Эпоха Век - Бабы дуры

– Да, девочки, наш салон выглядит смехотворно, заглянула я в парочку столичных заведений подобного рода, вот это размах!

– Так, уважаемая, отставить сарказм, на наш век и здешних условий хватит, кто знает, сколько нам халявы отмерено, – нахмурилась Таисия.

– Мадам, я на твою сторону встану, если ты почувствуешь, что не в силах справляться с ролью волшебницы, – сказала Марковна, – нельзя заставлять человека делать то, что может подорвать его веру в самого себя.

– Так, подружки, что за пессимизм? – нахмурилась Таисия, – вот примешь Марину с мужем, а там посмотрим, денежки-то от первой свиристелки уже кончились. Как жить собираетесь?

В дискуссию вступать ни Мадам, ни Марковна не стали – Таисия была права, жить не на что.

Это разговор состоялся за неделю до приезда Марины с мужем. Но день сеанса настал и все были к нему готовы. Таисия заглянула в комнату к Мадам, та нервно ходила по комнате.

– Опять?! Ну-ка, соберись, деньги за приём я возьму вперёд, а там будь, что будет, – Таисия усмехнулась, – чем мне нравиться магическая работа, так это универсальностью отмазок – звёзды не расположены, луна в затмении бунтует, энергия отрицательная. Да сколько всего можно придумать! Не хандри, а лучше вспоминай, как твой заумный еврей дела обстряпывал, таких дуриков в вашей больнице, поди, навалом было. У тебя пятнадцать минут, настраивайся.

Марина привезла мужа в назначенное время. Таисия проводила их в комнату приёма. Мадам поразили глаза молодой женщины, в них было столько отчаяния, надежды и веры, что «радужную колдунью» передёр-нуло. «Чёрт, зачем мы в это ввязались? Таисия, что б тебя, хапуга, если что, сама небось в кусты, а мне отдувайся» ругалась про себя Мадам, но… Почему-то в её душе появилось какое-то смутное желание непременно вызвать на разговор этого несчастного мужика, который представлял сей-час плачевное зрелище. Он был будто зомби, медленно, машинально пе-редвигал ногами, ведомый женой за руку, остановился, когда останови-лась Марина, взгляд бессмысленный. Про таких в психбольнице говорили «заколотые», т.е, все назначенные препараты не шли на пользу, не воз-вращали человека в нормальную жизнь, но и без них было нельзя. Буй-ных, да и не только буйных, а и «тихушников», так называли тех, кто был себе на уме и не прекращал попыток покончить с собой, приходилось держать на уколах, чтобы обезопасить и персонал, да и самих больных.

– Вы получили травму головы при аварии? – спросила Мадам.

– Нет, – Марина ответила за мужа, – его спасла подушка безопасности, а вот друг Максима погиб.

Сам Максим будто и не слышал разговора женщин, он бездумно смотрел в пол, но внезапно вошедший в комнату белый кот Мадам при-влёк его внимание. Таисия была на чеку, она подхватила одной рукой кота, другой Марину под локоток и вывела из комнаты – привратница чётко знала свою задачу, убрать кота, чтобы не мешал и содрать деньги за прием, пока Мадам какая-нибудь шлея под хвост не попала.

Мадам наблюдала за Максимом, а сама отчаянно психовала внутри.

«Ну, и что мне теперь с ним делать?! Чурбан чурбаном, как его разговорить? В больнице Иосиф Эдмундович к головам пациентов всякие приборы прицеплял, ток разной частоты, а мне что делать? Сонником по голове его шандарахнуть? Вон, Таисия какой прикупила, килограмма на три точно. Бери ношу по себе, что б не падать при ходьбе. А ты решила, что представляешь из себя лошадь-тягача? Не надорвись, любимая». Молчание затянулось, но пациент не высказывал недовольства. «Может так и сделать, посидим-помолчим, а скажу, что увы. Как там Таисия говорила, „звёзды не расположены“? А может, попробуешь? Отработаешь хотя бы деньги за приём, ну чтобы быть честной перед самой собой? О, ты уже совсем себя во врачевателя душ записала, молодец, нахалка. Трусишь? Нет, просто адекватно оцениваю ситуацию. Что ж с тобой делать, Максим? Ну, девка, давай, скажи хотя бы что-нибудь, что ж ты бедного на ногах держишь»

– Садись, Максим, – собственный жёсткий, даже грубоватый голос удивил саму Мадам.

Максим покорно сел на стул, руки мужчины, будто плети, лежал на его коленях. «Так, кое-что всё-таки получилось, но какая же это мелочь» подбодрила и тут же охладила себя Мадам. Она подошла к Максиму и, взяв его за подбородок, подняла голову так, чтобы он встретился с ней взглядом.

– Традиционная медицина тебе не помогает, я занимаюсь нетрадиционной, ты готов помочь мне?

Абсолютное равнодушие во взгляде Максима выводило Мадам из себя. «Двинуть ему что ли, может, хоть моя агрессия его взбодрит? Ага, а вдруг взбодрит так, что и он тебе в ответ двинет, вот красивая картина получиться» Мадам едва не рассмеялась своим мыслям. Помахав для солидности руками над головой Максима, она отошла от него на метр и, внезапно поняла, что сделает в следующую минуту.

– Скажи мне имя того, кто беспокоит твою душу, я призову его сюда и он будет говорить с тобой через меня.

«Вот это загнула, а слабо устроить авторский вечер с призраком Пушкина, порадовать Марковну? А для себя Булгакова пригласи. Ты, мать, что сама умом тронулась, что психопатия передаётся воздушно-капельным путём?» смеялась над собой Мадам, но предчувствие, что она поступает правильно, её не покидало. Подтверждением её внутреннему состоянию стали слова Максима. Он первый раз за всё время посмотрел на Мадам чистым, осмысленным взглядом.

– Гека, то есть, Геннадий

– Помни, земная жизнь для него – пройденный этап, сейчас он нахо-диться в небесной неге, ему там хорошо и спокойно. Я не смогу долго держать его душу в нашем мире, поэтому свои вопросы задавай чётко и конкретно и не о нём, а о себе. Понятно?

– Понятно, – тихо сказал Максим.

– Не слышу! – повысила голосом Мадам

– Понятно, – тон голоса Максима стал на ноту выше.

– Хорошо, закрой глаза и расслабься.

Мадам на ходу вспоминала, как вёл сеанс и что говорил Иосиф Эд-мундович, какие-то странные слова на непонятном языке внезапно рождались в её голове и она произносила их вслух. И вот что странно, наблюдая за Максимом, она поняла – он, действительно, попал под гипнотическое влияние тона её голоса и того, что она говорила. Вздохнув полной грудью, Мадам выпалила:

– Гека здесь, спрашивай.

– Ты как, братан? – голос Максима дрогнул, мышцы лица напряглись.

– Ты чё, сбрендил? Мы с тобой по мобиле что ли базарим? Ладно, я в поряде, в отличии от тебя.

По всей вероятности, ответ и манера разговора полностью совпали с характером покойного, лицо Максима исказилось от мучительной душевной боли. Мадам не понимала, почему именно так начала говорить, будто и правда говорила чужим фразами. Но ещё больше её насторожило то, что она испытывала дикий холод внутри себя, захотелось закутаться в плед, но она боялась, что лишний шум может вывести клиента из гипноза.