Николай Колесников - Не сущие стены

А если посторонний наблюдатель решит проследить за псами он увидит, что псы действительно идут за мужчиной. Больше нет никакой кошки, которая вела бы его за собой. Он идёт сам, напрямик через пустырь между домами. Походка его быстра и бодра, даже несмотря на то, что он сильно подволакивает одну ногу.

По пустырю навстречу ему идут несколько парней. Молодых, сильных, уверенных в себе. Ещё издалека они растягиваются в цепь, как бы окружая мужчину и что-то ему говорят.

Кто угодно, даже не слыша слов, просто по позам и диспозиции людей, их лицам и движениям, сразу поймёт, что творится неладное и нехорошее. Но никто посторонний ничего этого не видит, да и не может видеть. А тот кто видит и наблюдает – совсем не посторонний.

Ворон пикирует над молодыми и сильными парнями и кого-то из них даже задевает краешком крыла. Пока те отвлекаются на него и говорят что-то обидное в его адрес на пустыре за спиной мужчины появляются бродячие псы.

Их много. Они стягиваются со всех сторон. Отдельные группки собираются в цепь. Лохматое воинство. Стая против стаи.

Они подходят молча. Не скалятся, не рычат, не поджимают хвосты. Они просто подходят вплотную, обтекая лохматой волной мужчину и на несколько секунд замирают между ним и парнями, как бы проводя невидимую грань.

Глядя людям в глаза огромная стая безмолвных псов синхронно делает шаг вперёд. Спокойный, твёрдый и уверенный шаг. Потом ещё один и ещё один.

Они идут молча, все вместе. Маленькие, большие, лохматые и не очень. С длинными хвостами, с короткими хвостами, вообще без хвостов. Их уши разных форм и размеров колышутся в такт их шагам.

Парни вздрагивают.

Парни переглядываются.

Парни отступают.

Сначала на шаг. Потом ещё на один. Многие держат руки в карманах как бы не решаясь достать нож, цепь или кастет. Хотя решимости у этих парней не занимать. Мужчина смотрит на их отступление совершенно отрешенным взглядом. Ему совершенно не интересно это всё. Он равнодушно обходит псов и продолжает свой путь через пустырь.

Пройдя через несколько дворов, в которых дети играют в пыли детских площадок или качаются на ржавых качелях, мужчина опять натыкается на кошку.

Она опять сидит на углу. Там где между плохо состыкованными бордюрами растет сорняк. На этот раз кошка холёная, домашняя, пугливая, полосатая и очень пушистая. Увидев мужчину кошка покидает своё место и перебежав на другую сторону останавливается у палисадника соседнего дома. Оборачивается и смотрит, заметил ли её мужчина. Поймав его взгляд кошка передумывает нырять в палисадник, а бежит вдоль кривого забора из каких-то старых железок и заворачивает за угол дома. Направо. Когда мужчина поворачивает за угол, кошка дождавшись пока он увидит её – ныряет в подвал через маленькое окошко в фундаменте дома. А мужчина отправляется дальше по дороге между домами. Он минует мамаш с колясками, лавирует между припаркованными на крохотных тротуарах машинами и выходит на другой пустырь.

Здесь полицейские сидя в машине со включёнными мигалками скучающим и равнодушным взглядом сканируют людей бестолково толпящихся перед торцом одного из домов. Люди ничего не говорят и ничего не делают. Они просто стоят и смотрят. Смотрят на стену на которой от первого до последнего этажа нарисована женщина с младенцем. Мужчина тоже смотрит на рисунок. Женщина кажется ему знакомой.

Он видел её где-то.

Может это его родственница? Знакомая? Кто она?

Он видел, как она смеётся. Помнит, как она собирает со стола тарелки в одну стопку. У неё точно такое же выражение лица, как тогда когда она гладит вещи.

– Принёс? – внезапно спрашивает кто-то сзади.

Мужчина оборачивается. Перед ним стоит безобразный старик. Жирный, крайне неряшливо одетый, одной рукой он держит старую потасканную и пыльную сумку-тележку с разными колёсами. А пальцами-сосисками другой руки он пытается убрать с лица длинные волосы, наполовину седые наполовину фиолетовые.

– Ну? – нетерпеливо спрашивает старик.

Мужчина смотрит ему в глаза и видит, что грозный тон никак не соответствует, той неуверенности, что плещется на дне его зрачков. Это эмоции живых. Мужчина проделавший долгий путь помнит о них, но совершенно не помнит как это чувствовать. Мимо них проходят двое взрослых, которые ведут за руки ребенка. Ребенок периодически подпрыгивает, подгибает ноги и хохочет оттого, что взрослые удерживают его на руках, так как будто он летит.

Да, он точно так же проделал большую часть пути сюда, но эмоций при этом никаких не было. Ни детского восторга, ни радости, ни ощущения невесомости. Только холод в ладонях, от прикосновения ещё более холодных рук, за которые он держался. Ещё был холод вокруг.

Родители слегка раскачивают ребенка и со смехом не отпуская при этом выкидывают вперед. Ребенок радостно верещит.

Жирный старик со спутанными волосами недовольно покашливает.

Мужчина вынимает из кармана правую руку и протягивает её старику. Как монарх протягивает подданному руку для поцелуя. Медленно и с достоинством. На среднем пальце поблёскивает тот самый перстень. С выпуклым глазом коня, в зрачке, которого выгравировано птичье перо.

Колдун утвердительно хмыкает, снова убирает падающие на лицо волосы и кивком головы приглашает мужчину идти за ним.

Ни один посторонний наблюдатель, если бы он конечно был, не понял бы, что произошло. Но посторонних здесь нет. Одним глазом ворона я вижу Колдуна и мужчину в спортивке уходящих с пустыря, другим глазом я вижу падающее из моего оперения перо. Оно совсем не такое, как в кольце.

Под ухом раздаётся теплый смешок.

Пора!

– Куда ты, Беглецов?

– Да, надо заяву отработать, господин майор.

– Что там опять семейно-бытовое?

– Никак нет! В этот раз опять инопланетяне.

– Тьфу ты, ёщкеренский щепещерь! Когда все эти алкаши сдохнут уже? Гоняют полицию почём зря. Не дают работать нормально.

– Да если бы, господин майор. Это бабулечка божий одуванчик. Пришла вся трясётся. Говорит в квартире у них небесное воинство собирается.

– Какое воинство?

– Н-небесное…

– Небесное значит? И давно собирается?

– Да уже недели три.

– Так. Три недели в квартире собирается воинство и никто не сообщил?

– Ну-у, вот бабулька же пришла.

– Так, и что говорит?

– Говорит, что живёт в коммуналке. В их квартире, в самом дальнем конце у них жил старик алкоголик. Сначала месяц пил как проклятый. Допился, говорит, до чертей. Всё страшные какие-то слова в полнолуние орал. Такие, говорит, что аж сердце от страха леденело. Так они там все перепугались, что до утра никого и не вызывали. А уж утром его скорая увезла, совсем ему, говорит, уже плохо было. Комната его какое-то время простояла открытая, брать то там, кроме старых газет, матраса и пустых бутылок, нечего. Но туда никто и не совался. Только бабулька, проходя мимо комнаты, заглядывала туда нет-нет. Ничего там не было необычного. Потом правда она видела, что там как будто кто-то на полу мелом что-то нарисовал. И стали слышаться какие-то странные звуки. И с каждым днём, значит, звуки были всё более странные и звучали всё громче.