепку? Кстати, о щепках… в чём я послезавтра понесу оружие? Ты, мой милый, надеюсь, этим озаботился?

– Кто же, кроме меня, об этом может позаботиться? Твоя голова ведь занята более глобальными идеями. На, лови.

Секунду спустя девушка приняла брошенный в неё «опилковый» (изготовленный из плотно спрессованных отходов древесины) чемодан, – едва успев ухватить его обеими руками прежде, чем тот успел острым углом коснуться её лица.

– Маловат, конечно. – Невозмутимым тоном резюмировала она, глядя при этом прямо на уголок, что находился сейчас в паре сантиметров от её правой брови. – Я бы хотела взять с собой побольше образцов. Больше.

– Хватит и этого. Не забывай, нам нужно каким-то волшебным образом добраться до места незаметно .

– Вот ты об этом завтра и подумай.

– Пошевели сама мозгами, хоть разок.

– Зануда.

– Одержимая.

Девушка начала неспешно заполнять чемодан, – покачивая головой и что-то едва слышно напевая. То и дело слышался металлический звон, затем щёлканье.

– Потренироваться не хочешь? Центр Подготовки, скорее всего, уже свободен. Все наши прекрасные избранные уже давным-давно нежатся в своих холодных постельках. – Предложила она пару минут спустя.

– Не думаю, что нам стоит рисковать столь откровенно. – Отозвался парень, потирая воспалённые долгой и кропотливой работой, но не потерявшие, при этом, яркости чистого голубого оттенка, глаза. – А вообще-то, если честно, я за сегодня уже и так устал прилично.

– Слабачок ты, мой сладкий.

– Может быть поспорим, чья служба тяжелее?

– Разумеется, моя.

– Ты сегодня точно допросишься. Я не шучу.

– А я тебе сразу дала понять, что не против.

Девушка, наконец, окончила своё занятие. Закрыв чемодан на все защёлки, она подняла лицо на своего собеседника, а после, – с выражением лица весьма и весьма многообещающим, – задиристо подмигнула ему.

– Готово. – Она подняла свою ношу, поднесла её к двери и осторожно привалила к стенке.

– Точно готово?

– Ага.

Парень поднялся, подошёл к двери и открыл её перед девушкой.

– Желаю хорошего сна. До завтра.

– И это всё?

– Иди уже.

Девушка улыбнулась (то ли устало, то ли печально), пожала плечами, приняла несколько задумчивый вид и, – наматывая на ходу свои длинные разноцветные волосы на руку, – вышла из комнаты.

…сон, почему-то, – несмотря на то, что Стелла, наконец-таки, добралась до постели, – не желал к ней приходить.

Возможно, причина крылась в том, что в новой комнате было несколько прохладно (гораздо прохладнее, чем в привычной комнате в доме её родителей). Быть может так же отсутствие желания спать объяснялось и тем, что девушка слишком вымоталась за день, и теперь она просто не могла заставить себя расслабиться.

Так или иначе, но Стелла, – казалось бы, недавно уже готовая провалиться в глубокий беспробудный сон, – не смогла сразу заснуть, а потому предалась размышлениям.

Она могла убеждать себя в обратном сколько угодно раз, но пришлось ей, всё же, смириться с тем, что она до сих пор полностью так и не может поверить в реальность того, что с ней приключилось.

Она поднялась с постели, прошлась немного по тёмной комнате. Благодаря отсветам лунного света в окно, и собственным рукам, пришелица из иного мира смогла на ощупь определить, что в одном углу комнаты спит она, в другом находится что-то, похожее на обеденный стол, а в третьем стоит длинный угловой книжный шкаф. Так же в помещении есть ещё одна дверь, помимо входной, и эта новая дверь довольно-таки нервировала, так как было непонятно, что конкретно за ней находится.

Она открыла её, и на сей раз увидела лишь тьму, а фонаря у неё по-прежнему не было.

Пришлось закрыть и лечь обратно.

Стелла достаточно хорошо помнила некоторые моменты своего детства. Например, те эпизоды, когда она рассказывала взрослым всякие истории, выдуманные ею: про «волшебство», про другие миры, про всяческих необычных существ, – ну и тому подобные вещи, которые любят придумывать почти все дети.

Стеллу всегда жутко злило то, что взрослые, в ответ на те её россказни, как правило, снисходительно кивали головой, на самом деле не веря ей. Что касалось её, сама она в собственное враньё очень даже верила, несмотря даже на его осознание. Ей достаточно было, что в её воображении рассказанное являлось правдой. Тогда, в дни своего беззаботного детства, она часто повторяла себе слова о том, что она ни за что не станет такой же, как «…все эти…».

Она надеялась верить в чудеса всегда.

И что же в итоге произошло с ней, когда «чудо», наконец-то, свершилось?

Перво-наперво она посчитала окружающее её пространство бредом, галлюцинацией, – навеянной наркотическим дурманом, – и всё это только лишь по той причине, что её засоренный постулатами так называемого «реального мира», «социума», «цивилизации» мозг не захотел принимать этот новый мир как ещё одну совершенно реальную действительность.

Она ведь поначалу готова была скорее поверить тому, что её родители незаметно подсыпали ей галлюциногенных таблеток в тарелку с ужином, нежели в подлинность существования параллельных миров.

– Непонятное, неопознанное. – Прошептала Стелла самой себе.

Непонятное, неопознанное, – как правило, является для человека (на уровне подсознания, априори) неприятным. Мозг зрелого, сформировавшегося индивидуума очень часто стремится в качестве компонента защиты как можно скорее навесить на то, что непонятно ему, ярлыки типа: «бредовый», «нелогичный», «нереальный».

«А ведь если хорошенько задуматься…»

Когда-то, наверное, и те, кого сейчас называют первооткрывателями, просто не побоялись поверить в то, чего, по мнению других, нет и быть не может.

Тот же, напротив, кто живёт обычными мирскими радостями и не желает видеть что-то необычное рядом с собой, получается, является, просто-напросто… заложником своей лени?

Лени думать.

Лени действовать.

Лени поверить в то, что реальным может быть даже то, что кажется поначалу «полным бредом».