Марина Хробот - Берегиня сегодня

– А как же! – Почти крича отвечал Александр. – И виски, и водку и медикаменты и даже конфеты в коробках. Всё по списку!

Мы ехали по пустой трассе, наслаждаясь солнцем и тёплым ветром начала осени. Я повернулась к Анне.

– Музыку поставить? Ты какую любишь?

– Любую, но хорошую. Хоть рок, хоть попсу, хоть классику. – Анна продолжала чуть-чуть улыбаться. – Главное – хорошую.

– Поставь, Маня, сборник хитов. – Раздался с заднего сидения голос Кирилла, от которого у меня побежали мурашки желания. – Угодишь всем сразу.

Толик, дремавший рядом с другом, только согласно угукнул.

Под голосящих мальчиков из группы «Челси»: «Милая моя, моя, самая любимая…» наш автомобиль несся по практических пустой трассе.

«Чую я одним толстым местом… – затянул свою песню трусливый голос. – С этой Анной наши приключения только начинаются». «Ах, как гуманно мы поступили! – сюсюкал бирюзовый голосок. – Приключения бодрят и необходимы для жизненного тонуса».

Оранжевый голос быстро заткнул другие: «Главное, чтобы это недорого стоило… а «то самое место» у нас одно на всех и его нужно беречь».

Семидесятилетний Аристарх в расстёгнутом полевом комбинезоне, надетом на солдатскую майку, сидел за рабочим столом. Мрачный. Идеальный канцелярский порядок стола нарушало блюдо с виноградом и разрезанными яблоками, и три серебряные стопки около фигуристой бутылки французского коньяка.

За рядом стоящим совещательным столом разбирал бумаги Лёнчик. Внешне – излишне идеальный компьютерный герой, а внутренне – абсолютный, доведённый до совершенства эгоизм.

Войдя в кабинет, Геннадий подошел к столу. На Лёнчика старался не смотреть, не желая портить себе настроение. Ведь именно он, полковник медицины, Геннадий Лебедев, стал тем самым профессором Преображенским, который сделал из дворового приличного пса потенциального «смершевца» Шарикова.

Лёнчик, помимо мании величия и равнодушной жестокости, обладал еще двумя качествами, усиливающими его темные стороны, – прекрасными внешними данными и уникальным здоровьем. Его кровь со временем стала лечебной, и генерал Аристарх нуждался в ней.

Генерал разлил коньяк, приглашающим жестом показал на стопки. Первым подскочил Лёнчик, опрокинул в себя коньяк:

– Ваше здоровье, генерал.

Гена, смакуя, сделал первый глоток ароматного напитка тридцатилетней выдержки.

Аристарх выпил коньяк как микстуру, выдохнул.

– Ну что, просрали Аньку?

– Никуда не денется, найдем, или сама прибежит, – со злостью выпалил Лёнчик.

– Моё мнение вы знаете, мы не имели права ее здесь задерживать. – Гена допил коньяк. – С ЧП, то есть с её побегом, меня ознакомили. Спасибо за коньяк. Пойду я разбирать купленные утром медикаменты.

Аристарх стукнул пустой стопкой по столу.

– Слушай, доктор, а не ты ли, случаем, помог Анне сбежать из Поселка?

Геннадий, уже у дверей кабинета, обернулся на генерала. Они оба питали друг к другу сильные искренние чувства профессионального уважения и человеческой ненависти. Но оба были настолько привязаны личностными, денежными, медицинскими и многими другими факторами к пространству земли, официально называемому «Зона Топь», что оставалось только мириться с присутствием друг друга.

Геннадий улыбнулся генералу.

– Ане? Смог бы – помог бы. Не сомневайтесь.

Как только за Геннадием закрылась дверь, Лёнчик разложил перед генералом листы.

– Я тут для своей командировки наметил план передвижения по населенным пунктам, которые вы мне перечислили. Подсчеты произвел, тактику поисков и доставки изложил. Основное направление – Белоруссия, там за детдомовскими детьми самый плохой надзор среди славянских стран. Хотя, в последнее время большие надежды вызывает Украина. Но здесь может возникнуть языковой барьер. Они в последние десять лет все стали говорить на украинской мове, хотя и с большими ошибками…

Генерал без интереса посмотрел на распечатки с информацией.

– Да подожди ты со своей Белоруссией, и особенно с Украиной, никуда они пока не денутся, надеюсь. А вот если побег Анны из Топи организовал Гена, мы ее долго не увидим.

– Господин генерал…

Лёнчик начал злиться. Он всегда злился при упоминании имени Анны. Чем она лучше его, самого красивого и умного мужчины на этой планете? Но Анну все любили, а его – нет.

– Ты чего застыл? – прервал размышления Лёнчика генерал. – Компьютер в голове завис?

– Я думаю – сбежала так сбежала, и пес с ней. Всё равно вернётся, ей же без нашей радиации не жить. Но вы же, Аристарх Кириллович, придумали гениальный план для добывания нового лекарства. Через две недели я привезу вам новый биоматериал, детишек на первый раз думаю взять три штуки, и пока забудем про Аньку. С ней больше проблем, чем пользы.

– Хорошо, – генерал отщипнул виноградину. – Действуй, и помни, о чем мы договорились. Детдома – это хорошо, но, если почувствуешь нужные нам качества в ребенке даже при родителях, все равно вези сюда, не размазывай сопли. Только местным бабам не говори, поднимут бунт.

Лицо Лёнчика изменилось, стало самоуверенно-неприятным.

– Вот одного не понимаю. Зачем родителям урод или умственно неполноценный ребёнок? Моя мать меня, когда я еще был идиотом, терпеть не могла. Стыдилась, унижала.

Аристарх снова отпил коньяк, и его взгляд задержался на своих артритных пальцах с распухшими суставами.

– По-разному бывает. – Генерал рассматривал слоящийся ноготь на пальце, банальные рассуждения Лёнчика его мало интересовали. – Не тебе судить. Это ужасно, но я безостановочно старею.

Положив бумаги в папку, Лёнчик сел напротив генерала, взял придвинутую рюмку.

– Все стареют, это естественный процесс.

– Не зли меня, Леонид, я слишком быстро старею. Вылетаешь из Зоны завтра.

– Аристарх, – Лёнчик сложил руки поверх папки, и генерал с завистью посмотрел на его сильные руки и блестящие ногти. – Вы учтите, что ваш организм изношен возрастом и природными особенностями нашей Зоны. Тело может не выдержать. Сейчас вы получали материал от Ани и меня, и разница в возрасте составляла сорок лет. С детьми разница подойдет к шестидесяти, и неизвестно, будет ли совместимость.

Генерал побледнел, руки его дрожали.

– Ты… ты, неуч подзаборная, ты кого учишь? Меня? У меня звание академика, я хозяин спецзоны, а ты…

– А я, – Лёнчик встал, аккуратно придвинул стул на место. – Я ваше средство выживания. И если бы не моя и не Анькина кровь, вы бы загнулись еще три года назад.

Лёнчик вышел из кабинета, тихо закрыв за собой дверь.

Взгляд Аристарха опять задержался на ногте указательного пальца. Он дотронулся до него, и ноготь отпал, оголив гнойную болячку.