Олег Чеснаков - Амперсанд

***

Закрыв за собой дверь, Иван Петрович попытался вытереть остатки слез грязным рукавом и только сделал хуже, размазав все по лицу, но маленькая девочка их все равно заметила:

– Дедушка, ты что, плакал? – Спросила очень грустно она, на что старик попытался выдавить улыбку. Получилось у него, честно говоря, не очень. Но говорить причину своих слез он тоже не хотел. Это бы убило малышку. Нельзя было этого допустить.

– Нет, Лерочка. Просто мужики на дозоре такой смешной анекдот рассказали, право слово, аж слезы градом лились.

Девочка сразу повеселела, но попросить рассказать смешной анекдот просто не догадалась. А дедушка не мог поверить, что сказал такую глупость, но был рад, что Лера ничего не заметил. Это была бы трагедия. Идолы умирают один за другим.

– А папу видел? Он мне сказал, что притащит какую-нибудь тряпку для моей куклы. Я из нее платье сделаю! – Улыбнулась малышка. Обычно она не радовалась таким мелочам, хотя в силу возраста было положено. Но сейчас ее волновало именно это. И как же нельзя кстати.

У Ивана Петровича сжало в груди, и он схватился за нее.

– Тебе плохо? – Озадаченно спросила девочка. Больше она не думала о своей кукле.

– Просто… – Он тяжело вздохнул, подбирая слова. – Просто нужно присесть. Неси пока карты. – Старик все-таки смог выдавить улыбку.

Девочка повиновалась и достала старую колоду карт из-под матраца. Комната, в которой жила семья Громовых, была небольшой по сравнению со старыми квартирами в многоэтажных домах, в которых люди жили раньше. Своеобразный парадокс: до войны люди жили над землей в таких домах, которые касались небес, а сейчас живут там, где это небо даже и не видно. Но, в нынешнее время кажется, что больше и не нужно. Наверное, так и есть. Двухъярусная кровать – на верхнем ярусе спали мать с отцом, а на нижнем дедушка. Лера спала и наверху, и снизу, как душе угодно. Еще в маленькой комнате был шкаф со всей одеждой и стол с двумя стульями. Комнату украшали плакат с изображением старого новошахтинского автовокзала, годов, эдак, шестидесятых, плюс-минус пятнадцать лет, и три свечи. Просто дворец, а не квартира-комната в шахте.

Лера положила колоду на стол перед дедом. Иван Петрович отпустил грудь и выложил карты. Он каждый день учил её играть, и в итоге это стало её любимым занятием. Колода была казачья и состояла из 54 карт. В ней были и «двойки», и «тройки». Таким образом, Иван Петрович учил девочку арифметике. На удивление старика, она все схватывала на лету.

Самое обидное для Леры было отсутствие одной карты «джокера». Их в колоде было две, и отец рассказывал, что отдал одну своему другу в знак признания и дружбы. Девочка любила истории папы, а дедушка просто обожал, когда она звала его «папа Лёня». Смеху тогда было на всю комнату. Иван Петрович вспоминал именно эти моменты, пока раздавал карты. Сейчас он будто смог заставить себя закончить фразу, сказанную в «Братском тоннеле»: «…Покойся с миром, Лёнечка». Он улыбнулся, на что Лера обратила внимание. Она была заметно старше своих лет, и без шуток замечала всякие мелочи.

– Опять вспомнил смешной анекдот? – Спросила она, рассматривая карты, не подняв даже глаз на собеседника.

– Что-то вроде, – Он вытер слезу. – Ну, что ж, начнём? – Сейчас старик будто засиял. Потихоньку его начало отпускать.

Она положила «тройку червей», и только тогда дед взглянул на карты. Ни одной «червы» у него на руках не оказалось. Это было маленькое поражение, но, почему-то, до боли приятное.

– Гребу, – Сказал он и положил «тройку» к себе в колоду. Девочка вспомнила про чистую собачку, которую видела недавно:

– А я сегодня видела…

Дверь в комнату отворилась и в комнату вошла мать Леры. Молодая, худенькая блондинка. Вся разукрашенная косметикой в старой шубе и очень чистая. Несложно догадаться, что совсем недавно побывала в ванной. Где она только все это взяла?

– Опять в свои дурацкие карты играете? Азарт – это грех! Бросьте вы это! Сейчас же! – Приказала она и подошла к девочке, такой приказной тон смешил ее и возбуждал. – Собирай вещи. Мы уезжаем.

Иван Петрович встал, округлив глаза, схватил недо-мать за запястье и вывел за дверь. Лера достала старый отцовский чемодан из-под кровати, открыла шкаф и начала складывать вещи. Маленькую куклу, размером с телефон «Nokia», положила во внутренний карман своей кожанки.

– Да что ты себе позволяешь, старик? – Завопила мать.

– Надя, куда вы собрались уезжать? Не говори, что ты отдала Лёнину медаль за билет! Стоп, ты что, пила? – Старик стал очень злым, но старался это удержать. Ради памяти о Лёне. И так сильно не хотел огорчать ребенка.

– Пила – не пила, что с того? На Шахту им. Ленина поедем. Здесь нам больше делать нечего. Раньше хоть твой щенок меня обеспечивал, а теперь? Я не пойду не в дозор, не, тем более, на завод. – Иван Петрович впал в ступор. А Надя, в прямом смысле слова, кайфовала от происходящего. Она думала, что имеет власть над этим стариком. Возможно, так и есть. Ради малышки он сделает что угодно. Ведь это все, что осталось у него от сына.

– Что? Ленина? И что ты там будешь делать? Кто за Лерой будет смотреть? Ей нужен дедушка! – Он почти кричал, забыв обо всем. Не ударить инфантильную суку, стоящую напротив было очень тяжело. Люди на «улице» стали оборачиваться. Ведь прямо сейчас рождается новая тема для разговоров. Думаю, что недели им хватит на размышление о причине случившегося.

– А что Лера, у меня на неё есть планы. На счет меня не переживай, найду себе какого-нибудь… Ну, скажем, главу общины? – Она ехидно улыбнулась, введя Ивана Петровича еще в больший ступор.

– Да плевал я на тебя! – Перебил старик её. Кажется, у него поднялось давление, но сейчас он старался не обращать на это внимание. Казалось, чувство злости перебило все остальные.

– По-моему, это не ей нужен дед, а тебе внучка. Она напоминает твоего отпрыска. – Надя фыркнула и даже захотела плюнуть в этого жалкого старика, едва сдержав порыв. – А если захочешь увидеть её – плати. – Чрезмерно монотонно произнесла мать.

Иван Петрович просто не верил своим ушам. Надя и до смерти Лёни была той еще стервой, но сейчас это был уже перебор.

Как Лёня её терпел? Бедная Лера. От изумления он оперся о деревянную стену их комнаты и съехал по ней вниз.

Теперь старик сидел на пыльной, угольной земле. Из-за давления, сердце, казалось, сейчас выпрыгнет. Каково это чувствовать его под грудью, когда оно хочет вырваться наружу? А если бы и смогло? Что тогда? Нет… я не о смерти.

Надежда отворила дверь и позвала дочку. Чемодан был почти размером с саму девочку, а как семилетний ребенок может такое утащить? Но матери было все равно. Она схватила её за локоть старой кожаной куртки и потащила прочь.