Вячеслав Агапов - Трещины

– А объяснить всё авторской задумкой не получится? – улыбнулся я.

– Разве что ты будешь подходить к каждому потенциальному читателю и так же мило улыбаться как сейчас, – ответила девушка, облизывая соломинку из коктейля, – и в любом случае, над финалом предстоит ещё поработать.

Долгих несколько месяцев, сидя без работы, я думал, чем же заняться дальше. С друзьями, отягчёнными семьями, работой и самыми разными делами, я не виделся, и всё моё времяпрепровождение сводилось к самым разнообразным выдумкам. Так я пришёл к мысли, что пора, наконец, воплотить давнишнюю мечту – и попробовать себя в качестве писателя. История о жнецах, вопросах жизни и смерти и прочих велеречивых рассуждениях родилась поразительно быстро, прямо-таки выплеснулась на бумагу. Я рискнул выложить её в интернет, где среди множества смешанных отзывов от «круто, давай ещё!» до « ну и ***, лучше бы не читал!» были и советы, как проще и быстрее издать свою книгу.

Перспектива такая меня одновременно и радовала, и вызывала некий мандраж – потому как сам я свое творчество всегда ценил довольно низко, а позориться перед большим количеством народу, чем обычно, не хотелось. Проведя пару дней в бесполезной полемике сам с собой, я решил в кои-то веки выбраться из своего логова и навестить ближайший ирландский паб под названием «MacLaren's». Там я и встретился с Яной, девушкой с роскошными каштановыми волосами и глазами медового цвета. Когда она улыбалась, на её щеках играли милые ямочки, и в глазах мелькали шаловливые огоньки. На неё заглядывался весь бар, а она просто дожидалась запаздывающих подруг, не реагируя на простецкие подкаты, и только по счастливой случайности не отказала мне в просьбе угостить её коктейлем-другим.

Я пил чистый виски, она медленно тянула через соломинку «Лонг Айленд» и так, слово за слово, мы понемногу делились самой разной информацией. Она немного увлекалась пол-дэнсом, училась на последнем курсе математического факультета и иногда подрабатывала свадебным фотографом. Ну а я… что я? Без малого начинающий писатель – вот, глядишь, скоро опубликую свой роман… Правда, пока не придумал, как его обозвать.

– И когда же ты планируешь напечатать свою книгу? – спросила она, наматывая на палец прядь волос, – Я, конечно, не маститый критик, но у тебя есть несколько ммм… серьёзных таких недочётов. Во-первых, ты как-то обрывисто рассказываешь: про всякие нюансы расписюливаешь на несколько абзацев, а про что-то действительно важное, например, как устроены все эти учреждения, эти «небесные» службы – нетушки, только мельком упоминаешь – и то, всё это сведено к «вы не захотите этого знать». Во-вторых, любовная линия у тебя, откровенно, говоря, хреновата. Вроде как и были у героя отношения, но какие-то несерьёзные, без поступков и сильных переживаний, упомянуто про них как бы вскользь, а затем следует, что отношения эти сильно героя как раз и подкосили, да ещё и оборваны они как-то невнятно, пропала эта твоя Саша с концами. Как-то поживей надо, больше драмы и чувства, соплей, что ли, нагони! Ну и секса побольше, раз уж на то пошло. Ну и, в-третьих, надо ещё поработать над финалом…

Она продолжала что-то мне доказывать и приводить самые разные аргументы, а я, заскучав, медленно водил пальцем по краю пустого стакана, прислушиваясь к шуму народа, и вполглаза оглядывая зал.

– Знаешь, – прервал я её, – насчёт концовки я с тобой согласен. Кажется, она будет гораздо интереснее. Посмотри вон на тот столик. Нет, нет, левее! Ты ведь тоже видишь девушку с разноцветными волосами? Сидит в самом углу бара, рядом с зелёной дверью пожарного выхода, и смотрит сейчас прямо в нашу сторону!

