Роман Сидоркин - Твари Распада

– Я не могу этого обещать, но может вместе мы сможем узнать, что с твоими родителями, – эти слова были произнесены с точным расчётом: чего ещё может желать ребёнок во время нашествия мёртвых, как не найти своих родителей – я их не знал, но возможно они ещё живы и также сидят, запертые в помещении. Связи нет, но при малейшей возможности, обещаю, я попытаюсь найти какую-нибудь информацию.

Давление на чувства подростка дало нужный эффект. За одной из дверей раздался щелчок. Дверь приоткрылась, оттуда высунулось прелестнейшее личико с бледной кожей, лёгкими конопушками вверху переносицы и под яркими, синими глазами, алыми пухлыми губками и каштановыми волосами до пояса.

– Молодец, – сказал я – не бойся, мы на одной стороне – на стороне живых.

Девочка открыла дверь шире. Она была в синих тренировочных штанах, обтягивающих ещё тонкие длинные ноги и белой футболке с обрезанными на середине плеч рукавами. Корявая прелесть её фигуры до сих пор жжёт мне что-то в душе и там, где уже ничего нет.

– Как тебя зовут?

– Жанна, – тонким голосом ответила она.

– Разрешишь войти?

Она секунду помедлила, пытаясь просканировать меня испуганным взглядом, затем впустила.

Внутри всё было отделано монументально, но со вкусом: тяжёлая, явно из прошлого века мебель, тканевые обои, раритетные напольные часы высотой 2 метра и прочие атрибуты зажиточного, пожилого человека.

Мы прошли на кухню. Пристально всё осматривать я не стал, чтобы не пугать девочку. Спокойно сел на тяжёлую табуретку и подвинул одну ей. Жанна с неуверенностью посмотрела на меня, потом опустилась на твёрдую поверхность.

– Я думаю, описывать ситуацию тебе не нужно. Сколько тебе лет, кстати?

– Тринадцать.

– Сама всё видишь, – я сделал паузу, чтобы изучить её взгляд.

Она достаточно ясно всё понимала.

– Связи нет уже несколько дней, так что не могу сказать, что творится в мире. Только ли это в России или другие страны тоже пали жертвами этого ужаса, я тоже не знаю. Но я знаю, что мы с тобой сейчас и здесь, и нам надо как-то выживать. Поэтому, если ты хоть что-нибудь по поводу этого всего знаешь, расскажи сейчас.

Жанна какое-то время молча и растерянно смотрела на меня. Она явно ждала, что говорить буду я. Но увы, всё, что я мог ей рассказать – это повадки гниющих двуногих существ, бродящих за окном.

– Ну… – начала она – я была на танцах. Было видно, что все преподаватели и администрация нервничают – им было что-то известно, я думаю. В Интернете ничего особенного не было. Был в группе парень – Саша, он любил всякие паблики про монстров, инопланетян там… Он говорил, что в городе появились восставшие мертвецы, что они убивают людей. Ну, вы сами понимаете, как к таким чудакам относятся.

Было видно, что девочка успокоилась, углубившись в безвозвратно потерянное светлое прошлое.

– Преподаватели даже ругались между собой.

– Возможно, некоторые хотели отпустить вас домой, другие были против, чтобы не поднимать панику, – сказал я.

– Не знаю!

Девочка вдруг помрачнела: я выдернул её из мира воспоминаний. Надо быть осторожнее с психикой детей.

И параллельно с этими правильными мыслями во мне ритмично нарастал чрезмерный интерес, правильней сказать – аппетит к этому молодому прекрасному существу.

– Я позвонила папе.

– Он был на работе?

– Да.

– Где он работал? Территориально, – уточнил я.

– На Васильевском острове.

– Что дальше?

– Он сказал мне идти домой, но было не похоже, что он что-то подозревал. Я после думала, что он специально отправил меня домой, но он был абсолютно спокоен… Он не был в курсе.

Про себя я приподнял бровь, отдавая дань аналитическим способностям этой юной особы.

– Потом я пришла домой… И всё. С родителями больше связи не было. Больше мне нечего рассказывать!

– Ты видела что-нибудь до того, как отключили электричество? Я имею ввиду в Интернете.

– Нет, ничего не было.

– А твоя бабушка? Она куда-то уехала или… Как и родители, была в городе?

– Она была в городе, – края её губ опустились вниз, они была готова разрыдаться – вышла в пятницу вечером и не вернулась.

Я опустил голову, раздумывая, что делать дальше. Собственно, раздумывал я не об этом, тут и так всё понятно: брать Жанну к себе, забирать все запасы из её квартиры и из своей, а потом пытаться как-то выбраться из города. Вопрос был в том, как убедить её в правильности такого плана, ведь, скорее всего, её родители мертвы, но она очень желает их найти.

– Давай так. Ты собираешь свои вещи – только самое необходимое, потом мы проводим инвентаризацию запасов в этой квартире, – я хотел сказать в «вашей», но это могло бы натолкнуть её на мысль о пропавших родителях – мы идём ко мне и ждём.

Я не решился сразу сказать, что планирую убраться из города.

– Ждём чего? – спросил подросток.

– Помощи, очевидно, – я развёл руками, как будто она спросила глупость.

– А что с моими родителями?

– Узнаем всё у военных. Наверняка у них есть какая-то статистика.

– А где они были всё это время?!

Неожиданно в девочке проснулся самый настоящий гнев, я даже немного напрягся.

– Не знаю. Но не могла же огромная страна взять и вымереть вот так сразу. Десятилетия холодной войны: у нас колоссальная инфраструктура, так что и не такое пережить можем.

– Да, только где гарантия, что к этой инфраструктуре допустят всех? – ответила девочка.

Я мысленно поднял уже две брови. Девочка умна не по годам.

– Давай пока делать, что можем, – сказал я.

Всё ещё злыми глазами, отчего она была похожа на ядовитую змейку, она посмотрела на меня, потом оторвалась от твёрдой поверхности табуретки, грациозно повернулась и пошла в одну из комнат.

Я стал раскрывать и опустошать полки. В холодильнике нашлись овощи и яйца. Я тогда уже понял, что вкус нормальной еды мне вряд ли когда-нибудь доведётся почувствовать снова, поэтому обрадовался находке как чему-то родному.

Через десять минут Жанна уже была готова.

– Выходим? – спросил я.

– Выходим.

– Ты точно всё самое необходимое взяла?

Девочка отчего-то покраснела и коротко взглянула на меня.

– Да, всё, – опустив глаза ответила она.

Прежде, чем выйти, я решил осмотреть её комнату.

– Что там? – указал я на средних размеров коричневую коробку на длинном шкафу.

– Радио, – спокойно ответила она.

Я диким взглядом посмотрел на неё.

– Возможно, это наш последний шанс, а ты его оставила.

Для поколения, родившегося в двухтысячных, радио являлось совершенно бесполезной и чуждой вещью.

– Принеси табуретку, – скомандовал я, а потом подумал, что не стоило этого делать: эти дети не реагируют на командный тон.

Но девочка была очень умна и по-видимому понимала в каком положении находится.