Евгений Сазонов - Темная сага

– Да-да, я помню. В том году по новостям про это рассказывали. Кажется, все, что от них осталось, – это только какие-то следы крови в кунге, – Гильдин снял свой берет.

– Как ты думаешь, что с ними случилось? – Отморозов хлопнул себя по шее и раздавил между пальцами жирного комара.

– Не знаю, может в лесу заблудились, может среди них у кого-то в голове замкнуло и он всех перебил, а сам где-нибудь на дно залег. Ты же знаешь, в нашем гребаном мире может быть все что угодно, – вздохнул Гильдин.

– Да, верно подмечено. Вот так вот жили люди, работали, а тут раз, и всё – пропали без вести.

Ближе к полуночи на Виктора начало находить мистическое настроение. Он вспомнил свой странный сон: охотника, девушку, жуткое здание, – а затем прокрутил в памяти разговор с Отморозовым о пропавших людях и сюжет странного рассказа. Здешние места, надо признаться, отличаются своеобразной угнетающей атмосферой: старые деревья, имеющие зловещие внешние очертания; узкие петляющие тропки, которые ведут в никуда; ночной завывающий ветер, сотканный из жуткой прохлады, и внутреннее напряжение в сердце каждого, кто угодил сюда.

Все офицеры в палатке спали, и только Гильдин все никак не мог сомкнуть глаз: он ворочался с боку на бок, перебирая каждую сценку из недавнего сновидения. Почему этот сон так тревожил его? Что-то подсказывало Виктору о тонкой невидимой нити, которая протянулась из мира грез в нашу действительность, и теперь этот неосязаемый канат обвился вокруг Гильдина и пытается затянуть его в темные земли. Вопрос в том, кто тянет за нить. Девушка со стен собора? Или ее сомнамбулический хозяин?

Примерно в три часа ночи в палатку вошел солдат – дневальный по лагерным сборам, он закинул в печки несколько поленьев и, слегка побив по углям кочергой, удалился к выходу. Когда рядовой вышел, Гильдин бесшумно поднялся с койки и достал из своей тумбочки комплект одежды – форму черного цвета из легкого синтетического материала. Виктор держал ее на тот случай, если придется проводить занятия под дождем. Искусственная ткань обладала повышенной водостойкостью. Стараясь никого не разбудить, он аккуратно надел брюки и черную куртку, похожую на сшитые вместе пиджак и облегающий жилет. После этого Гильдин лег спать. Зачем он это сделал, Виктор и сам не понимал. Иногда люди делают странные и нелепые поступки, а когда их спрашивают «для чего», они пожимают плечами и толком не знают, что ответить. Переодевание в черную форму подействовало на Гильдина как снотворное: когда его голова прикоснулась к подушке, он наконец-то смог уснуть.

В четыре часа Виктор бесшумно поднялся с кровати. В то время пока тело подполковника двигалось, его сознание пребывало в крепких объятиях сна. Он не мог руководить собственными поступками и действиями. Гильдин, как управляемый робот, надел на ноги берцы, зашнуровал их, потом взял в руки берет и вышел из душного помещения. Несколько рядов серых палаток тянулись вдоль дороги, по которой в светлое время суток сновали солдаты; эта тропа начиналась от входа в офицерскую палатку и, протянувшись на сто метров, упиралась в пустошь, на которой разместилась военная техника. В тот момент, когда подполковник очутился на тропе, ни один патрульный не заметил его, хотя даже если бы дозорный и смотрел на Гильдина в упор, то вряд ли смог бы отличить командира от ночного пространства – одетый в черную форму Виктор слился с темнотой и теперь стал ее неотъемлемой частью. Даже невзирая на царящий повсюду мрак, Гильдин мог и с закрытыми глазами добраться до КНП. Сначала нужно пройти вдоль шумящего ручья, затем перебраться по бревну, через колючие кусты шиповника; дальше в лес, потом идет вверх песчаная тропинка, поле, лесная чаща, опушка.

Теперь он стоял на обрыве. С этой головокружительной высоты открывалась та самая долина, откуда не так давно он слышал голоса, приглашающие его погрузиться в странный мир. Ночной ветер приятно ласкал лицо и пел легкую песенку; ветви деревьев, распростертых внизу, плавно покачивались, призывая погрузиться в их нежные объятья. Виктор выставил руки в разные стороны точно так же, как это делал Охотник, и, оторвавшись от края, полетел вниз.

