Верука Соль - Ловушка для демона

Личное дело, студенческое общежитие – вот и комната Тани. Дверь открыла девушка с фотографии. Не та, что была в отделении. Вернее, та, да не такая. Совсем не такая. Не было сытого кошачьего прищура глаз; лицо казалось тоньше и женственнее; гладкая, тусклая причёска, и, конечно, никакого макияжа. Весь образ казался каким – то размытым, нечётким. Док даже заподозрил, что у него прямо сейчас развился астигматизм – то ли она есть, то ли её вовсе нет. Впору было усомниться, эта ли девушка приходила утром в отделение. Но девушка подтвердила: да, она. Однако ей нечего сказать. Что там случилось, она и сама не поняла, да и вообще, почти ничего не помнит. Нет, странным это не кажется: просто переволновалась, и всё. С самого утра она словно не в своей тарелке – что ж, бывает. И Тихоню она не знает. Нет, раньше они точно не встречались.

– Доктор, честное слово, я понятия не имею, кто он! А что ему какая – то дичь померещилась, так я – то тут причём? Или Вы тоже меня за мужика приняли? Может, проверить хотите?… Да- да, простите, но я сегодня очень устала, и мне больше нечего Вам сказать.

Док поверил ей. Не она устроила шум в отделении. Она не знает Тихоню. Это не тот же человек, что пришёл утром с другими студентами. Словно два в одном – жаль, Док не верил в раздвоение личности, а то идея с готическим альтер – эго очень уж соблазнительна. Или, может быть, это – одержимость? Демоном, к примеру? Док усмехнулся своим мыслям: да уж, конечно, без демонов тут не обошлось. Но вдруг его память обожгла вспышка: «Багряный Жнец»… «Косарь заберёт всех!»… Вот зараза, чуть не купился! Да и вообще, ему- то это надо? Разобраться с этим делом, конечно, стоит, но Тихоня больше ничего говорить не хочет, Таня – не совсем даже Таня, а так, что – то непонятное. Так пусть кто – то другой поломает над всем этим голову; но вот кто бы это мог быть?

К своему возвращению в больницу он уже точно знал, как убить даже не двух, а трёх зайцев сразу. Помочь Тихоне, утолить своё невыносимое любопытство, а заодно задать стимул ещё кое – кому. Время ещё не позднее, Самоубийца пока не спит. Пора ему уже сменить прозвище!

…Тихоня равнодушно изучал рисунок трещин на стене. Днём он выспался, если так можно сказать об отключке после успокоительного, и теперь просто коротал ночь, стараясь ни о чём не думать ничего не вспоминать. Но мысли – не дождик; от них зонтиком не укроешься. Нет такого зонтика. Вот бы вообще обо всём забыть! Плохо, что он тогда не умер. А теперь – поди ж ты, чего никто не ожидал, он стал нормальным! Слабым, измождённым, пока не самостоятельным, но – нормальным. Он навсегда останется душевнобольным, он это понимал. Боль никуда не уйдёт, с этим ничего не поделаешь. Но больше нет смысла притворяться психом, и здесь, в этих растрескавшихся стенах, спрятаться от правды нельзя. Скоро придётся уйти отсюда, но, Великий Космос, как же страшно!

Внезапно открылась дверь, и кто-то проскользнул в палату. Тихоня оцепенел от ужаса. Но это не была студентка – оборотень, или кто-то из демонов, или сектантов-убийц. Тихоня вновь осмелился дышать, когда знакомый голос негромко позвал его:

– Эй, псих, ты спишь? – Самоубийца помолчал, ожидая ответа, но Тихоня попытался притвориться спящим.

– А, дрыхнешь! Ну ладно. А то у меня что-то есть; думал, тебе понравится. – Раздался очень знакомый щелчок, огонёк зажигалки ненадолго осветил небритую физиономию Самоубийцы, и тут же потянуло табачным дымом. Тихоня ахнул от неожиданности и сел в постели. Несколько секунд он недоверчиво разглядывал огонёк на кончике сигареты и жадно вдыхал дым, но скоро в горле запершило с непривычки, и он закашлялся.

