Евгений Бриз - Могильный переплёт

– Лютый сказал, что всё сделает, как на заводе.

Я не сдержался, чувствуя, как начали трястись и покрываться потом руки:

– Что с тачкой??

– Я ни при чём! – У Пабло сработала защитная реакция: он скривил злое лицо и выставил вперёд короткие толстые ручищи. – За рулём сидел ты. И в дерево врезался тоже ты! Шумахер хренов.

– В дерево? – глупо переспросил я.

Как такое могло случиться, ведь это же я! Возможно, в устройстве автомобилей я и не разбирался, как опытный автомеханик, но отменным умением управлять ими меня наделил сам Господь. Это ещё подметил инструктор в автошколе. За рулём я ощущал себя лучше, чем рыба в воде.

Но я быстро сообразил, что последние сутки моим телом, скорее всего, управлял не мозг, а пилюли. Всё вставало на свои места, но с приходом понимания обида никуда не ушла.

– Насколько серьёзны повреждения?

Первоначально меня интересовали именно они, а не обстоятельства происшествия.

– Существенны, – многозначительно сказал Пабло. Но поспешил в очередной раз утешить меня: – Ты не парься, Лютый сказал, всё починит. Главное, никто не пострадал в итоге.

Хоть в этом он прав. Бог с ней, с машиной – кусок дорогостоящего железа, не более. Страшно представить, если бы я кого-нибудь экспромтом отправил на тот свет.

– Спокойствие, Вадим Витальевич, всё под контролем, – проговорил я вполголоса, усилием воли подавляя разрывающее меня изнутри негодование.

Однако ноги непослушно перемещали тело туда-сюда по крохотному пятачку напротив крыльца. Я по-прежнему не находил себе места. Пабло стоял со скучающим видом. Я вновь похлопал себя по карманам.

– Так, а где айфон?

Оператор изобразил неподдельное удивление и замотал головой:

– А вот о нём меня можешь не спрашивать. Я понятия не имею. Свою трубу тоже найти не могу. Благо, хоть камера цела.

Я тяжело вздохнул. Мне казалось, мы двигались по спирали, которая закручивалась всё глубже и глубже.

– Где автосервис Лютого? – спросил я.

– Тут где-то недалеко. – Пабло пощелкал пальцами. – Напротив коровьего озера. У баб надо спросить.

Словно почувствовав, что в них появилась надобность, одна из барышень (среднеупитанной комплекции), вышла на крыльцо и упёрла руки в бока.

– Хватит шептаться, голубки. Завтрак стынет.

Знали бы вы, сколько усилий мне пришлось приложить, чтобы отказаться от завтрака и отлучиться до автосервиса. Потребовалось всё природное красноречие. В итоге мы с Тоней (так звали мою условную кураторшу) пришли к компромиссу – я взял с собой в пакете три сырника с клятвенным обещанием съесть их в пути, а по возвращении обязан был приговорить двойную порцию овсяной каши. Только на таких условиях меня выпустили за пределы двора. И показали куда идти. «Всё время прямо, потом справа в ста метрах увидишь небольшое озеро, спустишься по склону к нему и найдёшь там гараж Лютого».

***

От сырников я избавился сразу, едва оказавшись на свободе. Нарушил клятву, так как выбросил их в кусты. Шагая по безлюдной грунтовой улице, я поймал себя на мысли, что всё происходящее попахивает дурным сном. Уж я-то знаю, каким неприятным душком отдают дурные сны.

В конце прошлого года мы с Ксюшей перевели наши отношения на новый уровень – стали жить вместе, сняв двухкомнатную квартиру в центре города в новом доме. Ощущение полной независимости и самостоятельности целиком окупало дополнительную статью расходов на съём жилья. С ипотекой я не хотел спешить. По крайней мере, до потенциальной свадьбы. А до неё стоило испытать наши отношения фактором, во многих случаях их разрушающим – бытом.

Однако испытаниям в тот период подвергались скорее не наши отношения, а моя психика. И девушка в этом процессе не принимала никакого участия. Меня замучили кошмары. Вообще я от природы человек впечатлительный, вы не найдёте в списке моих любимых занятий просмотр фильма ужасов на ночь или непременное посещение комнаты страха на курорте. Хотя работа журналистом постепенно понижала градус моей впечатлительности. Как говорила Ксюша, «работа превращает меня из милого романтика в заурядного циника». Возможно, она права.

Поначалу я списывал снящуюся мне ахинею на эмоциональное перенапряжение на работе. Какое-то время старался слушать исключительно приятную и спокойную музыку, читать лёгкие романы вместо газет и смотреть комедии вместо выпусков новостей. Не помогало. Стабильно две-три ночи в неделю я просыпался в холодном поту, а порой и в сопровождении леденящего кровь крика. Причём, кровь леденела не только у меня и у Ксюши, но и у соседей.

Однажды во сне я сбил на дороге китайца. Бедолага был жив, когда я вышел, и что-то бормотал на своём родном. Трассу окутала ночь, фонари, как обычно, горели через один, а то и два. Кругом ни души. Не знаю, что мною двигало, но вместо того, чтобы вызвать «скорую» и ДАИ, я вытащил длинный охотничий нож (отродясь не имел таких «игрушек») и зарезал азиата под аккомпанемент классической музыки, доносящейся из открытого салона авто (которую, так же, отродясь не слушал). Тело погрузил в багажник «инфинити», спокойно поехал домой и лёг спать. А среди ночи проснулся от той мысли, что не избавился от трупа. И бормочу в полусне: «у меня в багажнике мёртвый китаец». Представьте реакцию Ксюши.

В другой раз мне приснилось, что нас заливают соседи сверху. Я проснулся, смотрю на зеркальный потолок, а с него течёт вода и капает на нас. Присмотрелся в отражение и застыл, ощущая, как кровь норовит пробить височную артерию: рядом со мной лежала не девушка, а какое-то убогое существо с длинными ветвящимися конечностями. Одна из них легла мне на грудь. Я закричал. Ксюша проснулась, включила свет, а я всё пялился в потолок. Только не видел ни воды, ни сюрреалистичного отражения. Очередной кошмар.

А буквально неделю назад мне приснилось, что прямо посреди нашей комнаты выросло огромное дерево. Это был клён, его стройный истекающий смолой ствол уходил высоко в небо сквозь исчезнувшие потолки дома. Из открытого балкона дул ветер, дерево величественно раскачивалось, издавая при этом жуткий звук, едва ли не вопль, растворяющийся в сухом шелесте листвы. Оно будто хотело мне что-то сказать, но не могло. А потом сверху посыпались жёлтые листья с острыми, как у клинков, краями. Они впивались в моё тело, наполняя его тяжестью. У меня не получалось встать и даже закричать. В тот раз меня разбудила Ксюша. Она почувствовала, что я весь дрожал, как перетянутый канат. Мои глаза были открыты и залиты слезами. Соленые капли растеклись по скулам и подушке. Я бормотал в бреду: «Почему ты ушла от меня?». Она погладила меня по щеке и прошептала: «Я здесь, милый». Наутро я с трудом поднялся. Даже после убийственной тренировки в тренажёрном зале тело никогда так не болело.