Андрей Третьяков - Сон разума

– Какого?! – выругался я, поднося зеркальце ближе к глазам.

– Ч… что там? – прошептала перепуганная Наташка.

– Его нет, – ответил я. – Черта на ступенях нет.

Я повернул зеркало так, чтобы все могли его хорошо видеть. Лестница оставалась на месте, ее вершину венчала дверь, но черта, который минуту назад стоял на лестнице, нигде не было видно.

– Значит она уже здесь, – с хрипом выдохнул Стас.

И в этот момент часы пробили двенадцать. Однако не успели они досчитать и до трех, как нас накрыло глухим непроницаемым куполом. Все звуки отрезало от реального мира, и тишина ударила нам по вискам. Уши заполнил пронзительный высокочастотный звон, словно где-то в комнате сбоила техника. Ноги подогнулись сами по себе, и нам пришлось схватиться, кто за что успел, чтобы не повалиться на пол.

Первой опомнилась Наташка. Девушка сорвалась с места с такой скоростью, что я смог разобрать только черное смазанное пятно. В следующую секунду в комнате вспыхнул яркий свет энергосберегающих ламп. Но на этом девушка не успокоилась, прижавшись к стене, она высунула руку в коридор и, нащупав на стене выключатель, щелкнула им, осветив заодно и длинный коридор. С этого места больше ни до чего она дотянуться не могла и потому мышкой вернулась обратно, прибившись между мной и моим братом.

– Я знал, что это было плохой идеей, – злобно прошипел Серега.

– Да? – иронично усмехнулся я. – И где же ты был, когда мы только начинали ритуал.

– Да замолчите вы! – вспылила Наташка. – Какой смысл сейчас нападать друг на друга. Мы все хороши. Лучше видите себя тиши и смотрите в оба.

– Верно, – кивнул Саня. – Если она здесь, лучше будет, если мы увидим ее первой.

От этих слов Наташка сжалась еще сильнее и, ухватив под руку моего брата, затряслась всем телом.

Мы с Серегой виновато переглянулись. Иногда мы просто вели себя как дети, которыми собственно и являлись. Признав наши ошибки взаимным кивком головы, мы принялись осматривать квартиру.

Перед тем как решить провести ритуал, я вычитал в книгах все, что смог найти о ритуале призыва Пиковой Дамы, благо книг у меня было выше крыши: полочки буквально ломились от мистической литературы, как художественной, так и документальной. Проблема была лишь в том, что в этот момент голова была девственно чиста, все мысли вымыл громкий удар часов.

– С Новым Годом, кстати, – невпопад проронил я. Ответом мне был чей-то ироничный смешок.

Попытавшись заставить голову работать, я крепко зажмурился и сосредоточился лишь на одной мысли: моя комната, одинокий свет настольной лампы, раскрытая книга на столе. Я сижу, подперев виски руками, и всматриваюсь в плывущие перед газами буквы. Пытаюсь их остановить, заставить прекратить безумный пляс, подчиниться мне, но стол начинает удаляться. Свет лампы сужается до маленького пятна, в котором видна лишь сгорбившаяся над столом фигура. Я смотрю на все сверху.

Резкий толчок и картинка исчезает. Сцена меняется и теперь я снова в своем теле, болтаюсь в темноте как в водах бесконечного океана. Разум путается, я не чувствую своего тела, не слышу своих мыслей. Напротив меня висит зеркало во весь рост. Я вижу на нем блики, но не вижу отражения. Огромное гладкое полотно заполняет чернота.

Вздрогнув как от удара, я открыл глаза.

– Зеркало!

Пацаны дернулись от моего внезапного выкрика, а Наташка тихо пискнула, прижимаясь крепче к Сане.

– Она приходит из зеркал! – уточнил я.

Не знаю от чего, но мысль о том, что что-то, чем бы оно ни было, может выйти из зеркала вызвала во мне неконтролируемую панику. Я чувствовал, как она растет во мне, поднимается все выше, сжимает горло, препятствуя поступлению воздуха. Тело бросило в холодный пот, руки затряслись. Взгляд носился по комнате, ни на чем конкретном не фокусируясь.

Господи, как много, думал я, как же много в этом доме стекла. Все, что я видел, имело отражающую поверхность: от экрана большого телевизора, до множества бокалов и стопок в серванте. И все они сверкали в свете десятка лампочек, и всех их заполняла чернота вызванная отражением наших тел.

Краем глаза, заметив движение, я обернулся к телевизору. В его темном выпуклом экране отражались удлиненные копии нас самих, стола, кресел и неровного выреза дверного проема. Мне казалось, что там, за нашими спинами что-то движется, подбирается ближе, меняя свои очертания. Я не мог сказать вижу ли я это на самом деле, или это всего-навсего плод моей фантазии, игра богатого воображения, подстегнутого страхом.

Я всматривался в экран с минуту, так ничего не заметив, а когда, наконец, расслабился, тишину в комнате нарушил громкий звук дверного звонка.

Вздрогнув как от удара, я налетел спиной на стоящее позади кресло. Раздался тихий скрежет его ножек по полу. Но никто не обратил на это внимания, все мои друзья пребывали на той же грани, что и я.

– Стой! Ты куда? – зашептала мне вслед Наташка.

Я и сам не успел понять, как ноги вынесли меня в коридор. Оглянувшись, я уставился на своих друзей, что собрались тесной кучкой, у дверного проема.

– Я просто подумал…

Я понятия не имел, что собирался сказать, слова бездумно слетали с моих губ. Но мне и не пришлось заканчивать свою речь, так как в дверь снова позвонили. На этот раз настойчивее.

Я был готов поклясться, что звук был, практически, не отличим от предыдущего, но вся проблема была как раз в этом «практически». Что-то в нем изменилось, изменилось на самой грани восприятия. Казалось, что человек по ту сторону двери был взбешен такой задержкой. Если это, конечно, был человек.

– Не ходи! – взмолилась Наташка.

Но я пошел, просто не мог не пойти. Ноги сами понесли меня вперед. Я сделал шаг, может два, как новый звонок в дверь нарушил тишину квартиры и заставил меня прирасти ступнями к полу.

Господи, этот коридор всегда был таким огромным?

Застыв как статуя, я смотрел на дверь. Ничем не примечательная, пережиток советского прошлого с дутой «под кожу» поверхностью, но с современной ручкой с поворотным механизмом замка, она казалась мне невероятно далекой. Было ощущение, что с каждым шагом, дверь только отдаляется от меня, а стены по боком расступаются, углубляясь в темноту комнат.

На мое плечо легла холодная рука, и мне потребовалось неимоверное количество усилий, чтобы не вздрогнуть, не закричать и не пуститься в бег, в попытке сохранить еще живущую во мне часть рассудка.

Я оглянулся.

– Мы с тобой, – прошептала Наташка, сжимая мое плечо.

Все они стояли за моей спиной тесной группкой, в которой царит ложное ощущение спокойствия.

– Может это просто колядовать пришли? – предположил Серега.

– Такое бывает на Новый Год? – спросил я.

– Ходят только на Рождество, – ответила Наташка.