Анна Акенар - Тарфу

– А ребёнок? – спросила Дашка.

Агзу пожал плечами и качнулся с носка на пятку.

– Дак он ведь никому не мешает…

Смотрел он с интересом и, как показалось Дашке, с вызовом.

– А ты правда… кхм, этот, Часовой? – он усмехнулся.

Дашка нахмурилась. Неужто этот дремучий деревенщина её испытывает? Она коротко кивнула.

– Это хорошо, – задумчиво протянул он, оглядываясь по сторонам, – в эти места Часовые редко наведываются.

– Значит, плохо зовёте.

– А мы вообще не зовём, – отозвался Агзу и в голосе его прозвучало раздражение, – Справляемся своими силами.

– Оно и видно, – хмыкнула Дашка.

– Может и видно, коли знаешь, куда смотреть. – Он дружелюбно улыбнулся, будто извиняясь, и поднялся по ступеням магазина.

Пока Агзу деловито следил за тем, как Люся одну за одной выкладывает на прилавок подмороженные буханки хлеба, Дашка попросилась в подсобку, переодеться. Едва зайдя за широкую спину продавщицы, она ловко потянула на себя серебряную нить. Обычным взглядом нить была не видна, но иногда люди могли чувствовать, как разрывались эти незримые связи. Сдержанно и мелодично звякнули ножницы. Продавщица охнула, схватилась за грудь и осела на прилавок. Дашка скрылась в подсобке, выходящей на задний двор, а когда вернулась, Люся уже невозмутимо курила на крыльце, а Агзу укладывал продукты на дно выцветшего рюкзака.

– Всё хорошо? Вы будто побледнели, – спросила Дашка, выйдя на крыльцо. Агзу смотрел на неё хмуро, должно быть, не понравилось ему, что городская девчонка его уела.

– Спину что-то прихватило, – ответила Люся, рассеяно оглядываясь на девушку. – Наверное закрою магазин, да пойду домой. По вторникам всё равно кроме Агзу никто не заходит.

– Сегодня воскресенье, – смутилась Дашка.

– А? – продавщица пожала плечами.

Едва они встали на лыжи, из ближайшего подворья выкатилась низенькая и абсолютно круглая старушка. Подозрительно оглядев девушку, она рявкнула:

– Ребёнка вы отпустили?

– Она, – мотнул головой Агзу.

– Хоть бы спросила сперва, – гаркнула бабка, – работы мне теперь!..

– Извините, – растерялась Дашка и оглянулась на проводника, ища поддержки. Агзу спрятал губы за высоким воротом тулупа, видны были только его смеющиеся глаза.

– Извиняется она… Вечно с вашим братом Часовым проблемы. Вас что там в вашем городе, правилам не учат? Лезете, куда не просят, а потом… – буркнула бабка. – Душа-то потерянная, её нельзя вот так просто отпустить. Её нужно проводить!

– Так часто бывает. Я не понимаю, в чём проблема, – Дашка начинала терять терпение. От старухи веяло стужей, дорогами и силой. Если она учуяла освободившуюся душу, она должна быть или Проводником, или, как Дашка – Часовым, или…

– Портниха я, – пояснила бабка. – Померших души на тот свет у нас провожал Паук, только он у нас по ту сторону ходил, да мог дитёнка проводить. Но помер он, девять дней не минуло ещё, – она бросила взгляд на Агзу, – и доводить души до границы некому. Заблудится беднай. Лучше б оставила, как есть, – бабка плюнула в снег. – А ты куда смотрел? Знаешь же, как у нас тут!

Агзу покачал головой, отказываясь брать ответственность на себя.

– Забирайте его, – бабка кивнула на тень, прибившуюся к её ногам тёмным призрачным псом.

– Куда? – Дашка разное видела, но чтобы забирать себе потерявшийся дух!

– Ты, девочка, и близко не знаешь, как у нас тут. Этот дух станет на тёмную сторону, как только солнце зайдет, а тут итак… – Бабка бросила взгляд на Агзу и прикусила язык. Почавкав беззубым ртом, она вновь заговорила, тщательно подбирая слова, – Он будет скот пугать, измучает всю деревню. Да и грех это – то он был при мамке, а теперь неприкаянный. Забирай!

