Джерри Джерико - Сказка о муравье

Отличались от прочих и его глубоко посаженные синие, как кобальтовое стекло, глаза. Эппу они скорее тревожили, чем восхищали – слишком ярки и внезапны они были, словно два глубоких колодца посреди жарких песков, полные прохладной, свежей… но солёной морской воды.

Эппа попятилась с лестницы и пробежалась взглядом по всем собравшимся.

– Ба! – громко протянула она, прохаживаясь по дороге вместе с прочими зеваками. – Вся шайка в сборе.

По толпе пополз шепоток.

– Уж Эппа дурная, но Ланцо Эспера и сам не от мира сего человек. А может, вовсе не человек! Лучше держаться подальше.

– Говорят, его отец – сам мальпранский гранд. А этот бандитом заделался. Ещё и дровоколом трудится. А ведь белая кость! Сразу видно.

– Ему бы в священники, с его-то, так сказать, физией и комплекцией. Быстро поднялся бы к верхушке…

– Ярче светила блещет, глазам больно. И ведь не уходит в тень, на самом пекле сидит!

Банда Ланцо тем временем расположилась на лестнице у фонтана. Некоторые закурили, иные заспорили, кто-то принялся жевать жареный свиной хвост, угодливо преподнесённый лоточником. В ногах их крутились собаки, а также оборванного вида дети, вымогающие милостыню. Бандиты гнали малолетнюю голытьбу прочь от себя и наперебой галдели всё ещё детскими, ломающимися голосами, утирая рукавами жир и специи с уже совсем не детских физиономий. Уличные стычки да премудрости слежки воспитывали в них жёсткость и проворство, многие уже начали прислуживать рыцарям и потому в перерывах между чисткой коней и доспехов постигали азы стратегии и мастерства реального боя, при этом учась выдержке и закалке. Но главным, на что оглядывались они в мыслях своих, был, несомненно, Ланцо.

Ланцо умывался. Склонившись у фонтана, он обливал голову холодной водой, потирал шею, грудь и довольно фыркал. Он закатал рукава, но всё равно промочил всю рубаху, довольно поношенную на вид. Наряд Ланцо был прост – чёрный дублёный жилет поверх красной льняной рубахи, узкие серые штаны, широкий кушак на бёдрах и добротные новые башмаки. За пояс его были заткнуты перчатки, слева висел обыкновенный кинжал с деревянной рукоятью и небольшой кошель, правая голень была обмотана верёвкой.

Всласть напившись и умывшись, Ланцо присел на край фонтана рядом с Фиаче. Обоим было по семнадцать лет, и оба не походили друг на друга как день и ночь. Долговязый смуглый Фиаче с хитрыми зелёными глазами и худым подвижным, словно кунья морда, лицом не уступал Ланцо ни в стати, ни в сноровке. Однако несмотря на высокомерную усмешку, на бархатный дублет и торчащий кружевной воротник нижней рубахи Фиаче, опознать из них двоих главаря банды было легко. Широкоплечий большерукий Ланцо выделялся вовсе не ростом, не красотой и сиянием точёного лица – ярче золотых волос бросалась в глаза его благородная выдержка. Невероятное для своих лет самообладание являл Ланцо каждым жестом и взглядом, его полная уравновешенность, обычно столь несвойственная порывистым юношам на пороге взросления, производила на его соратников сильнейшее впечатление.

Не слыхали они от него ни грубого окрика, ни оскорбления, ни бахвальства, ни властной бравады. Он всегда был спокоен и вежлив, можно было подумать, ярость и страх вовсе не свойственны ему, миролюбивому существу, однако в его глазах всегда явственно читалась странная для его возраста проницательность, которая тревожила, казалось, не только окружающих, но и его самого.

Ни капли притворства не таилось в его взгляде. В его присутствии стыдно было лгать, и верные приспешники Ланцо даже не пытались юлить перед своим диковинным главарём.

Сам главарь порой немало озадачивал их своими наблюдениями и лишь один Фиаче осмеливался на расспросы, порой не без раздражения.

