Эпоха Век - Бабы дуры

Закрыв дверь за Сергеем, Марковна подошла к окну, выходящему во двор и когда её ученик приветственно помахал ей от своей машины, помахала ему в ответ. Лёгкая тень беспокойства в душе она отогнала очередными воспоминаниями о своих милых, заботливых учениках.

– Ну, как же так, тёть Зося? Почему вы со мной не посоветовались? – племянник Марковны Дмитрий стукнул кулаком по скамейке.

– Господи, Димочка, ну кто же знал? Ведь я его ещё вот таким помню, на моих глазах вырос, учила его честности и порядочности.

Старая женщина теребила в руках носовой платочек.

– Плохо учили значит, плохо вдалбливали.

– Как я боялась на старости лет без крыши остаться, – женщина уткнулась лицом в ладони, – не зря говорят, кто чего боится, то с тем и приключиться.

– Значит, не боялись, раз мне раньше ничего не сказали, мне, самому близкому человеку, – Дмитрии резко поднялся и, бросив взгляд на тётку, снова сел на скамью, представляя, что сейчас творилось в душе старой женщины, – ну, не надо плакать, слезами делу не поможешь. Где же вы были эти три дня?

– На вокзале, – Марковна разрыдалась в голос.

– Господи, ещё не лучше, почему ко мне не пришли? А вещи где?

– Новые хозяева уже замки поменяли, соседу заплатили, он мои пожитки в свой гараж увёз.

– И что, никто из соседей не спросил, что происходит? Ведь вы же там всю жизнь прожили?!

– Да не помню я, – Марковна всхлипнула, – кто-то спрашивал, за сколько продала, а я только улыбалась, как дура, ну не скажу же я, что меня мой ученик облапошил.

– А надо было! Кричать надо было об этом!

– Даже Васька мой издох от горя, – Марковна снова разрыдалась в голос, обида и горечь захлестнули её с новой силой.

– Так, решено, будете жить у меня, а я попробую разобраться в этой ситуации своими силами. Обещать положительного результата не могу, всё нынче куплено, закон только в армии остался, устав называется.

– Уж если в армии порядка не будет, кто же нас от фашистов защитит?

– От каких фашистов? Война уже шестьдесят лет назад кончилась.

– А я всех врагов фашистами называю, страшное было время.

– В каждом столетии есть свои страшные времена, чем сейчас лучше? Цивилизованное общество, мать их, пожилого человека на улицу выставили из собственной квартиры. Внутренние враги пострашнее внешних, тех хоть видно. Всё, мой дом, твой дом, пойдём, в твоей новой комнате порядок наводить будем.

– Что ты, что ты, зачем же я вас стеснять буду, – замахала головой Марковна.

– Вот те раз, мы же у вас единственные. Как я свою тётку на улице оставлю? Галчонка моего не бойтесь, она только с виду строгая, но тут такой случай.

Марковна представила, что будет каждый день видеть эту высокомерную особу, которую племянник с нежностью называл «Галчонок». Всегда на высоченных каблуках, будто на ходулях, эта дамочка никогда не была приятная Марковне. Но природная тактичность помогала ей при встречах с женой племянника быть вежливой.

– Нет, Дима, не могу я с вами жить, лучше в дом престарелых меня оформи, может, мои учительские заслуги какую-нибудь роль сыграть.

– Да ты что? Фильмов американских насмотрелась? Это у них там всё чистенько да свеженько, а в наших тараканы вместо собак постояльцам тапочки носят.

– Зато ни от кого зависеть не буду, обед по расписанию.

– Об обеде думает, разве голова нужна, чтобы только о еде думать?

Понял, что переборщил, Марковна вдруг перестала плакать, затаилась, затихла, только лицо покрылось красными пятнами. «Этого ещё не хватало, давление у тётки подскачило, ещё удар хватит». Племянник обнял женщину за плечи и, качаясь из стороны в сторону вместе с ней, по-целовал её в висок.

– Кто-то мудрый сказал: «независимость незаметно может перерасти в одиночество».

– Ругай, ругай, меня, Дима, я этого заслуживаю.

– Ни ругать, ни учить вас я не собираюсь. А вот выход из создавшейся ситуации я нашёл.

– И какой? – тихим безжизненным голосом сказала Марковна, – с балкона вниз головой сигануть?

– Глупость несусветная, вы ещё поживёте и увидите, как возмездие свершиться над тем, кто заставил вас всё это испытать.

– Да где же его искать? Я уже все телефоны, что он мне давал, обзво-нила, нигде его нет – ни дома, ни в офисе. Да, наверное, уже и в городе. Кто знает, какие у него проблемы случились, может, задолжал кому.

– Помнишь мою любимую поговорку? – Дмитрий усмехнулся и прижал тётку к себе, – бесполезно убегать от снайпера, умрёшь уставшим, а я и есть снайпер. Поехали, тётка, пока Алёша из школы не пришёл, не люблю на ходу придумывать. Есть у меня одно замечательное местечко, там и будешь жить.

– Бабуля!

Долговязый подросток подбежал к машине и, открыв дверцу, обнял женщину. Слёзы застили глаза Марковны, благо платок был под рукой.

– Ты чего плачешь?

– Да это так, Алёшенька, Василий мой сдох.

– Так он ведь ещё не старый был, – подросток распрямился и сочувственно посмотрел на Марковну.

– По нашему, по-человечески, он уже был глубоким стариком. Кошачий год, как наши девять, вот и считай, ему было уже двенадцать.

– Значит, сто восемь.

– Вот, видишь, совсем старичок.

– Ну, ты не грусти, я загляну к тебе как-нибудь, на днях.

Дмитрий вставил ключ зажигания, мотор ровно заурчал.

– Ой, Алёшенка, я сейчас не у себя дома живу, квартиру сдала студентам, пенсия маленькая, сам понимаешь.

– А сама к нам переедешь? Это здорово, наконец-то я твоих замечательных пирожков наемся, – подросток прижал руки к груди и, закатив глаза, облизнулся.

– Да нет, мой хороший, я к подруге переехала, она одинокая, вместе нам веселее будет. В гости тебя, пока не приглашаю, чуть погодя. Не обижайся, ладно?

– Да что ты, бабуля, я всё понимаю, но пирожки обещай, замётано?

– Замётано, – засмеялась Марковна.

– Так, шагом марш домой, скоро мать придёт, в магазин сходи, она записку оставляла.

– Есть, – подросток козырнул, как настоящий солдат и подмигнул Марковне, – ты только не болей.

– Стараюсь, Лёшенька, стараюсь.

– Лихо ты про подругу придумала, – улыбнулся Дмитрий.

– Я же детей учила сочинения писать, самой тоже пригодилось, – губы Марковны дрогнули и снова слёзы обиды начали душить бедную женщину.

– Ну, не плачь, откинься на спинку и успокойся, всё образуется, кто знает, на каком несчастье счастье нарождается.

Машина тронулась с места, но в боковом зеркале Марковна видела, как подросток долго стоял и смотрел им вслед, пока машина не скрылась за поворотом. Выехали за город, асфальтированная дорога была ровной, как стекло, так что Марковну укачало. Сколько она вздремнула, не знала, открыла глаза, когда машина сделала крутой поворот.

– Природа-то какая, красота! Где мы?

– Это, тётка, посёлок для бедных, – усмехнулся Дмитрий.