Nick Bachman - Seattle Overdrive

© Nick Bachman, 2021

ISBN 978-5-0050-3681-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Seattle Overdrive – история рок-музыканта Марлона Лавджоя, по-настоящему любящего своё дело. Герой идёт по собственному пути, намеренно не видя того, что мир изменился и его творчество перестало что-либо стоить. Марлон настолько непреклонен в выборе своего стиля жизни, что продолжает путешествие по злачным местам Сиэтла даже после смерти.

Как понять, когда закончилась жизнь и началось путешествие в бардо?

Прочтение может вызвать негативные эмоции у некоторых групп граждан. Автор не пропагандирует: насилие, нездоровый образ жизни и асоциальное поведение. Не рекомендуется к прочтению лицам, не достигшим совершеннолетия.

Я, Марлон Лавджой, расскажу вам одну не слишком длинную историю из места, у которого множество названий. Не ждите эпических сражений и спасений мира – мой рассказ простой, как и моя жизнь. Я не супермен, не ходячий рентген, а вполне обычный человек: я не умею летать, поднимать автомобили и обо мне, скорее всего, никогда не услышит мир. Начну повествование с давнего времени, приправленного беззаботностью и глупостью – отличное было время, надо сказать. Эх, тогда казалось, что сам куёшь свою судьбу, тебя точно ждёт успех и где-то, совсем близко, тебя обязательно ждут. Думалось, что достаточно лишь выбрать направление и не сворачивать, достаточно постараться и всё получится: «Я знаю, чего хочу», «Я всё могу, если захочу», «Всё будет так, как я хочу». Мечта и цель, успех, стремление.

Тогда я не знал, что эти формулы жизни, так и сочащиеся из каждого, – не работают. Половина важнейших слов вовсе не имеют значения; ничего не работает, никакая логика, черт её побери: миром правит неумолимый абсурд и хаос. Вера в формулы, слова, поп-психологию, мотивирующие речи имеет все минусы, содержащиеся в вере как таковой: всегда есть поле для отхода, всегда есть фраза с тысячью смыслами, за которой можно укрыться, – доказывать тут что-либо, бесполезно и глупо. Систематическая ошибка выжившего маячит на горизонте каждой судьбы, и об этом стоит помнить, иначе потом будет слишком больно и неприятно.

Стоит сказать, что информационный ландшафт всё чаще исключает истории неуспеха, однако падение бывает не менее интересно, чем триумф, да и вообще, может, падение и есть искомый смысл некоторых жизней, например моей. Я ни о чём не жалею, хоть в это и будет сложно поверить, просто моё озлобленное счастье выглядит не самым презентабельным образом, а жизнь интересна до боли, – в прямом смысле этого слова. Моя история «неуспеха» будет рассказана от лица музыканта, но если сменить профессию – призвание, если хотите – на художника, писателя, неважно кого – смысл останется прежним. Наверняка немало людей найдут аналогии со своей жизнью, своими мечтами, профессиями, хобби.

Хорошо, если по теме: скольких людей скинула волна мейнстрима? Был блюз, глэм-рок, гранж и так далее, и так далее; в литературе вспомните бит-поколение, гонзо. Вы поняли – всюду примеры мировой славы и вечной жизни в своём искусстве. Пусть и на одного счастливчика приходится тысяча неудачников. Как по мне, неудачник не так уж и отличается: счастливчик видит тревожные сны о том, как не справляется с тяжёлым грузом удовольствий жизни и забывается в радости, проснувшись; неудачник наблюдает во сне более лучший мир, кошмары приходят утром – достаточно лишь открыть глаза. Выбрать – не «видеть»: единственное спасение.

Я буду говорить в настоящем времени, так проще вспоминать, но могу и в прошедшем, если воспоминания унесут слишком далеко. Вы наверняка заметили, что я уже несколько раз пересказал одну и ту же тему разными словами – да, бывает и такое. Начало повествования будет наивной комедией – как и сама молодость – конец будет словно триллер, как и сама зрелость, чтоб её. Ещё я могу говорить урывками и вообще как угодно… А, ладно, извините за излишнюю болтливость, пора уже начинать.

Вру, не пора.

Для чего, собственно, я тут вещаю: хочу, чтобы вы мне помогли отыскать момент, в котором я сюда угодил, никак в толк не возьму – когда?

Сиэтл. Лето тысяча девятьсот девяносто шестого года. Обыкновенный дом наполнен «необыкновенными» людьми. Впереди великое будущее, как нам кажется, а пока мы «точим копья», чтобы встретить его.

Ричарда я любил больше всех, пускай он и был тем самым другом, с которым меня вечно сравнивали родители, – это ужасно бесило. Сейчас он усердно пытается порезать лимон для текилы на столе рядом с большим и переполненным людьми диваном – сок брызжет во все стороны, не вызывая оскомину разве что у моей бабушки живущей в английской деревне. Во что одет Рич, описывать не буду, советую пойти в любой торговый центр и посмотреть на манекенов за стеклом. Характер Рича, конечно, скверный и наглый, но обычно там, где надо. Рич чертовски непохож на меня, не знаю, как могло такое получиться – дружили мы с самого раннего детства. Он был тем, на кого можно рассчитывать. Возможно, из-за самолюбия, которое заставляло его быть впереди всех: самым достойным из достойных, но я-то знаю, что даже у хороших поступков могут быть непредсказуемые, тёмные мотивы.

Если Рич выставлял себя примерным малым, то, как правило, это было бросанием пыли в глаза, а то и камней в голову. Частенько Рич вёл себя не особо адекватно: бесновался, манерничал, иногда был слишком правильным, иногда валял дурака вместе со мной, тут не угадаешь. К пространному описанию могу добавить, что у Рича несколько лиц – и все они бывали полезны. Несколько личностей в одном человеке, надо признать, – очень удобно. Самый настоящий «Американский психопат».

Джейк – тип, за которым обычно ходят охранники в супермаркетах. Любит выпить и покататься на своей кроссовой хонде в понедельник утром, как все «нормальные» люди. В данный момент с нетерпением наблюдает за расправой Рича над лимоном с того самого дивана и по привычке гладит свою коротко стриженную голову. Он выглядит моложе своих лет из-за худобы. Джейк чертовски испорченный и злой, но, что удивительно, с мозгами, – лучшее сочетание, на мой взгляд. Таких людей я называю «гиенами» – без негатива, если что. Мы были отчасти похожи – нас нельзя было оставлять друг с другом на одной территории с острыми, колющими, режущими и вообще любыми предметами, представляющими опасность, а то мы вмиг покалечились бы, заигравшись как малые дети. Понятие «веселье» иногда носит у нас искажённый характер. Ещё у Джейка была пассия – Линда: пример вежливости и приличия, почему-то разбавляющий им свою чистоту. Если очень коротко: Джейк – человек, который не даст заскучать, – свободный, грешный дух.