Владимир Власов - Второе воскресение

Иисус со скорбью любил и жалел этих злоумышленников. А на поляне осталась лежать убитая, никому не нужная корова.

В то самое время, когда Иисус встретился со злоумышленниками в лесу, Котя переступил порог поселковой столовой близ железнодорожной станции. Он не хотел есть, но так как в его кармане завелся рубль, честно заработанный тяжкими трудами, то он решил депонировать его в калории, надежно сохранив его в своём организме, как верблюд хранит в своем горбу, запас жизненных сил во время долгих странствий.

В столовой за столиками сидело четверо слесарей-механизаторов, лоботрясов-умельцев из мастерской "Сельхоз-техники". Последние два месяца на склады мастерских совершенно прекратилось поступление запчастей, и поэтому у слесарей не оказалось работы, но так как все они были окладниками, то запчасти их не интересовали так же, как сама работа. Большую половину дня они проводили в столовой, благо столовая находилась рядом с мастерской. Обычно они резались в домино или попивали пиво.

Заведующая Ксюша терпела их азартные игры и "маленькое пьянство", потому что, благодаря им, не знала забот об отопительной и водопроводной системе своей столовой. Эти большие мастера могли починить любую вещь "на совесть", если этого хотели, к тому же с заведующей столовой денег не брали.

Когда Котя вошел в столовую, слесаря на минуту от-влеклись от игры и разом посмотрели в его сторону.

– Не из нашего поселка, – глубокомысленно заметил толстый рыжий бородатый слесарь, держа волосатыми пальцами костяшки домино.

– Что-то я его в нашем районе не видел, – произнёс лысый слесарь в очках. – Должно быть, приезжий.

– Самый настоящий бродяга, не видишь, в каком рванье, – констатировал бывалый слесарь со шрамом на подбородке.

Самый молодой, щупленький слесарь ничего не сказал. У него не было ни жизненного опыта, ни своего мнения. Слесаря опять увлеклись игрой, и доносились только стук костяшек и выкрики игроков: "Дубль…, качусь…, рыба…"

Котя взял поднос и подошел к раздаче. Перед ним у стойки изучал меню плешивый бородатенький человек в железнодорожной форме с какими-то знаками отличия. Он только что проехал до города и вернулся. Как говорят, челночный рейс: туда-сюда, туда и обратно. И вернулся он как раз к обеду. Человек долго и внимательно изучал меню на стене, как будто был ревизором из управления общественного питания или работником ОБХСС. Его все знали. Он являлся жителем этого поселка. Уважаемый человек.

Заметив Котю, он поспешил взять поднос и подойти к раздаче, встав впереди Коти, хотя очереди никакой не было. Впрочем, он имел полное право быть первым в очереди из двух человек, во-первых, потому что прибыл в столовую первым, во-вторых, потому что принадлежал к контролирующей элите общества, в-третьих… Одним словом, у него было достаточно прав, чтобы быть в очереди первым.

На его подносе уместились тарелочка с салатом из капусты, тарелка побольше с борщом, тарелка поменьше с фрикадельками и картофельным гарниром, стакан компота и два кусочка хлеба. На подносе Коти уместились тарелочка с салатом из капусты, тарелка побольше с борщом, тарелка поменьше… и так далее, одним словом, все то же самое и те же два кусочка хлеба. Другого выбора в столовой не было и быть не могло. Меню всегда оставалось стабильным и вечным. Когда человек приблизился к кассе, кассирша ему мило улыбнулась и ангельским голоском сказала:

– С вас девяносто семь копеек.

Человек вытащил толстый бумажник и дал ей рубль. Кассирша вежливо улыбнулась и сдала сдачи три копейки.

Кассирша хотела обсчитать Котю на двадцать три копейки (к чему церемониться с заезжими), но у нее этого не получилось. У Коти все было в порядке с арифметикой. Он отдал ей свой единственный рубль и получил законную сдачу – три копейки.

И тут произошла приятная встреча. В ящике кассы встретились две новенькие хрустящие рублевые бумажки, которые еще утром лежали вместе, как у Христа за пазухой, в бумажнике сержанта милиции Макарова. Это были сестрички, абсолютно друг на друга похожие, их разделял только один номер. Утром в их компании находилась еще одна сестричка, но, к сожалению, уплыла в неизвестном направлении.

– Ах, какая приятная встреча, – сказала сестричка, побывавшая в бумажнике человека в железнодорожной форме.

– Ах, какая неожиданная встреча, – воскликнула сестричка, томившаяся в грязном кармане Коти. – А я думала, что мы уже никогда не встретимся. Скорее расскажи, что с тобой приключилось сегодня. Ах, как интересно!

– После того, как мы расстались, и вы с другой сестренкой остались в буфете, я поехала с моим бедным господином в поезде. У него не было билета, и его оштрафовал мой новый господин – контролер. Вернее, он его не оштрафовал, а просто конфисковал меня у него и положил в свой бумажник.

– Ах, какой негодяй!

– И не говори, дорогая.

– За одно утро он положил в свой карман тридцать девять рублей.

– Неужели по железной дороге ездит так много зайцев?

– Еще бы им не ездить, моя милая, билет до города стоит три рубля, а они ему платят всего один рубль без квитанции, и никто не остается в накладе. Вот так эти добропорядочные люди и делают из государственных предприятий кормушку.

– Вот никогда бы не подумала, а с виду такой интеллигентный.

– Еще бы не стать ему интеллигентным. Контролер-ворюга. А где ты была, что видела?

– Как только я попала с моей сестренкой в буфет, то такого нам порассказали о нашей буфетчице ассигнации разного достоинства, что диву даешься. Она и обманывает покупателей, и сама делает пересортицу, сама устанавливает цены. За день в ее кошельке оседает от семидесяти до ста двадцати рублей.

– А с виду очень скромная и стеснительная женщина.

– Много таких в этом мире скромных и стеснительных.

– Жулье, кругом жулье, одно жулье, – зашуршали другие бумажки разного достоинства. – Еще насмотритесь за свою жизнь на этих порядочных, интеллигентных, скромных и стеснительных…

Среди всех денег в кассе две рублевые сестрички были самыми молодыми.

Котя без всякого аппетита проглотил обед и тут же уснул за столом. Вся его кровь отлила от головы к желудку.

Когда наедаешься пищей в таком изобилии, она теряет всякий вкус.

Котя спал. Слесари стучали костяшками домино. Контролер, скромно пообедав, ушел. Все выглядело мирно и благопристойненько.

– А что потом случилось с тобой? – спросила рублевка свою сестричку.

– Потом я попала вместе со сдачей к старухе уборщице, но у нее пробыла совсем недолго. Ты даже представить себе не можешь, что происходит на этом свете, и чего я натерпелась. Эта старуха всучила меня голому мужчине, и он бегал по морозу, зажав меня в кулаке.