– Я ещё не настолько пьяна, чтобы видеть призраков или, как ты выражаешься, жнецов, – фыркнула Яна. Впрочем, уж в этом она не была предельно честна – её глаза уже подозрительным образом поблёскивали, – а можно, я закажу ещё один коктейль?

– Конечно, почему нет, – рассеянно пробормотал я, пристально наблюдая, как Саша встаёт из-за столика и направляется ко мне через весь бар. Книги и фильмы, сказки и разнообразные житейские истории убеждали, что за мгновение до смерти у человека проносится перед глазами вся его жизнь, от младых ногтей – и до последнего вздоха. У кого-то, наоборот, видятся только те моменты, где ты был по-настоящему счастлив. И пока я раскладывал буйные мысли по полочкам, что к чему и как же так получилось, что смерть вдруг подобралась ко мне в лице девушки, которую я любил больше всего на свете, как она подошла к нашему столику, встала за спиной Яны, облокотилась на спинку кресла и, проведя рукой по её волосам, медленно подула ей в затылок.

– Что-то здесь стало холодать, – поёжилась девушка, приступая к третьему коктейлю, – сквозняки что ли…

– Ты постарел, – произнесла Саша, – как будто тебе накинули несколько лет.

– Я скучал, – тихо ответил я, залпом осушая очередной стакан виски, – По крайней мере, за мной прислали не чужого человека.

– О чём ты? – удивилась она.

– Ты ведь пришла не просто так.

– Я же говорила, я жду подруг, – хихикнула Яна, – но раз их всё нет, может мы с тобой…

Саша поморщилась и щёлкнула её по лбу. Девушка с шумом выдохнула и разом обмякла в кресле. Ничего фатального – полежит некоторое время, поспит и сбросит оковы лёгкого алкогольного опьянения, публика здесь пристойная, девушку никто не обидит.

– Знаешь, почему я вернулась к тебе? – едва слышно спросила Саша, опустив глаза.

Я пожал плечами, не хотелось строить каких-то невероятных предположений.

– Ты не против, если я не буду снимать перчатки? Было бы странно, если я внезапно появлюсь на глазах у стольких людей.

– Нет, в этом ведь нет ничего странного, что я сижу в баре и разговариваю сам с собой. Я вполне похож на городского сумасшедшего. Знаешь, сколько прошло времени? – задал вопрос я.

– Около года.

– Одиннадцать месяцев и шесть дней. Ужасно долгих и мучительных дней. Рассказать, что я пережил за это время?

– Ты вроде неплохо справляешься, – попыталась улыбнуться она

– Неплохо, – скривился я, с тоской разглядывая пустой стакан, – Я словно тень в Лимбе. С того момента как я перестал быть Жнецом… Это трудно описать. Несмотря на то, что я не носил перчаток уже долгое время, я до сих пор могу видеть, как то тут, то там, кто-то касается тени, чтобы забрать чью-то душу. Временами я различаю, сколько отмерено старушке в очереди или случайному прохожему. Слышу тихий, едва различимый присвист, с которым покидает тело душа моего соседа, не сумевшего вколоть себе инсулин. Я вижу Смерть каждый день, хоть и перестал быть частью её кровожадных жёрновов. И всё время я один, совсем один… Дошло до того, что я пытался покончить с собой. Не единожды – я травился таблетками и алкоголем – меня увозили на «скорой» и клещами вытягивали с того света – а пока я лежал в палате, проклиная и санитаров, и мой чертовски выносливый организм – Жнецы забирали остальных людей, временами тревожно посматривая в мою сторону. Я ввязывался в драки – и Смерть всё равно не приходила за мной, сколько бы я ни лежал на холодном асфальте, пытаясь выхаркать свои лёгкие и не чувствуя отбитого тела. И уже на четвёртый – пятый раз даже самые безбашенные компании стали обходить меня стороной, как сумасшедшего. Я не могу застрелиться – пуля скользнёт по черепу или вовсе застрянет в затворе, не могу броситься под машину – она затормозит в самый последний момент, едва задев меня.