Наталья Любимова - Наследство старого аптекаря

Вечером вернувшись домой и выпив чашку крепкого кофе он разработал план поиска девушки. После этого он еще долго не мог уснуть и крутился расфасовывая разнообразные версии по «полочкам и ящичкам» своего мозга.

«Вероника Кузьмина 19 лет. Студентка педагогического университета. Отличница. Спортсменка. Красавица. Жила с матерью в отдельной трехкомнатной квартире. В подозрительных компаниях замечена не была. По ночным клубам не ходила. Наркотики и алкоголь не употребляла. Парень у нее имелся, но на данный момент находился в армии на другом конце страны. Девушка по словам матери его ждала и с другими парнями «шуры-муры» не заводила, хотя поклонники были».

Рябинин почесал переносицу и продолжил размышлять.

«Влюбилась в другого и убежала с ним? – Не похоже. Мать была в курсе всего происходящего с дочерью. Та позже девяти никогда не возвращалась. Что подтверждают и соседи. Подруга у нее была одна. Но в тот злополучный день, та заболела и с Вероникой не встречалась. По словам матери и подруги, Вероника никогда гулять одна не ходила. С кем она тогда пошла? Почему ни мать, ни подруга не были в курсе? Надо в университет съездить, однокурсниц расспросить», – пришел к выводу Рябинин, а сон к нему нет.

«Хорошо, что Серега в обед накормил меня котлетами. Есть практически не хочется. Но чаю я, пожалуй, выпью», – решил Рябинин. Он снова встал, набрал в чайник воды, поставил его на газовую плиту и пошел в комнату, чтобы зарядить телефон. Там он сел на диван, зевнул, потом улегся на него и закрыл глаза. Едва голова коснулась подушки, как по комнате разлилось сначала ровное сопение, потом негромкое похрюкивание, а затем молодецкий храп.

Ему снилось темное низкое небо, которое давило на него, снились всполохи каких-то отдаленных взрывов и картины с черными елками. У елок были открыты рты они, то звали Рябинина, то в страхе кричали ему что-то. Лес был живой и страшный.

– Пора работу менять! – проснулся и произнес вслух Рябинин, услышав свист закипевшего чайника. Пришлось встать и выключить газ. Чаю уже не хотелось.

Потом он долго крутился и думал о пропавшей девушке, пока новый сон не сморил его. И опять ему снился страшный лес с орущими елками.

Спустя сутки в десять утра Рябинин был в университете где училась пропавшая девушка. Ничего нового и интересного он так и не узнал. Вероника Кузьмина была девушкой малообщительной, после занятий сразу шла домой, всю учебную неделю она жила с престарелой бабушкой, а на выходные уезжала домой. О себе практически ничего не рассказывала. Ухажеров быстро «отшивала», говорила, что у нее есть парень, что он служит в армии, и скоро должен прийти. Бабушка тоже ситуации не прояснила. Утром внучка уходила на занятия, в шестнадцать часов уже была дома, учила уроки, спала, иногда ходила в магазин или аптеку по просьбе все той же бабушки.

Рябинин позвонил в часть где служил Виталий Корейкин, парень девушки. Тот поникшим голосом сказал ему, что сам не может понять, что случилось с Вероникой. Нет они не ссорились, и буквально на днях говорили о предстоящей свадьбе. Даже с днем уже определились. Нет они планировали ее не сразу, как только Виталий придет из армии, а летом в день семьи любви и верности.

– Ника, мне говорила, что присмотрела витые колечки нам на свадьбу. Мне просто витое, а ей витое с маленьким голубым топазом… – Закончил юноша разговор, и Рябинин услышал, как задрожал его голос.

Оперативник ехал домой осознавая, что у него нет ни одной зацепки, ни одного намека, ни одной ниточки. Что делать он не знал, и потому решил пока переключиться на другие дела. «Может сама явится», мелькнула злая мысль и он прибавил газу.

– Может несчастный случай, – объяснял он Еремееву по телефону, о своей бесполезной поездке. – Лежит где-нибудь в больнице с сотрясением мозга и не может вспомнить кто она.

– Работай! – рявкнула и отключилась трубка.

– Работаю! – ответил сам себе Рябинин.

«Морги я уже все обзвонил, больницы тоже. Ни живых ни мертвых девушек за последние несколько дней в них не поступало. Если ее убили, а труп выбросили в лесу или закопали, то найдется она только весной, когда снег растает, или никогда не найдется». Размышлял Рябинин глядя на то, как крупные капли дождя превращались в кружевные снежинки на лобовом стекле его старых «Жигулей».

Машина подпрыгнула на кочке и увязла колесом в глубокой яме.

– Опять начинается! – выругался оперативник приоткрыв дверь и заглянув в наполненную мутной водой лужу. – Ну, и где ты? – обратился он к кому-то невидимому оглянувшись на заднее сидение.

Но ему никто не ответил.

– Очень жаль, что меня хорошо вылечили. Ни тебе ни Недоль, ни тебе домовых, луговых, лесовых, ни тебе леших с кикиморами. Скукота. Ску-ка-ти-ща! – громче добавил он в надежде услышать старческое – «кхе-кхе…».

Но ничего не услышал.

Тяжело вздохнув он вышел из машины под холодный мокрый дождь вперемешку со снегом. Убедившись, что без посторонней помощи ему не справиться стал голосовать.

Через минут сорок старая «Газель» вытянула его «жигуленок» из дорожного капкана и Рябинин промокший насквозь вернулся поздно вечером домой.

Очень хотелось есть, но холодильник был пустым. Егор выпил горячий кофе и съел кусок черствого хлеба с растаявшим маслом. Этот бутерброд был недоеден им больше суток назад, и теперь очень пригодился.

Приняв горячую ванну и наконец-то нагревшись Рябинин включил телевизор и уснул под «Ментовкие войны» 5.

Рябинин шел по узкой тропинке за околицу, он был тут в «прошлой жизни», и знал куда она ведет. Торопился, очень боялся не успеть…

Резко зазвонил телефон, и тот от неожиданности подпрыгнул на диване.

– Что опять там? Кому не спиться? – еще не нажав на кнопки телефона, стал задавать он себе вопросы.

– Рябинин! Пулей в отдел! – не дожидаясь сонного «алло», – приказала трубка голосом Еремеева.

– Е-сть! – еле разлепляя глаза нехотя ответил оперативник.

В кабинете начальника сидел дежурный следователь и высокий худощавый мужчина лет сорока пяти.

– Разрешите войти?! – обратился по форме Рябинин.

– Входи! – резко махнул рукой в сторону стула Еремеев.

– Вот Михаил Юрьевич, это наш лучший оперативник Рябинин Егор Александрович, – официально представил он его мужчине в штатском.

– Вчера вы были другого мнения обо мне, и премию мне не дали, товарищ майор, – съязвил Рябинин.

– Закрой рот и сядь! – сквозь зубы шепотом процедил Еремеев, чтобы никто кроме Рябинина его не услышал.

– Не обращайте внимание на него Михаил Юрьевич, он у нас любит пошутить, – повернулся Еремеев, как избушка на курьих ножках – к Рябинину задом, к гостю передом. И за его широкой спиной оперативник увидел сжатый увесистый кулак.