Агзу пожал плечами.

– Придётся забрать.

– Куда? – запаниковала Дашка.

– Так вы же на Чихезу? – бабка прищурилась, в каждом её движении чувствовался расчёт.

Дашка с осуждением посмотрела на Агзу. Деревенский балаган! Похоже, всем известно, ради чего она приехала. Всем, кроме неё самой.

– Ну вот! – закивала бабка, будто они ответили согласием. – Дитёнок с вами-то и будет в безопасности. А как дело сделаете, так и отпустите. Чистым уйдет. – Бабка повернулась к Агзу, – да и вам дитё оберегом будет, сам знаешь…

Дашка хотела было воспротивиться, возмутиться, послать старуху к лешему, но Агзу ответил за двоих.

– Доставай платок!

Казалось, подобное было ему не в новинку.

Старуха бросила на снег платок, туда же – крошки хлеба из кармана, пошептала, плюнула. Тень отлепилась от её ног и серым комком уселась посреди платка. Ловко повязав узлы, бабка сделала шаг назад.

– Взять должен тот, кто принимает его на себя, – смотрела она на Дашку.

– Я возьму, – влез Агзу, – нам нужно поспешать.

Он поднял со снега платок, ловко сунул его в карман и, поправив шапку, развернул короткие лыжи в сторону леса, куда уходила единственная деревенская улица.

– Спасибо, – промямлила Дашка, едва они оставили позади последний покосившийся домик.

– Не за что, – ответил охотник. – Это скорее он мне защита, а не я ему. Такие места, что… – Он свистнул заливисто и громко, закончив несколькими хлёсткими, звонкими посвистами.

Из кустов на окраине села выскочили волки. Три серых, огромных зверя. Если б не лыжы, глубоко утопающие в снегу, Дашка наверняка свернула бы с дороги.

– Чего ты? – удивился Агзу, увидев, как она присела на месте, выставив лыжные палки вперёд. – Это ж лайки! Без них охотнику в лес ходу нет.

– Поняла, – прошептала Дашка, часто покивав. – Собаки. Я думала… это… волки.

– Чиво? – Агзу рассмеялся, хитро сощурив глаза, лучики морщинок рассыпались по щекам. Дашка поняла, что он на самом деле старше, чем ей показалось. – Дык волки ж на свист не отзываются!

Лайки обежали их по кругу, обнюхали Дашку, а затем, словно забыв о ней, ринулись к хозяину. Самый крупный встал лапами на бедро проводника и замер, обнюхивая карман. Уши у него были острыми, глаза смотрели внимательно, настороженно.

– Поди, Буран, – Агзу потрепал зверя по холке и грубовато оттолкнул. Пес отходить не хотел. Агзу свистнул. Уже по-другому – коротко, властно, отдавая приказ. Псы помоложе сорвались с места, радостно вспарывая свежий снег сильными лапами. Буран было метнулся за ними, но потом снова обернулся к хозяину.

– Иди-иди, всё хорошо, – махнул он псу и обернулся к Дашке. – Ишь, всё чует. Что человек…

Дорога виляла между снежными сопками, места казались смутно знакомыми. Дашка пыталась вспомнить, где видела раньше эти раскидистые деревья, камни, которыми рассыпались скалистые склоны над замёрзшей рекой, ажурные ветви ольхи, шишки, падающие в снег, кусты вдоль дорог. Она старалась не отставать от проводника – тот шёл быстро, широким уверенным шагом. Казалось, лыжи сами несли его по колее, до того легко он двигался. Дашка же почти выдохлась, в глазах мелькали тёмные мушки, а рюкзак тяжелел с каждым пройденным шагом. Но она упрямо шла дальше. Тренировка в тренажёрном зале совсем не походила на то, с чем она столкнулась в реальности. Девушка плохо понимала, сколько они уже прошли, и сколько им осталось. Каждый раз, когда дорога огибала очередную сопку, Дашка надеялась, что за этим поворотом непременно покажется деревня. Но один белый склон сменялся другим, а проводник не сбавлял темпа.