– Ты что, сдурел? Сейчас сюда сбегутся санитары, и тебе придётся сожрать окурок! – Тихоня снова потянул носом воздух, с удовольствием нюхая горящий табак. Он не курил уже целую вечность, а тут… Да у самоубийцы целая пачка в руках – о, какое искушение! Глядя на его реакцию, ночной гость довольно захихикал:

– Опаньки, а зверушка- то говорящая! Значит, ты – псих понарошку и балуешься государственной наркотой на халяву, да? Ладно, расслабься, никто не придёт. – И, заметив сердитый недоверчивый взгляд Тихони, добавил уже почти серьёзно:

– Нет, правда. Я почти не сплю по ночам и давно тут всё разведал, так что можно спокойно покурить. – И он протянул пачку Тихоне. Тот замялся нерешительно, но пальцы его дрожали от нетерпения.

– А сигареты откуда?

– Украл. Тут когда эти жалельщики в среду приходили, я одного в благодарность облапал, ну и спёр кое-что. Да ладно, надо же как-то развлекаться! Так что бери, не стесняйся! – Он довольно хохотнул, и, подтолкнув Тихоне пачку, снова щёлкнул зажигалкой. Тихоня не устоял. Через мгновение дым вскружил ему голову, приступ дурноты накатил и тут же прошёл, и Тихоня некоторое время молча наслаждался. Наконец он встретился с пристальным заинтересованным взглядом нового приятеля и выпустил струйку дыма ему в лицо.

– Ладно, может, скажешь теперь, что тебе от меня понадобилось?

– Да так, пара пустяков. Дружба, доверие, может, даже любовь до гроба. Не смешно? Проехали. Ну а для начала я хочу знать, что там, в «общей», сегодня утром стряслось. С какого перепугу ты принял бабёнку за мужика, и почему ты вообще прикидываешься психом?

Тихоня молчал. Очень долго молчал, и Самоубийца терпеливо ждал. Он хорошо знал своё дело и умел добывать истории. Вся беда была в том, что уже очень давно он не находил ничего стоящего. Он всегда умел и взять, и подать; было бы только что брать и подавать. А советы народных целителей, предсказания о конце света и истории об инопланетянах так достали его, что он совершенно разуверился в своём ремесле, а потом – и в самом себе. А потом – и в жизни. Ему было тогда так плохо, что просто хотелось перестать существовать. Так он получил прозвище «Самоубийца» и оказался в казённом доме. А вот сейчас он почуял добычу: возможно, Док прав, и тут что- то есть. Это если в самом деле этот парень нормальный. И он решил подтолкнуть Тихоню.

– Ты мне просто скажи для начала: ты – нормальный? Да ладно, я не врач и не полицейский. Я – журналист, и, честное слово, хороший журналист. И мне до зарезу нужна крутая история. И она у тебя есть, я чую это. Вот только скажи честно: ты псих по правде, или как? Ну давай же, признавайся! Что с тобой такое случилось?

Тихоня ещё немного помолчал, а потом со вздохом покачал головой.

– Я не знаю, что тебе сказать. Но ты прав, у меня действительно есть история, но… Понимаешь, я-то – нормальный, по – настоящему нормальный. По крайней мере, с сегодняшнего дня. Этот ублюдок Боаз вломился сюда, и мне, как ни странно, действительно наконец-то полегчало. Я теперь знаю, что не сошёл с ума. Может, я и козёл, как говорила моя подружка; может – неудачник, всегда третий, – Тихоня грустно усмехнулся – но только не сумасшедший. А вот история моя – точно ненормальная, типа бреда больного воображения. Поэтому… Я просто не знаю. Такое в газете ты точно печатать не будешь, а тогда о чём и говорить…