Целую неделю лил дождь. Весь город, словно многотонный корабль, попавший в шторм, был гневно терзаем могучими ветрами и ливнями. Изо дня в день капризы природы разыгрывали один и тот же сценарий: пасмурное утро дарило горожанам унылое и вялое настроение; ближе к полудню начинал моросить мелкий дождик, его капельки были настолько холодны, что, попадая на кожу, ассоциировались у людей с укусами гнуса; к обеду туман рассеивался и на полчаса позволял жителям насладиться теплым солнцем и чистым небом. Однако природа недолго выказывала благосклонность – стаи мрачных туч, как неприятельские бомбардировщики, затягивали небеса. В те моменты, когда грозовые облака еще не воздвигли тьму над городом, солнечные лучи, пробиваясь сквозь воздушные скопления, озаряли синим сиянием улицы и парки. Дома, тротуары, аллеи – весь город теперь окрашивался четкими тонами. Затем наступал сумрак и на землю обрушивался ливень, его спутники – гроза и ветер – не заставляли себя долго ждать.

Дмитрий Шихов проснулся ровно в восемь часов утра и первым делом глянул в окно. Опять все то же самое: густой туман; хмурые люди, спешащие на работу; несколько человек, опохмеляющихся возле пивного ларька, и тоскливое настроение, которым пропитались все горожане. Одно и то же изо дня в день. Единственным существом, которое разнообразило эту привычную картину, была крупная овчарка. Она выскочила из соседнего подъезда и начала громко гавкать на всех и вся, что ее окружало. Вероятнее всего, злобная псина была первым и последним примечательным событием за весь грядущий день для Дмитрия Шихова – директора областной библиотеки. Подумать только! А ведь когда-то он мечтал совсем о другом. Нет-нет, быть директором, конечно, совсем неплохо… ну если не считать того, что здание библиотеки требует капитального ремонта, и что оно размером с маленький магазинчик, и что все работники – это две старые ворчливые тетки. Можно и дальше углубиться в минусы этой работы: посещаемость библиотеки постоянно сокращается; мизерное финансирование из городской казны и как следствие маленькая зарплата; плачевное состояние книг из-за непокорной сырости в помещениях… Но были и плюсы: бесплатный доступ к литературе и осознание самого себя в статусе директора – пожалуй, и все.

Шихову исполнилось тридцать пять лет. В его судьбе не было ничего примечательного: школа, институт, армия, затем свадьба, рождение дочери, работа. Теперь каждый новый день начинался одинаково: подъем в восемь утра, завтрак в семейном кругу, затем родители одевали дочку и кто-то из них отводил ее в детский садик. Дмитрий на автобусе добирался до библиотеки, а его жена спешила в институт, где работала деканом, благо учебное заведение находилось рядом с домом. Вечером Шихов усаживался перед телевизором и смотрел увлекательные передачи о том, как живут люди в других странах, или о природных катаклизмах, иногда он переключал каналы и попадал на программы новостей, где постоянно говорили о голоде в Южной Африке и очередном разбившемся самолете. Каждый вечер во время просмотра телепередач жена Дмитрия занималась ребенком и заодно что-то говорила своему мужу о кофточках, которые ей надо купить, о том, что ей хотелось бы получить на Восьмое марта, об отпуске за границей и еще о чем-то. Шихов делал вид, что слушает ее, хотя на самом деле он пребывал полностью в телевизоре – это был единственный предмет, который помогал ему забыть о скучной действительности. На высказывания жены Дмитрий машинально произносил естественные фразы, это были абсолютно незаменимые слова: «Ага», «Да, да, да», «Конечно» или «Да ты что!», «Почему не слушаю? Я тебя слушаю», «Согласен», «А не дороговато ли?», «В следующем году купим». Затем ближе к полуночи все ложились спать, а утром начинался новый день, такой же, как и предыдущие. Но даже в такой размеренной жизни директора библиотеки иногда случались страшные потрясения, например, раз в год на три дня к Шихову приезжала теща… Если говорить об отпуске, то когда это святое время выпадало на лето, Дмитрий проводил его на даче, копая грядки, сажая картошку, поливая теплицы. Ну а как награда за все труды – к концу лета семья Шиховых собирала урожай, тоже довольно увлекательное занятие.