Эрик Поладов - Крепость. Кошмар наяву… и по расписанию

Подойдя к Королю, врачеватель тихим голосом произнёс:

– Милорд, у меня есть подозрения, … что в замке чума. Точно таких же пятерых больных я встретил на прошлой неделе. А за последние три дня я осмотрел шестнадцать человек. Симптомы одни и те же. Все чувствуют обезвоживание и у всех отнимаются конечности.

– Вакцина есть? – с надеждой спросил Король Георг.

– Милорд, я никогда не встречался с такой болезнью. Те больные, которых я осмотрел, живут в разных концах замка. Родные этих людей здоровы, а значит, болезнь не передаётся от одного человека к другому. Заразиться от каких-то продуктов или воды они не могли. Потому что тогда таких больных было бы сотни или тысячи. Возможно остальные не пострадали, потому что у них сильный иммунитет.

– Что Вы предлагаете?

– Милорд, я мог бы провести кое-какие эксперименты с вакциной на тех, которые уже заболели. Но, найти подходящее лекарство будет тяжело. Поэтому нам нужно продержаться до зимы, когда наступят первые морозы. Они убьют инфекцию, и тогда те, кто ещё не заболел чумой, точно не заразятся. А до той поры, остаётся только молиться.

– Что же, действуйте – с некоторым сожалением произнёс Король Георг. – Но, если вакцина существует, сделайте всё, чтобы найти её. До первых морозов ещё долго и многие могут заразиться до этого времени. Так что лучше бы, если вакцина всё-таки появится.

После этого Король с Маршалом покинули амбар и отправились обратно в Королевские покои, чтобы обсудить возможные действия с Канцлером, Конюшим и человеком, который занял должность казначея после смерти Корнелия, по имени Клавдий, происходившего из знатного рода купцов. Собравшись за столом в зале для совета, Король приступил опрашивать своих приближённых о положении дел в замке:

– Фабриций – первым Король обратился к Конюшему, – какое поголовье лошадей сегодня в замке?

– Три тысячи семьсот восемьдесят шесть лошадей, милорд. Из них – три тысячи двести единиц в полной готовности.

– А остальные?

– Около трёх сотен уже довольно старые, и пригодны лишь для возделывания полей, но не для ведения боя. У остальных мы нашли какую-то болезнь. Поэтому они…

– В моём замке двести лошадей подцепили какую-то заразу, а Вы молчите – с яростным возгласом Король выразил недовольство действиями Конюшего и ударил кулаком по столу. – Их осмотрели?!

– Да, милорд. Мы думаем, это связано с той чумой, что охватило некоторых жителей. На кобылах обнаружили светлые пятна, и они не встают с места. Скорее всего, у них тоже отнялись конечности.

– Милорд, позвольте сказать? – произнёс Октавиан.

– Прошу, Маршал.

– Я думаю, лучше будет предостеречся, и отправить две тысячи лошадей в земли Герцога Леонарда. Вернём их, когда наступят первые морозы. Поголовье большое, и, если что-то произойдёт, его восстановление будет стоить не малых трудов и это сильно ударит по казне.

– Маршал, – возразил Конюший – я ведь не даю Вам советы, касающиеся искусства боя. Вот и Вы не говорите мне, что лучше.

– Довольно! – громкий возглас Короля прервал возмущение Фабриция. – Конюший, отберите тысячу здоровых лошадей, пригодных для обороны замка. Тех, что заразны – заколоть и сжечь. Остальных подготовьте для перегона в Гонорем.

Повернув голову к другому краю стола, Король бросил взгляд на Канцлера Клауса:

– Канцлер, пусть один из Ваших писарей составит послание Герцогу о том, что нам требуется его помощь.

Затем Король Георг посмотрел на рядом сидящего с правого края стола Маршала Октавиана:

– Маршал, подготовьте необходимое количество всадников для того, чтобы перегнать стадо.

Напоследок монарх обратился к новоиспечённому Казначею:

– Клавдий, я хочу, чтобы следующие шесть месяцев с жителей брали налоги в два раза меньше. Многие семьи сейчас остались без кормильцев. Нельзя допустить, чтобы кто-то в Цертосе погиб от голода.

