Джон Хост - Сезон кошмара

Ни секунды не раздумывая Руди добавил:

– Поддерживаю. А ты решай сам, Генри. Я бы на твоём месте не стал тратить время впустую.

Они развернулись и медленно тронулись вниз по склону.

Не успели они пройти нескольких метров, как раздался щелчок. Повернувшись лицом к Генри, Оливер импульсивно задрал руки, а Руди замер. В руке Генри был зажат пистолет. Держа под дулом своих коллег, Генри обратился к одному из них:

– Да, Руди. Я решу. Решу за всех. И вот моё решение – мы остаёмся на месте и ждём Лопеса.

– Ты умом тронулся – возмутился Руди. – Ты это серьёзно?

– Да – последовал раздражённый ответ немца. – Я серьёзно, Руди. Вы как алчные свиньи взяли деньги и плюнули на свою часть сделки. Мы получили аванс, и теперь должны отработать его.

Рафаэль шёл по следам и после трёхсот метров наткнулся на идеально гладкую кристально-голубую ледяную стену. Следы Франсуа, Луиджи и Анны обрывались прямо перед стеной. Теряясь в догадках, Рафаэль ходил од одного края стены к другому.

Ну не взлетели же они и в самом деле – подумал он.

По мере того, как увеличивалась высота восхождения, шрам беспокоил Рафаэля всё чаще, и кашель усиливался. Он облокотился одной рукой о ледяную стену, и голова наклонилась, когда кашель стал удушать его.

Когда кашель немного притих, Рафаэль выпрямился. Его глаза ещё долго осматривали стену в упор, пока он не начал пятиться назад. Отойдя от стены на пятнадцать метров, он заметил подозрительные пятна на уровне двух-трёх метров с аккуратными контурами. Он подобрался ближе и начал рассматривать очертания более подробно. Он всматривался в каждый фрагмент загадочных фигур, что прятались по ту сторону льда. В ходе долгого знакомства с глыбой, Рафаэль разглядел знакомые лики. Ни Франсуа, ни Луиджи, ни Анна уже не в состоянии сопровождать аргентинца. Их тела заключила в крепкие объятия громадная льдина. Их сердца остановились, а лица замерли, выражая в себе вечный испуг перед неземным кошмаром.

Лицо Рафаэля заполнилось выразительным удовлетворением. Шумиха в прессе не пустые сплетни. Теперь он видит всё своими глазами. Осталось только найти и познакомиться с загадочными существами лично, и не важно, что они с ним сделают. Это в очередной раз дало Рафаэлю знать, что он по-прежнему идёт правильным курсом. Нужно продолжать восхождение.

– Да что тебе надо – проворчал Рафаэль, вновь почёсывая шрам строго вдоль линии.

Он вернулся назад. Перед ним лежали трупы Генри, Руди и Оливера. У всех было по одному отверстию в переносице. Перед телом Генри лежал пистолет. Рафаэль поспешил к стволу. Он проверил магазин. В нём находилось 11 патронов из 12 возможных. Одна пуля и три отверстия.

– ПОЧЕМУ ТЫ ИЗБЕГАЕШЬ МЕНЯ!? – закричал во всё горло Рафаэль. Он безнадёжно рухнул на колени. Отчаяние достигло своего пика. Его покрытые слезами глаза смотрели в небо, словно пытаясь найти там ответ, будто там находился тот, кто не желал встречи с одержимым аргентинцем, смотрел на него сверху и смеялся, наблюдая за результатами своего издевательства.

Близился вечер. Рафаэль сделал привал, чтобы оценить содержимое своего рюкзака, который он уже не в силах тащить на себе, когда высота стала слишком огромной и дышать уже неимоверно тяжело. Среди всего груза помимо еды он оставил два баллончика с кислородом, фонарь с запасными батареями, газовый баллончик и кусок фольги два на два. Всё остальное он оставил лежать на снегу. Палатка, спальный мешок, одеяло, портативный компьютер, бинокль и прочий хлам, который стал бесполезным.

Теперь уже облегчённый рюкзак вновь повис на его спине. Следующей тропой к вершине стал очередной крутой подъём. Его руки задвигались из последних сил, вонзая ледорубы в гору. Последние метры на пути к вершине Монблан давались особенно тяжело. Дикий мороз. Холод добавлял воющий ветер. Ещё и шрам не давал покоя. Зуд усиливался. И этот проклятый кашель. При каждом вздохе лёгкие изнутри словно трескались.

Третий день одинокого восхождения на исходе. Последний баллон с кислородом иссяк. Крутые подъёмы завершились. Ещё совсем немного, и гора Монблан покорится альпинисту-любителю.

– Не смей уходить – в приказном тоне сказал Рафаэль, когда перед ним возникла фигура человека, сидевшего спиной к нему на коленях, облачённого в дряхлую мантию с капюшоном. Оно что-то шептало на незнакомом языке.

А Рафаэль тем временем продолжал обессиленными шагами подходить к незнакомцу, чей тёмный плащ освещала лишь восходившая на горизонте луна.

– Я слишком многим пожертвовал. Я ждал этой встречи и отдал всё, что у меня было. Так что не смей сбегать.

Его ноги наполнились свинцом, и земля превратилась в мощный магнит, который заставил опуститься его на колени. Он сорвал с лица маску и капюшон, желая лучше рассмотреть силуэт, и дотянуться наконец до зудящего шрама. Дышать стало невыносимо тяжело. Лёгкие уже были простужены до самого основания.

Жизнь покидала его. Но её не отнимали. Его тело основательно промёрзло. Дыхательные пути стали проводником холода, который убивал Рафаэля изнутри. Не выявленная вовремя пневмония дала осложнения. С каждым вздохом изо рта извлекался отчётливый хрип, и сам Рафаэль уже чувствовал, как изнутри хрипели его лёгкие.

Из последних сил, слабым едва слышимым голосом, с полуоткрытыми глазами он произнёс:

– Умоляю, повернись.

Капюшон незнакомца приподнялся. Он как ни в чём не бывало развернулся полукругом, продолжая сидеть со скрещенными ногами… или лапами. Капюшон прикрывал безызвестный лик. Из рукавов просматривались вполне человеческой формы пальцы с ужасно длинными ногтями, которые скорее походили на когти громадного хищника.

Глаза Рафаэля томительно ожидали, когда же искомый лик предстанет перед ним.

Голова приподнялась. Оно приложило правую руку к капюшону и, задев когтями край материи, сбросило тёмную маску.

Голова была чем-то средним между головой человека и ящера. Зрачки, как у аллигатора. Ушей нет. Вместо зубов наточенные клыки. Вместо носа небольшие два отверстия. Но всё это не вызывало у Рафаэля такого сильного оцепенения как другая деталь – у существа на зелёном лице был яркий отчётливый жёлтый след в виде линии, которая начиналась над левым глазом, и протягивалась до края нижней челюсти, где была едва видна. Но этот след не чесался.

Слабость, охватившая разум Рафаэля, немного отступила перед ликом столь невообразимым. Он разглядывал след на лице существа, словно смотрелся в зеркало, которое играло с ним в злую шутку.

Оно наконец заговорило с ним:

– Не тревожься пятна на лике моём. Сознание твоё попадёт в моё тело спустя века. А сейчас, пока дыхание твоё не оборвалось, спрашивай.