Владимир Фёдоров - Остров Аграфены

Выйдя из вертолета и не увидев встречающего внука, Макарыч нутром почувствовал неладное. Оставив старуху с сумками во дворе, он торопливо зашагал вдоль берега. Едва дед вышел к плёсу, как в глаза ему бросился свежий, глубоко вдавленный в песок след сапог, ведущий к валуну. Обратного следа не было.

– Сергуня… Как же ты так?! – прошептал Макарыч дрожащим голосом, медленно оседая на берег. – Как же ты так не уберёгся, Сергуня? Сдёрнул тебя таймень проклятущий с камня!.. Сергуня, что же я теперь матери-то твоей скажу… – И он, кланясь вперёд, уронил лицо в мокрый песок.

А на крыльце избы в тревожном ожидании сидела старуха, не замечая, что к подолу её выходной чёрной юбки прильнул длинный золотистый волос.

Капитан госбезопасности Сёмин, неспеша прихлёбывая крепкий чай, внимательно перечитывал приказ № 00477 от 30 июля 1937 года, подписанный наркомом внутренних дел Ежовым. За свои двадцать лет службы Сёмин прекрасно усвоил, что распоряжения высшего начальства надо помнить назубок, особенно в последнее время, когда людей по разные стороны решётки порой отделяет лишь один шаг. Стоит чуть промедлить, не разглядеть вовремя врага – и ты уже сам враг… «А за 477-й приказ товарищу Ежову, конечно, большое спасибо от всех чекистов, – мысленно поблагодарил капитан далёкого московского наркома. – Наконец-то дал нам настоящую власть!» Теперь вместо обрыдшей тягомотины и препираний с судьями и адвокатами, все дела по репрессиям безо всяких обжалований и кассаций, прямо на месте будет решать областная тройка. И он, Сёмин, в этой тройке главный. Как говорится, сам раскусил гадину, сам осудил и сам без проволочек ликвидировал. Быстро и чётко, как на хорошем производстве. И даже план «производственный» сверху спущен. Правда, их области лимит маловатый дали, видно, посчитали, что на дальнем севере врагов меньше. А зря…

Размышления Сёмина прервал негромкий стук. Дежурный сержант, заглянув в приоткрытую дверь, произнёс извиняющимся голосом:

– Товарищ капитан, к вам посетитель просится…

– А ты что, Попов, не помнишь, что у меня перерыв?! – недовольно отреагировал Сёмин.

– Помню, товарищ капитан… Только он говорит, что иностранец… По одежде похож и вежливый… Киноаппарат при нём…

– Вежливый, говоришь, а стакан чая допить не даёт… Ладно уж, чёрт с ним, зови…

Сержант распахнул дверь, оглянулся в приёмную и сделал жест рукой, приглашая посетителя. В кабинет вошёл высокий молодой мужчина с пышной шевелюрой и коротко постриженной бородой. Одет он был в клетчатую куртку на меху с диковинной длинной молнией снизу доверху и в бриджи цвета хаки, заправленные в толстые полосатые гетры. Завершали экипировку ярко-жёлтые кожаные меховые ботинки и такая же шапка, которую посетитель держал в левой в руке.

– Рот фронт! – с радостной улыбкой произнёс иностранец, вскинув вверх правую руку со сжатым кулаком и приветствуя капитана, словно давнего друга и соратника.

– Здравствуйте, товарищ, – не в тон ему сдержанно ответил Сёмин, – проходите, присаживайтесь. Судя по всему, вы из Испании?

– Нет, из Франции, но в Испании тоже бывал.

– А русский язык где выучили?

– В Париже. Чтобы читать в оригинале труды Ленина и русскую классику. Знаете, Лев Толстой, Гоголь и Достоевский потрясли меня с ранних лет… И Владимир Ильич, конечно, с его теорией революции!.. Да, извините, я не представился!.. Андрэ Вели – художник-модельер…

– И по каким же делам вы пожаловали в наш модный салон? – мрачно сострил Сёмин. – Кто нас порекомендовал? Госпожа Шанель?

