Николай Колесников - Не сущие стены

Этот пистолет ни капли не похож ни на один из тех, что несколько минут назад Абдулла вынес в руках из своего кабинета.

– Ты же знаешь. Не люблю я этого. – морщится Абдулла.

– Наградные-то забрал?

Вместо ответа Абдулла кивает.

– Говорят, из наркотического вообще никого не осталось. – сообщает внезапно седой полушепотом, максимально приблизившись к окошку. При этом он с подозрением оглядывается по сторонам. Но подслушивать их некому – в полицейском управлении царит непривычная тишина. Абдулла вместо ответа равнодушно пожимает плечами.

– Я думаю вот что. – седой оглядывается по сторонам и ещё тише говорит: – нам всем надо «спасибо» им сказать…

После паузы он снова оглядывается, на этот раз далеко вытягивая шею, и не увидев никого кроме Абдуллы продолжает:

– Столько людей умерло, это конечно печально.

При этом седой кивает на телек в котором какие-то люди в медицинских масках подметают пыль очень похожую на пепел и собирают всё это в мешки.

– Но если подумать, по большинству своему, людишки то были совсем никудышные. В основном опасные, вредные и…

– Мы по большинству все такие. – нетерпеливо перебивает его Абдулла. И захлопнув журнал возвращает его в окно. – Но какое-то время да, будет полегче. А там уже всё зависит от вас.

– Ты так говоришь, как будто ты тут совсем ни причём.

Абдулла молча возвращает ручку, протягивает руку седому, которую тот пожимает.

– Это одновременно и услуга и возможность и проклятье. – говорит Абдулла совершенно будничным тоном. Как будто диктует составляющие какого-то рецепта.

– Всё, как обычно, да? – огорчается седой полицейский и нахлынувшая было на него бодрость вдруг испаряется, отчего он делается ещё более уставшим чем был вначале.

– Именно! – подтверждает Абдулла и желая завершить разговор проталкивает в окошко журнал

– Странный ты, Абдулла.

– Как обычно.

– Давай. Успехов тебе! – говорит седой и наконец забирает журнал.

Абдулла усмехается, но головой в знак благодарности всё же кивает, поднимает руку в прощальном жесте и пижонским движением закинув за спину шарф он направляется к выходу.

В телевизоре, за спиной седого полицейского уже склонившегося над журналом, что-то беззвучно рассказывает плачущая женщина. Слёзы оставляют яркие борозды на пыльных щеках. За её спиной по квартире облаком летает пепел.

– … Однако пока никто ни из учёных ни из военных не взял на себя смелость прокомментировать ситуацию. Также пока неизвестно и точное количество погибших. Пострадавших от этого необычного массового самовоспламенения нет, ущерба на удивления тоже. Огонь необъяснимой природы не затронул ни мебель, ни одежду, ни другие предметы обихода. Уже появилось несколько десятков версий от различных оккультных и эзотерических деятелей, которые однако не выдерживают никакой критики. Коллектив нашего телеканала также понёс невосполнимые потери творческих и технических работников. Мы вместе со всеми всецело скорбим по безвременно ушедшим и соболезнуем их близким. Вам же, дорогие наши телезрители, искренне рекомендуем не верить непроверенным фактам, слухам, не паниковать и не поддаваться на провокации. Оставайтесь с нами, чтобы следить за последними актуальными новостями, проверенными фактами и комментариями специалистов….

Клюв стучит по железу так, как будто кто-то изо всех сил долбит в треснувший колокол. Как им это удаётся, подбирать крошки тихо, и ещё умудряться мило курлыкать и выглядеть при этом естественно? Смотрю на своё отражение в стекле и ничего не вижу. Это всё потому, что у птиц зрение устроено совсем по другому, совсем не как у людей. Сплошные узоры, узоры, узоры.

Тепловые узоры, накладываются на навигационные, ситуационные, событийные, тропинки-узоры людей, животных, и других птиц. Это только те, из видимых линий, которые я понимаю. А там есть ещё куча каких-то вообще непонятных. Но если как следует сосредоточиться и как следует понаклонять голову туда-сюда, то можно видеть какие-то совершенно обычные и привычные человеку вещи. Но они всё равно выглядят так, как будто их рисовал художник с патологической страстью ко всяким завитушкам и мелким деталям. Наконец, вместо своего отражения, вижу как внутри комнаты девочка хлопает в ладоши. Ей около пяти лет. Как раз такой возраст, когда можно совершенно искренне радоваться тому что три дня подряд на окно прилетает голубь, поесть рассыпанных для него крошек.

Как же всё-таки тесно и непривычно быть голубем. Совершенно внезапно крылья распахиваются сами по себе и делают несколько взмахов. От этого все крошки слетают с подоконника куда-то вниз. Часть из них обязательно попадает на балкон восьмого, туда где за ящиком с пустыми бутылками притаился жилистый и бесшумный, полосатый и страшный кот. Его нет в поле моего зрения, но несколько красных извилистых линий указывают на то, что он там и готов начать охоту в любой момент. Узорами я вижу возможные траектории его прыжков и дальнейших событий. В большинстве случаев он ловит птицу, но при этом всё равно оказывается за балконом.

Бррр.

За окном внутри квартиры девочка дёргает за халат свою маму. По обиженно оттопыренной губе видно, что она собирается вложить всю свою детскую силу в эту просьбу. По её губам я читаю:

…Такой милый! Давай возьмём его…

Если научился читать по губам, то всегда будешь уметь это, даже если ты ящерица. Но я не буду досматривать чем всё это кончится. Смысл? После того, что произошло со всеми этими внезапно полыхнувшими изнутри людьми, не то что брать домой, даже подкармливать голубей опасно. Откуда им знать, может именно мы разносим всю эту заразу.

О! Вот это номер! Я уже начал делить их и нас.

Вроде как я голубь, а они люди! Ахахах!

Нерешительно потоптавшись, всё же срываюсь вниз. Сколько раз летаю и всё равно каждый раз в горле ком, в желудке тянет и неимоверно страшно перед прыжком. Но это всё фантомные ощущения. Человеческие. Не птичьи.

Птица ныряет вниз без всякого страха, она распахивает крылья, и ловя воздушные потоки, твёрдо скользит между домами. Это человек внутри птицы паникует и боится. Но в этом ничего стыдного нет. Я привык к тому, что есть надежные стропы, проверенный купол, запасной парашют и допустимая высота. Понятные какие-то механизмы и понимание, что всё скоро закончится. Внутри голубя всё по другому. В этой вот ситуации главное не поддаваться панике и не начинать судорожно делать глупости, а молча наблюдая, дать птице возможность просто делать то, что она умеет лучше всего.