После всего сказанного, Король направил свой взгляд вдоль длинного и широкого стола. Расставив вытянутые руки по краям стола ладонями вниз, Георг произнёс:

– Кто-нибудь желает молвить слово?

В ответ поступило лишь молчание.

– Тогда, совет окончен. Канцлер, останьтесь. Мне нужно с Вами поговорить.

После того, как все покинули зал для совета, Канцлер подошёл к краю стола и присел около Короля. Клаус пребывал в лёгком недоумении, и в то же время заинтригованным:

– Да, милорд.

– Я хочу, чтобы Вы сделали кое-что, о чём не должен никто знать. Это должно оставаться между мной и Вами. Ни один смертный не должен быть в курсе того, о чём я сейчас попрошу. Проверьте канцелярию, и постарайтесь найти что-нибудь необычное из истории замка. Может быть, здесь происходили какие-нибудь события, о которых нам неизвестно, но которые имеют отношение к тому, что происходит в последние несколько месяцев. Возможно, что-нибудь упоминается в каких-либо записях. Что-то такое, что от нас попытались скрыть. Какие-нибудь свитки, которые по непонятным причинам раньше никто не раскрывал.

– Я непременно займусь этим, милорд.

– И помните – занимайтесь этим лично. Если что-нибудь отыщите, то не допускайте к просмотру текстов кого-то другого.

На следующее утро, стоило Королю выйти за порог своих покоев, как у окна в главном зале его уже ждал врачеватель Гильем. На его лице были страх, отчаяние и паника.

– Милорд, у меня дурные вести.

Монарх стоял, не двигаясь, в ожидании худших новостей, учитывая тот ужас, что пришлось ему пережить недавно. Промедлив некоторое время, Король сказал:

– Говори. Я уже готов.

Не зная, как сказать, врачеватель промолвил:

– Милорд, это касается больных. Вам стоит взглянуть.

После этих слов Король, в сопровождении стражи, стремительно направился в левое крыло тюрьмы, которое теперь служило местом, где были расположены все заражённые чумой, число которых уже перевалило за сотню. Левое крыло тюрьмы располагалось неподалёку от лечебницы, куда не стали помещать больных, дабы не посеять панику, если кто-то из других пациентов заметит происходящее с жертвами чумы. В этой части тюрьмы темницы были не такие, как в остальных двух. Здешние помещения для заключенных имели ограду в виде стальной решётки. Точно такая же решётка разделяла и камеры между заключёнными. Войдя внутрь, Георг осматривал темницы, бросая взгляд сквозь решётки. Всё его внимание было приковано к столам, которые были покрыты серыми тканями, скрывая тела погибших граждан от неизвестной болезни. Во всём левом крыле стоял омерзительный запах гнили. Смрад ощущался ещё на подступах к двери.

– Мой Король, нам в самый конец – произнёс врачеватель.

Пройдя ещё немного, Гильем сдвинул ширму. За ней находились два плотно сдвинутых деревянных стола, на которых лежал последний из больных, кто ещё издавал хоть какие-то вздохи. Перед пациентом стоял ассистент врачевателя, выполняющий, своего рода, роль хирурга. Но он не оперировал тех, кого следовало лечить. Чаще всего ему приходилось вскрывать тела людей, которые ещё не погибли, но и в то же время их трудно было назвать живыми. Он проводил вскрытие ещё живых, и изучал болезнь более подробно, пока жизнь не покинула бренное тело безнадёжного пациента. В его правой руке лежали щипцы, а в левой – нож. На нём весел белый фартук с засохшими пятнами крови. Но это были очень старые пятна. Поверх пятен находились обильные следы полупрозрачной слизи. Из организма заражённых людей выходила некая жидкость, похожая на смесь слюны и гноя. Всё тело больного было покрыто мрачно жёлтым цветом, как и у остальных, что лежали в других темницах, которые впервые были все до единой открыты. Но открытыми они оставались для тех, кто уже не в состоянии их покинуть.