– О, великая госпожа Шанель, с которой я имею честь быть знакомым, пожелала мне удачи в этой поездке в Сибирь! И несравненная Эльза Скиапарелли тоже, – с улыбкой оценил шутку Вели. – Но рекомендацию к вам я получил от генерального комиссара товарища Ежова…

– Ежова?!. Самого Ежова?!. – поражённо переспросил Сёмин.

– Да, Николая Ивановича, – как можно обыденней подтвердил Вели. – Вот его письмо. – Расстегнув наполовину молнию и достав из внутреннего кармана куртки аккуратно сложенный лист бумаги, он протянул потрясённому капитану служебный бланк наркомата НКВД с несколькими строчками текста, скреплёнными узнаваемой подписью и печатью.

Сёмин быстро пробежал взглядом по листку, невольно повторяя вслух самое главное:

– Начальнику управления… …оказать максимальное содействие французскому коммунисту… большому другу… Андрэ Вели… в изучении обычаев, костюмов и верований коренных народов… на территории вашего управления… обеспечить встречу… оленеводами… шаманами…

«Судя по всему, – мелькнуло в голове капитана, – этот пёстрый попугай оказался непростой птицей, иначе бы сам Ежов бумагу не подписал. Интересно, почему он по своим делам в Академию наук не обратился?..»

Словно прочитав мысли Сёмина, француз произнёс:

– Я бы мог, конечно, попросить помощи учёных, которые у вас в России занимаются подобными вопросами, но у НКВД, на мой взгляд, гораздо больше возможностей, особенно по встречам с шаманами. Насколько я осведомлён, они находятся на учёте именно у вас…

– Вы хорошо осведомлены, – усмехнулся Сёмин, пристально глянув на француза. Помолчал и сменил тон на более доброжелательный: – Вот только шаманов у нас мало осталось. Перевелись в последние годы. Но если товарищ Ежов распорядился, – найдём… А вы что, товарищ Андрэ, с Николаем Ивановичем лично знакомы?..

– Не совсем, я обратился к нему с письмом от нашего генсека Мориса Тореза, с которым действительно хорошо знаком. Не так давно я написал портрет товарища Сталина для Мориса, и он в благодарность расположил ко мне Николая Ивановича. – Андрэ сунул руку в другой карман куртки и достал небольшой цветной рисунок советского вождя, вставленный в тонкую изящную рамку. – Вот, эскиз той самой работы… Всегда ношу с собой… – И протянул потрет Сёмину.

Капитан взял в руки рамку, посмотрел и согласно кивнул головой:

– Очень похож. Хорошо изобразили… Только вот скажите мне честно, товарищ Андрэ, зачем вам, большому художнику, известному модельеру нужны какие-то полудикие оленеводы и шаманы с их старым тряпьем и погремушками?! Это же всё прошлый век!..

– В том-то и вся ценность! – почти воскликнул Андрэ и принялся торопливо объяснять: – Они сохранили в своих обычаях и одежде то, что наш цивилизованный европейский мир давно утратил. Понимаете, все модели нынешних французских кутюрье похожи, как близнецы, а я могу привезти из вашей Сибири такие необыкновенные идеи и потрясающие кинокадры! Вы представляете, какой взрыв это произведёт на мировом подиуме! Какое это окажет…

– Хорошо-хорошо, – остановил восторженный поток Сёмин, – если вы и французская компартия считаете, что это так важно, а товарищ Ежов с вами согласен, мы поможем. Постараемся найти где-нибудь поближе и оленей, и шаманов… Как видите, за окном у нас уже октябрь, первый снег неделю назад выпал, и вам надо поторопиться, пока настоящие холода не прижали. А то и кинокамера ваша накроется, и плёнка от мороза в труху превратится. Случалось уже такое с иностранными гостями. Поэтому тянуть не будем, подходите завтра к десяти часам…