– Одиннадцать, – сказал Ланцо, глядя куда-то вдаль на другой конец рынка.

– О чём ты? – протянул Фиаче, пытаясь разглядеть, что он там увидел.

– Одиннадцать малолетних оборванцев крутились около фонтана, когда я шагал по нему. Этих детей я видел прежде, они всё так же безобразно одеты.

Фиаче разочарованно фыркнул.

– Что нам с того?

– Брошенные дети – злосчастье общества, Фиаче.

Тот промолчал, скривившись, и пожал плечами.

– Гляди, они роются в корыте с гнилыми овощами, – продолжал Ланцо. – Они едят эти помои.

– А ещё они ржут и швыряются ими, – брезгливо заметил Фиаче.

– Детям надо играть, – усмехнулся Ланцо, – где бы они ни жили, что бы они ни ели. У всех свои игры. Помойные игры выглядят вот так.

– У всех свои игры, – рассеянно закивал Фиаче. – Что ж поделать.

– Будь я рыцарем Струн, я обратил бы это гнильё в свежие овощи.

– Тогда тебе пришлось бы только этим и заниматься, – рассмеялся Фиаче, хлопнув Ланцо по плечу. – А на все голодающие утробы времени и сил не напасёшься. А они бы ещё и недовольно топали ногами, требуя чистых панталон да чистой воды.

– Я очистил бы речные воды! – радостно воскликнул Ланцо, взмахнув руками. – Я засеял бы бесплодные степи хлебами! Я обратил бы Помоище в дивные сады.

– Ты витаешь в облаках, – вздохнул Фиаче.

– Вовсе нет, – улыбнулся Ланцо. – Дон Моген учил меня не отступать от своих чаяний, и бережно хранить душевные устремления, чтобы не забывать своей цели. Путь в рыцарский орден Пяти Струн непрост, и важно не потерять себя по дороге.

– Болван твой дон Моген. Не помогло ему в жизни умение растекаться мыслью. Ты подался в оруженосцы к самому бестолковому и нищему рыцарю в Черре! – воскликнул Фиаче. – Он даже не возьмёт тебя в джинеты.

– Ты слишком строг к нему, Фиаче. К тому же, я вовсе не стремлюсь к нему в джинеты. Меня волнует лишь документ, который даст мне право носить меч. И чтобы заслужить его на турнире, мне как раз и следует во всём слушаться дона Могена, поскольку он прекрасный учитель и достойный воин.

– Ты рассчитываешь, что он раскошелится на пошлину за тебя? Турнир уже через неделю!

– Таков был уговор. За мой труд и службу он вложил в меня немало знаний и умений, но ты ведь знаешь, также мне полагается и жалование – турнирная пошлина.

– Он беден как церковная мышь, – фыркнул Фиаче. – А сумма там немалая. В любом случае, я всегда заплачу за тебя.

– Спасибо, Фиаче, – улыбнулся Ланцо, – но, право, в этом нет нужды.

– Ты знаешь, – Фиаче почесал лоб и замялся, подбирая слова, – я всегда поделюсь с тобой всем, что имею. Но почему бы тебе не попросить помощи у своего отца?

– Отца? – удивлённо переспросил Ланцо. Фиаче заговорщицки скосил на него глаза и негромко продолжил:

– Именно. У своего отца, гранда Вольфорте де Мальпра. Он устроил бы твою судьбу, ты мог бы сделать замечательную карьеру при дворе. Тебя произвели бы в сержанты, а не в жалкие джинеты. Ты жил бы в Браммо и состоял бы на службе самого гранда, который немедленно посвятил бы тебя в рыцари. И уже оттуда попасть в столицу, чтобы претендовать на участие в Зимнем турнире, намного проще. Тем более, на это нужна уйма денег. Ты стал бы рыцарем Струн по щелчку пальцев, Ланцо. И спокойно начал бы колдовать над овощами, раз уж это тебе в удовольствие.