Эпоха Век - Бабы дуры

Аля, увидев Мадам, с неподдельным восторгом взвизгнула, запрыгала на месте, похлопала в ладоши – так она выражала свою радость, будто встретилась с самой любимой подружкой. Уняв свою радость, она заискивающе спросила:

– Мы вас не побеспокоили?

– Нет, дорогая, – Мадам снисходительно улыбнулась, – вижу, ты усвоила, что ночь для нас – кладезь энергии.

– Марина низко кланяется вам, Максим просит разрешения заехать к вам завтра, чтобы привести то, что обещал. Господи, какая же я ворона, забыла сумку в машине, Марина просила вам передать, я сейчас…

Аля выскочила за дверь, Мадам пристально посмотрела на «буфетчи-цу».

– Как вас зовут?

– Вы имеете в виду имя, которое мне дали при крещении? – голос ночной посетительницы соответствовал облику – низкий, грудной, прокуренный, – меня зовут Альбина.

– В обряде вас нарекли Марией, – уверенно сказала Мадам.

– А вы откуда знаете? – маленький глазки Альбины от удивления расширились на допустимый физиологией предел.

Мадам была довольна собой, но и тут же мысленно обругала себя: «чего лезешь поперёк батьки в пекло? А вдруг бы ошиблась, опозорилась ведьма новоиспечённая». Но появившаяся радость на лице Альбины «я попала туда, куда надо, даже если откажет в приёме, с места не сдвинусь, руками-ногами буду за всё цепляться, но на своём настою», успокоили

Мадам. Но ударить в грязь лицом не хотелось, хотя Мадам и предполагала – в этом возрасте бабы с таким характером хотят одного – большой и чистой любви. Не ошиблась Мадам и в этот раз, выпучив глаза и прижав руки к груди, Альбина страстно затараторила:

– Прошу, помогите, не откажите, вопрос жизни и смерти, я изнемогаю.

«Страдалица, извелась прямо вся, ох, бабы-бабы, не суди, сама-то что в монашки себя записала, не рановато? Надо же, как человек, за пять минут, может вызвать такую неприязнь?» думала Мадам и ждала, пока Альбина откроется полностью.

– Вы, пожалуйста, не подумайте, что я какая-нибудь там…, – Альбина покрутила пальцем у своего виска, – я – директор ресторана, вопрос цены не стоит, сладите дело – озолочу.

«Да уж, когда одно место свербит так, что сидеть невозможно, ника-ких денег не жалко» мысленно усмехнулась Мадам, а вслух сказала:

– Проблема у вас, я бы сказала, не совсем по моему профилю.

«Ты чего понтуешься, ведьма великая? С неё деньги можно вообще полёгкому срубить, а вдруг соскочит?» эта фраза была написана в глазах Таисии, которая раздув ноздри и жутко вращая глазами, стояла за спиной Альбины и смотрела на Мадам.

– Я люблю его, аж дыхание спирает, когда увижу, – Альбина, не спус-кая глаз с Мадам, прижала пухлые ручки к своей необьятной, ходящей ходуном от переполнявших чувств, груди, – плевать на разницу в возрасте, он младше на двадцать пять лет, ну и что? Неужели я не заслужила своё счастье? У меня муж, двое детей его возраста, но любовь, сами знаете, она не заглядывает в паспорт.

– По вашей ауре я вижу, в какой вы огромной душевной тоске, – сочувственно качая головой, сказала Мадам, давясь от смеха.

– Ой, уж в такой тоске, что белый свет не мил, – выщипанные в ниточку бровки Альбины покраснели и встали «домиком».

– Его фотография есть с собой?

– Да-да, разумеется, – голос Альбины сорвался на фальцет от радости, она поняла – её примут, – она у меня всегда с собой.

Альбина, дрожащей рукой, полезла к себе в сумку и, достав оттуда большое портмоне, раскрыла его, протянула Мадам фотографию 9х12, чуть подзатёртую от многократного доставания и засовывания обратно или ещё куда.

– Вот, правда, он – чудо? – проводив взглядом фотографию, Альбина заискивающе посмотрела на Мадам.

– Да, – кивнула головой Мадам и, снизив голос, сказала, – Крым…

– Кирилл, Кирюша, мальчик мой, – с обожанием прохрипела Альбина.

«Чёрт, чуть не лопухнулась, хотела сказать, что этот мальчишка ещё ни Крыма, ни Рима не видел, а тут такая Венера Милосская его поджидает. Вот старая задница, дался тебе этот мальчишка?» чертыхнулась про себя Мадам и, заметив, что Альбина не спускает взгляда в фотографии, подмигнула молчавшей всё это время Таисии.

– Моя помощница вас проводит.

– Пройдёмте.

Таисия тут же подхватила Альбину под руку и повела в ту комнату, в которой взяла привычку производить расчёт с посетителями. Там стояло старинное зеркало, современный диван, стол со стульями, плазменный телевизор. «Точно, деньги сразу перед зеркалом считает» хмыкнула Ма-дам. В прихожую вошла Аля, едва таща обеими руками здоровую сумку, в которой звякали бутылки с напитками. Она уже открыла рот сообщить что-то, но Мадам, приложив палец к своим губам, прошествовала в комнату для приёма клиентов.

– Ваши пожелания, Альбина? – Мадам сидела за столом, когда Таисия, открыв дверь, тихонько подтолкнула в спину внезапно оробевшую «буфетчицу».

Альбина, озираясь по сторонам, на цыпочках прошла всю комнату и плюхнулась на стул, прижимая к животу свою сумку.

– Что бы как пёс за мной ходил, ни спать, ни есть без меня не мог.

Хищница в бабе проснулась снова, как только речь зашла о её душевной тоске.

– А если надоест? – закинула удочку Мадам.

– А это не беда, эту проблему я сама смогу решить, – узкие глазки Аль-бины буравили Мадам.

– Что ж, это меняет дело, – Мадам выдержала буравчатый напор, даже победила его, Альбина крякнула и опустила глаза, – что ж, грех падёт на ваши плечи, от тех сил, к которым вы обратитесь в случае перемены ва-ших пристрастий, никакими деньгами не откупиться.

«Ты, мать, опять пытаешься вернуть заблудшую душу на путь истин-ный? Страсти-мордасти на неё нагоняешь, кинется бежать, деньги назад потребует, Таисия потом всю плешь тебе проест» увещевала себя Мадам, но внутренний голос ей подсказывал – эта от своего не отступит. Видимо раздумья Мадам затянулись в зловещую для Альбины паузу, поэтому та начала новое наступление:

– Вы меня называете Альбиной, а бабушки говорят, что крещенское имя сильнее помогает.

«Вот и шуруй к своим бабушкам, чего ко мне припёрлась» чуть не вырвалось у Мадам.

– Дело чёрное – человека привораживать, поэтому пусть чёрт нена-стоящее имя слышит, а крещенское для богоугодных дел остаётся.

– А, понятно, – закивала головёшкой Альбина и протянула, – умно-о-о. ну, начинайте уже, умоляю, душа изболелась.

– После сеанса ваша душа успокоиться, – уверила клиентку Мадам.

– Вы ещё молодая, неужели ваша душа ни о ком не тоскует? Я же вижу, что вы меня осуждаете, – с искренней, настоящей тоской в голосе сказала Альбина.

– Я не имею права ни на осуждение, ни на поддержку, – покачала головой Мадам, – мной понята одна истина, плохое и хорошее настоящее, через секунду становиться прошлым, я мечтаю только о хорошем будущем, поэтому в моей душе нет мирской суеты.