Андрей Третьяков - Сон разума

В комнате повисла тишина. Ребята только мельком переглядывались, чтобы понять, заметил ли кто-нибудь эту самую «жизнь» или нет.

– Но как это возможно? – нарушил тишину Серега.

– Может они движутся так медленно для нас, что у нас проходят сотни лет, а они только начинают движение? Вдруг они воспринимают время совсем по-другому? Или, нет, вдруг они движутся так быстро, что мы их попросту не видим. Или они живут в ином, квантовом мире.

– А возможно, – разгорячился я, как всегда вплывая в привычные для меня воды, – мы их просто не можем увидеть. Ведь человеческий глаз различает только семь основных цветов светового спектра. А что если их намного больше, но мы просто не можем увидеть их, в силу ограниченности нашего глаза? Вот вы можете придумать новый цвет?

– Ну-у-у, – задумался Саня.

– Например, – Наташка вскинула палец в воздух.

– Не смесь знакомых цветов, а абсолютно новый цвет, – опередил я девушку и ее палец медленно опустился.

– Кто-нибудь? – я перевел взгляд с Сереги на Стаса, прекрасно понимая, что ответ на мой вопрос может быть только один.

– Нет, – наконец прервал я общее размышление. – Мы не можем себе представить того, чего не существует. То, чего мы раньше не видели, о чем у нас нет никакой информации. Так почему бы нам не представить, что и иные формы жизни мы не сможем узнать, даже если увидим, потому что попросту не можем их постичь. Наши способности крайне ограниченны, чтобы там не говорили ученные, и только бесконечное человеческое самолюбие и завышенное самомнение позволяет нам считать, что мы знаем все и можем все.

– Огнетушитель? – предложил Саня.

– Да пошел ты, – рявкнул я.

Ребята рассмеялись. Даже Наташка их поддержала, так как уже успела привыкнуть к моим воспламеняющим самого себя речам.

– Да что с вас взять – варвары, – отмахнулся я. – Читайте книжки. Научную литературу, учебники по физике для высших учебных заведений, а в перерывах хорошую художественную литературу. Не для того, чтобы получить огромный багаж знаний – для многих это непосильная задача. – Я заметил ироничный взгляд Наташки и, сморщившись, продолжил: – В том числе и для меня, да. И нечего скалиться, Полторашка, я все вижу. Я не имел в виду получения степеней и банального бесящего всех всезнайства, а для простого поднятия уровня общего образования, никак не связанного с аттестатами и дипломами.

– Я лишь хочу, чтобы люди научились думать, анализировать услышанное, а не просто переваривать и выблевывать в мир бесформенной кучей испражнений, – продолжил я после короткой паузы, необходимой чтобы перевески дыхание. – Каждая прочитанная вами книжка, каждая изученная вами статья, которая позволит вам некоторое время обдумывать написанное, мыслить критически, поможет вам продвинуться по цепочке выстроенной Дарвином чуть дальше от неандертальца.

– У, у, а-а, – подсказал мне Саня.

– Да, спасибо за наглядный пример. – Я театрально поднял руки к потолку. – Мой брат, кто бы мог подумать. Моя кровь, моя…

– Не занудствуй, – остановила меня с улыбкой Наташка.

– Ладно, – сдался я. – Вы поняли, что я хотел сказать. – Осмотрев лица друзей, я подумал, что возможно поспешил с выводами. – В общем, все выше сказанное было необходимо для того, чтобы вы поняли, почему я не верю в этот рисунок. Ну, слишком все очевидно для меня. Либо так, либо я просто чего-то не понимаю.

– Думаю, наш всезнайка согласится, что даже он может чего-то не понимать, – сказал Саня, обращаясь ко всем и ко мне в частности.

– О, вы смотрите, – зааплодировал я. – Кто-то научился мыслить. Моя речь не была напрасной. Верно, – я кивнул. – Я мог быть и неправ. Могу чего-то не понимать. Но тут нас рассудит только время.

На тот момент я еще не знал, что время как раз играло решающую роль в этой истории. Паутина событий уже плелась за нашими спинами пока мы сидели и попросту бросали слова на ветер. Знай мы, на тот момент то, что знаем сейчас, сидели бы мы так же за столом и потягивали виски, или оторвали задницы от кресел и попытались хоть что-нибудь сделать? Боюсь, ответа на этот вопрос уже не найти. Тут нас сможет рассудить лишь история.

– Ладно, давайте выпьем, – предложил я, перехватывая бутылку за горлышко.

– Очень смешно.

Сначала я не понял, к кому конкретно обращалась Наташка. Это мое предложение показалось ей смешным? После того как они отреагировали на первую порцию виски, это было вполне возможным. Или она обращалась к одному из пацанов, которые в это время корчили рожи или пародировали меня? А может быть, показывали одну из бесчисленного множества сальных сценок из нашего арсенала.

Мне пришлось поставить бутылку, потому что ее вес оттягивал мне руку, и повернуться к Наташке. С непонятной, слегка напуганной улыбкой на лице, девушка демонстрировала нам зеркальце.

У меня ушла добрая минута времени, чтобы понять, что именно она показывает и вспомнить, откуда вообще тут взялось это зеркальце. И только когда я вспомнил, чем конкретно мы занимались буквально час назад, я присмотрелся внимательнее.

Нарисованная черной помадой дверь была распахнута, а несколькими ступенями ниже стоял черт.

В этот момент горевшая до сих пор свеча притухла и засмолила черным непроглядным дымом, что поднимался отвесно к потолку.

– Это не смешно! – Руки Наташки дрожали так, что зеркальце ходило ходуном, размывая отражаемые в нем объекты.

Мы стояли молча, сбитые с толку и немного напуганные. Темнота как всегда лишь усугубляла обстановку, подначивая воображение рисовать несуществующие картины, слышать звуки, которые никогда не порождал этот мир. Казалось, что оранжевый круг тусклого света одинокого торшера съежился, сжался до размеров потерянного воздушного шарика, прибитого воздушными потоками между стеной и креслом. Безбожно чадящая свеча трепыхалась словно на ветру, устроив по стенам безудержный танец теней, рожденных нашими собственными телами.

– Ребята, это не смешно, – нервно повторила Наташка. – Кто это сделал?

– Наташ, ты же знаешь, – медленно начал я, ища взглядом поддержки у брата.

– Никто к нему не подходил, – пришел мне на выручку Саня.

– Зеркало лежало в центре стола, – трясущимся пальцем Серега указывал в промежуток между оливье и тарелкой под горячее. – Прямо в этом сраном центре. Все время на виду.

– Тогда как это…

Девушка не смогла договорить: она перевернула зеркало и взглянула в него. В то же самое время ее отчаянный, полный страха вопль, разорвал тишину в квартире, и зеркало полетело на пол. Казалось, только чудо не дало ему разлететься на мелкие осколки. Ударившись о край стола и подлокотник кресла, оно со звоном упало на пол.

Я наклонился, чтобы поднять его. Зеркальце было холодным, словно его только что достали из холодильника. Поверхность была целой, ни скола, ни трещины. Но кое-что в нем все же изменилось.