Олег Чеснаков - Амперсанд

По верхнему этажу, по главной «улице», если её конечно можно назвать «улицей», ходили разные люди. Под понятием «разные», я имею ввиду то что, каждый хотел как-то выделиться?! Даже тот продавец мяса. Отращенная как у попа борода и сигарета, от которой попахивало паленой коноплей, придавала ему свой стиль и имидж. Конечно, в данных условиях, имидж должен был быть на последнем месте, но почему-то люди все равно придавали ему значение. Правда, эта борода. Она льстила торговцу. Я не зря употребил выражение «борода как у попа».

Когда только началась новая эра, где люди вернулись под землю, развелось много подобий комнат для молитвы. Где человек полностью отдавал себя христианской службе, верил и надеялся на бога и только на него. В основном это была шахта, находившаяся в балке, разделяющей районы «Горловки» и «Южной». Именно там было самое большое скопление таких комнат. Но закончилось все тем, что когда на шахту напали, жители не нашли ничего лучше, чем спрятаться и молиться. Естественно храм божий в этой «борьбе» потерпел фиаско и стал заброшенным. И после этого случая, никто больше в бога не верит, в эту чудесную силу нашего создателя, что спасет нас. Нет.

Особенно делать иконы, устраивать собрания, проводить по субботам службу стало запрещено. Может, это было тупо, я не знаю. Стоп! Но что в их понимании было «тупо»? Тупо молится богу? Или, может, тупо было этому торговцу отращивать бороду как у попа, говоря этим: «смотрите, я верю в бога, а вы ничего не можете с этим поделать!». Дело в возрасте, ведь на вид этому человеку было за сорок, и заниматься подобной ерундой было не смешно? Или в том, что он был грузином, выделяя тем самым свою национальность, заостряя на себе внимание?

Национальность, гражданство, пол, вес, возраст, менталитет важны лишь для глупых людей. Глупость нуждается в делении на кластеры для их контроля и определения. Мария Склодовская-Кюри доказала, что радий – самостоятельный химический элемент не потому, что была женщиной и полькой. Не потому, что ей было 43 года. А потому что не была тупой.

***

Теперь Виктор хотел отдохнуть. Выпить немного, расслабиться, может даже сбросить напряжение с кем-нибудь. Хоть на этой шахте бродячий появляется редко, но запомнить где здесь местный притон или обитель, как хотите, для страждущих забыться алкоголем, он знал. Сложно было такое место назвать баром. Это была маленькая комната, в которой толком ничего и не было. Маленькая собачка учуяла намерения пса и немножко поскулила, выпросив еще кусочек «наивкуснейшей» еды.

Маленькая полка, прибитая к угольной стене, на которой обычно стояли пять пыльных бутылок, из-за чего даже нельзя было увидеть содержимого. Старая деревянная барная стойка, уже сгнившая у основания. Два круглых стола в углах комнаты, по одному стулу на каждый. И наконец, то, благодаря чему в этот проспиртованный угольный сарай ходят люди. В самом дальнем правом углу стояла свеча, которая иногда лишь тускло поблескивала, подавая признаки жизни. Тем самым, дальние столики оставались в тени, и сложно было разглядеть, чем человек там занимается. Развратничает? В конце концов, может он просто не хочет, чтобы кто-то видел, как он опустился, что пришел сюда.

Ради шутки, владелец этой забегаловки даже нарисовал план эвакуации, напоминая посетителям и самому себе о былых временах. О настоящих барах, пабах и тавернах, что были раньше. Какие они были красивые, наполненные жизнью и светом, не то, что этот угольный загон для свиней. Даже тот мужчина в углу. Уже заснул в пьяном бреду, что сейчас он всех поставит на место. А раньше такого не было. В пабах-то. И какое же вкусное пиво там наливали прямо из двадцати литровой деревянной бочки. Красотки официантки, у которых грудь вываливалась из специального корсета. Только сейчас начал понимать, что это такой маркетинговый ход. Ты не обращаешь внимания, сколько тратишь денег, пока пьешь пиво, и перед тобой туда-сюда ходит игривая официантка. Потный бокал, который всегда был наполнен до краев, но одного всегда было мало. И футбол. Точно! До войны же играли в футбол! Вот настоящий мужской кайф! Футбол и пиво. Задумываясь об этом, молодой парень – бармен пускает слюну.

Виктор стал у барной стойки и протянул талончик, который дал ему торговец мясом. Это даже был не талон, а меленькая бумажка с надписью «1 бутылка» и подписью внизу.

Без лишних слов грязная бутылка оказалась в руках пса. Только сейчас, когда она была у него перед носом, можно было прочитать надпись: «После распития вернуть в бар».

(за порчу имущества бара физическое и материальное наказание)

– Эй, может, угостишь даму? – Под локоть Виктора взяла и улыбнулась худенькая разукрашенная, видно уже просроченной косметикой, блондинка в старой шубе. Первый чистый человек без следов угольной пыли, что пес увидел в этой шахте. Я вроде еще не заказывал шлюх. Подумал мужик. Хотя, чем черт не шутит.

– Свободные комнаты есть? – Спросил уже сонный, и где-то внутри, довольный бродячий у бармена. Блондинка молчала, хоть и понимала, что к чему. Запахло сексом.

– Да, конечно. – Отвлекся парнишка, от своих мыслей, которые переросли уже, скажем так, с пива на официанток в тех пабах. А точнее на их узкий корсет. Так интересно, что они за ним скрывают? – Вторая дверь дальше по улице, после этой. – Ответил молодой парень. Не рано ли ему быть барменом? У самого еще молоко на губах не обсохло. Сколько ему, 19? 20?

Виктор расстегнул куртку до груди и снял с шеи одну золотую медаль. Загремело так, будто у него их там был целый склад. Неудивительно, у бродячих всегда так. Отдав медаль и забрав ключ, пес потянул блондинку прочь. И только переступив порог понял. А не этот ли парень столкнулся с ним у входа? Стоп, это что был глава общины?

– У-у-у. А что это за собачка? – Разукрашенная… особа, начала гладить собаку. От неё пахло спиртом и докуренным бычком. Даже не сигаретой, именно бычком. Виктор хоть и не курил, но этот запах знал. Уже пьяна? Пускай. Так даже лучше.

Они зашли в комнату.

Делать то, что доставляет

удовольствие, – значит быть

свободным.

Вольтер (Франсуа-Мари Аруэ).

Маленькая комната теперь была наполнена запахом спирта и едких сладких духов. Владелица не ровных, но все же привлекательных ножек уселась, а точнее упала на раскладушку. Сняв, а затем свернув, свою, не выдержавшую проверку временем, шубу. Она сделала подобие подушки.

– Так ведь и не ответил. Даму-то угостишь? – Снова за свое. Было видно, что она пьяна. Причем очень сильно, раз пришла сюда. Ей хотелось, как говорят в народе, догнаться. А может, догонять уже было нечего, и просто хотелось повеселиться. Сейчас она закинула ногу на ногу, будто зазывая. Хотя секс, как таковой ей не нравился, и она терпеть не могла, когда ей размазывают макияж. Но отзывалась о нем всегда забавно: «венец всего», «удар милосердия по мужчинам».