Евгений Сысоев - Праздник смерти

Когда тень вышла из мрака, я увидел, что в этой тени есть нечто живое, похожее на человека. Тень приближалась. Сомнений в том, что это человек, у меня не осталось. Это был мистер Коулз в длинном белом халате. Вернее, от белого цвета у него незапятнанным остался лишь воротничок. Весь халат был в следах крови. Я заметил несколько еще не засохших пятен.

Я до сих пор находился в состоянии шока. Мистер Коулз взял меня под руки и повел в сторону выхода. Шли молча. Мне казалось, что возможность вести устную речь мною потеряна навсегда. Усадив меня за стол в приемной комнате, мистер Коулз обходительно поставил передо мной кружку горячего чая. Я сделал глоток, и сознание вновь начало возвращаться в мой возбужденный мозг. Речь вернулась. У старого и проворного старика были ответы на все мои вопросы. Он рассказал, что кладбище вместе с похоронным домом мой дядя после смерти завещал именно ему, так сказать, дело своей жизни. На что он представил мне соответствующие бумаги, подписанные уверенной рукой дяди. И теперь мистер Коулз являлся здесь полноправным владельцем. Свой перепачканный пятнами крови халат он объяснил тем, что некоторые родственники умерших просят, чтобы покойники хорошо выглядели в последний раз. И ему приходится заниматься грязной работой, извлекая внутренности умерших и бальзамируя тела. А крики… крики являлись лишь игрой звуковой акустики длинных извилистых коридоров, таящих в себе ужасные сквозняки. Мне нечего было ему возразить. Но почему-то я не верил. Где-то в его рассказе нить обрывалась, но пока я не мог распознать где это место. Выслушав историю мистера Коулза до конца и допив свой чай, я направился в теперь уже принадлежавший на всех законных правах свой дом на Южной улице.

Прогулки под дождем не могли не сказаться на состоянии моего здоровья на следующий день. Я проснулся с головной болью и жутким насморком. Только после полудня у меня получилось преодолеть физические недуги и подняться с постели. Я снова оказался в кабинете. Кое-как, превозмогая ужасную резь в висках, я поднял с пола остатки портрета. Рамку уже не восстановить, а вот сам холост удалось аккуратно сложить и убрать на полку рядом с книгами. Мне им надлежит заняться как только случится поправить здоровье.

Уверенность, что и второй портрет таит какую-то загадку, не исчезала. Имея горький опыт вчерашнего дня, его исследование я начал более изысканно и бережно. Но, к сожалению, ничего инородного в нем обнаружить не удалось. Я снял портрет со стены, рассмотрел его. Потом оглядел стену, что он скрывал, простучал каждый сантиметр. И, не найдя ничего утешительного, повесил его обратно. Все равно что-то в нем было не так. Я снова смотрел пристальным взглядом в глаза умершего родственника и мысленно просил его, чтобы тот послал подсказку мне. Мой взор остановился на мече, что был высоко поднят в левой руке у дяди. Он указывал на торчащий из стены крюк. Прежде он не мог привлечь моего внимания, потому что вполне походил на те крюки, что были прежде, до появления электричества в доме. Как правило, они использовались как держатель для небольших лампадок или свечей, зажигались на ночь, если хозяин боялся наступившей темноты, дабы не потерять свою бедную душу в надвигающемся мраке. Подобные крюки были по всему дому, в каждой комнате.

Я потянул его вниз – ничего не произошло. Пробовал перемещать вверх, затем в разные стороны. Все оставалось на прежнем месте. Это было бесполезным занятием. Когда я потянул его на себя, мой слух начал раздражать какой-то скрежет, доносившийся из камина. Я заглянул туда. Задняя стенка в нем исчезла, а вместо нее образовалась пустота. Найдя горелку, и, осветив это место, я обнаружил лестницу. Она вела по своим крутым ступенькам вниз. Черная пустота окружила меня. Я шел по кругу, спускаясь все ниже и ниже, скидывая в неизвестность скелеты летучих мышей и огромных крыс. Все было усеяно высохшими животными экскрементами. Я аккуратно их переступал, стараясь сохранить хоть отчасти свой внешний вид, освещая впереди себя путь едким огнем керосиновой лампы. Ступеньки привели меня в какую-то пещеру. Впереди виднелась дверь. Я потянул огромную круглую ручку на себя, и она открылась.

Осветив неизведанное, я вошел. На стене висели на толстых ржавых цепях массивные лампадки. Поднес огонь и они загорелись. Комната представляла собой естественную каменную площадь, словно вырубленную в какой-то скале. Но не это меня пугало. Страшно было от того, что там находилось. Посередине, на небольшом выступе, лежал огромный каменный гроб, закрытый толстой каменной плитою. Я попытался приподнять крышку, но не смог. Она была слишком тяжелой. Осветив крышку, я обнаружил вырубленный на ней какой-то странный символ. Он представлял собой форму креста и на конце полумесяц, обращенный кверху, чем-то напоминавший козлиные рога. У гроба стоял каменный стол. Не знаю, что это за камень, потому как ранее нигде такого не встречал. Изумрудный цвет его под светом огня переливался ярким перламутром. По бокам стола на высоких подставках стояли огромные черные свечи. Я не рискнул их зажечь, они навевали какое-то опасение. Но самое интересное, что я увидел – это то, что на столе лежала толстая книга. Пыли на ней не было вовсе, в отличие от остальных предметов, находившихся здесь. Я осветил ее. Она была довольно большого размера для обычной книги, почти в два раза, и очень походила на ту, что изображена на портрете в кабинете у дяди. На старинной кожаной обложке теснением отпечатаны два пересекающихся треугольника, развернутых в противоположные друг от друга стороны, помещенные в ровный круг. А ниже надпись MUAMMAL. В самом низу написано Silentium est aurum. Книга внушала страх одним своим видом. А от представления, что может быть в ней написано, просто сковывало дыхание, в глазах темнело, в голове возникал необычайный шум. Он резал меня острее всякого ножа. Мои ноги подкосились, и я оперся на каменный гроб, пытаясь взять себя в руки. На мгновение мне показалось, что в гробу возникла какая-то слабая вибрация. Но я гнал эти мысли от себя, ссылаясь на секундное помутнение рассудка. Мое боковое зрение что-то приковало к себе. Я взял горелку и осветил получше это место. В углу что-то находилось еще. Оно было размером с мой рост, а в толщину около двадцати сантиметров. На тот предмет была накинута плотная черная ткань. Что там спрятано? Одним движением руки я резко скинул плотный материал. На двух массивных опорах из дерева стояло закрепленное между ними черное зеркало. Оно было выполнено из черного обсидиана (я видел обсидиан раньше уже в своей жизни, поэтому точно уверен, что это он). По бокам оно идеально ровное, а верх и низ его выполнены в форме правильных треугольников. Все грани отшлифованы и отполированы. И непонятно, как все это могло здесь оказаться и для чего это все нужно. Меня это безумно интересовало и пугало одновременно. Чем более я изучал и продвигался дальше в своих исследованиях относительно прошлого, тем сильнее меня отталкивало назад, оставляя бесконечный хвост из множества вопросов и загадок.