Array Кабир - Жуть-2

– Папа, ну что же вы. Люди будут смеяться.

Водитель джипа почесал затылок.

– Да у вас тут многодетная семья.

– Простите нас, пожалуйста, – виновато сказала блондинка, – Я его невестка. И не думайте. Пётр Иванович человек заслуженный и совсем не сумасшедший.

– Конечно не сумасшедший! – взвился Коренев, – А ты, мошенница, людей бы постеснялась. Невестка… в дом залезли, чуть до инфаркта не довели. Вещи мои трогают. Дай сюда!

Он вырвал плащ у незнакомки. Ткань затрещала.

Лысый, кажется, корил себя за то, что откликнулся на зов о помощи.

– Вы бы обсудили всё сами, – с досадой сказал он.

– Нет! – Пётр Иванович разгадал планы водителя и страх вернулся, кислый и холодный, – У него нож был! Он за мной с ножом гнался!

Лысый несколько секунд изучал старика. Кивнул, поднося к уху ай-фон:

– Пусть милиция разберётся. А вы то тех пор держитесь от него подальше.

Коренев злорадно похрустел кулаками. Он хотел насладиться паникой пройдох, испугом перед органами власти, но те не подали вида. «Сынок» приобнял «невестку». Она тёрла щёки и сокрушалась:

– Милиция… Боже, какой позор.

– Не переживай, солнышко, – успокаивал «сынок», до омерзения обходительный и милый.

Лысый опёрся о кузов джипа и курил электронную сигарету. Грабитель утешал блондинку, периодически бросая на старика тоскливые взоры. Что до Коренева, он мечтал покончить со спектаклем и очутиться в родных стенах. Убрать за негодяями, чтоб пылинки не было. Завтра же поменять замки. И купить сторожевого пса, как давно советовала Нина.

– Чёрте что, – бормотал он угрюмо, – Чёрте что.

Наряд прибыл спустя четверть часа. Два румяных здоровяка, Пётр Иванович нарёк их про себя Чуком и Геком. Лысый в двух словах очертить ситуацию. Упомянул свидетель и гипотетический нож.

– Это правда? – уставился милиционер на Коренева.

Он открыл было рот, но «сынок» опередил:

– Товарищи. Моему отцу семьдесят четыре и у него скачет давление, – многозначительная гримаса, – Он – Коренев Пётр Иванович. Я – Сергей Петрович Коренев. Это – Виктория Игоревна Коренева, моя супруга. А там наш дом и документы. Пройдёмте.

Чук разрешил водителю ехать. Судя по физиономии, в этот момент лысый клялся впредь не спасать полоумных дедуль.

Оставшиеся вереницей вошли во двор. Петру Ивановичу не нравилось, как болтает представившийся Сергеем тип с милиционерами.

– У них был нож, – напомнил он на всякий пожарный.

Гек велел ждать, и потопал к заднему входу. Через минуту отворил парадную дверь.

– Стул перевёрнут, – сказал он.

– Мне повезло, что девка пряталась где-то. Вдвоём они бы меня быстро пошинковали.

Сергей воздел к небесам страдальческий взгляд. Прошёл в дом, вежливо подвинув хозяина.

– Эй, ты! – рявкнул Коренев, – Куда?

Виктория погладила его по плечу, он скинул её руку.

– Ничего, ничего. Документы у меня есть, комар носа не подточит. Кто живёт, сколько живут. Количество де…

Он ойкнул, когда в коридоре появился Сергей с ножом.

Ему и в голову не приходило, что маньяк может зарезать милиционеров. И взяться за него.

Но Сергей передал нож Геку. К лезвию прилипло колечко лука.

– Я готовил салат, – пояснил негодяй простодушно.

– В моём доме! – вскричал Коренев. Его терпение лопалось.

– Конечно, в твоём, папуль, – согласился Сергей.

– Хватит! – Коренев отпихнул родственника. И увидел кухню в конце коридора. Белоснежную громаду японского холодильника. Столешницу под мрамор. Жалюзи.

Он ущипнул себя за кисть, но мозг продолжал галлюцинировать.

А где его занавески в горошек? Где стол с перевязанной ножкой? Где грохочущий и подтекающий холодильник «Саратов»?

– Пап, ты в порядке?

– Прочь! – он обогнул милиционеров, Викторию, возвращающуюся откуда-то из недр дома с пачкой документов («здесь паспорта, прописки…»). Застыл на пороге спальни.

Пока он носился по улице, они сделали ремонт. Вышвырнули его вещи и книги и мебель, купленную ещё Ларисой. Заставили комнату пластиком. Зарубежной техникой. Постелили паркет. Внесли белые кожаные кресла.

Особенно жаль ему было служившего с девяностых телевизора «Sumsung», который они заменили на жидкокристаллический монитор той же фирмы.

«Как они провернули это?» – спросил вкрадчивый голос в подкорке.

«Я не знаю», – прошептал Коренев.

На подгибающихся ногах он пошёл к шкафу. Его манила фотография, подтягивала к себе, точно рыбак глупого карася. Рамку он приобрёл по акции в сувенирном магазине, но снимок, снимок, с которым он засыпал и просыпался в течение сорока пяти лет, исчез.

С фотографии ему улыбалась образцовая семья: плотного телосложения мужчина и миловидная молодая женщина. Сергей и Виктория. А между ними, вполне счастливый, стоял он сам. Стоял и словно подмигивал насмешливо. И вот с фотографией Коренев не сумел справиться.

Он обмочился. Не дебютировал в роли мокрого мальчика, но проделал это впервые прилюдно.

– Господи, папочка, – всплеснула руками Виктория.

– Мы, наверное, пойдём, – смущённо сказал Чук.

– Нет, – в наплывающем мареве Пётр Иванович побрёл к милиционерам, вцепился в спинку венского стула, – Спросите соседей, моих знакомых… Они… они убьют меня! Включат газ и убьют…

Даже своим агонизирующим разумом он понял, как нелепо звучат его мольбы.

– Извините, – сказал Сергей.

– Ничего, – ответил милиционер сочувственно, и зачем-то добавил: – Моей бабушке девяносто лет.

Щёлкнула дверь, оставляя Коренева один на один с чужаками.

Он затравленно смотрел, как они приближаются. Обеспокоенные, взволнованные.

– Кто вы такие? – простонал он.

– Мы – твоя семья, – мягко улыбнулся Сергей.

Силы покинули Петра Ивановича. Он позволил отвести себя в ванную. Прислонился к кафелю – голубому, а не изумрудному, и разглядывал шеренги баночек и гелей, шампуней и кремов. Сознание усохло до горошины. Он ощущал прикосновения, он понимал, что его раздевают, что незнакомый мужик раздевает его.

Никогда прежде он не был таким потерянным и беззащитным.

Его помыли – Сергей трижды проверил, чтобы струя была не слишком горячей. Краем уха он слушал подбадривающее слова новоиспечённого сына, краем зрения видел невестку в зеркале.

Мысли сбивались, склеивались в комок.

Его тщательного вытерли полотенцами и транспортировали на кухню.

– Будем ужинать, – весело объявила Виктория.

Жульен в горшочках. Рыба под шубой в салатнице с жар-птицами.

– Тебе не звонили с работы? – спросила Виктория мужа.

– А я не говорил? – заулыбался он, – Там такая история! На склад привезли тренажёры, а наш заказчик…

Пётр Иванович ковырялся в жульене, выискивая крупицы стрихнина.

«Соберись!» – требовал он, – «Сейчас же сосредоточься».