Сергей Еримия - Отблески купальского костра

Музей закрыли, я же с той поры успела и почтальоном поработать, и бухгалтером, а совсем недавно, ближе к концу учебного года, в местной школе историю преподавала. Пыталась. Не мое это. Все-таки правду говорят – преподавателем нужно родиться, дар для этого нужен, а коль нет его, то ничего и не получится.

Как я здесь очутилась? Ну, прежде всего это мой город, я здесь живу. Как я оказалась в экспедиции? Исключительно благодаря Анатолию Константиновичу, ему и только ему.

Так случилось, что давно еще, в ту пору, когда музей был музеем, а не блеклым воспоминанием, написала я статью в научный журнал. Первую и единственную в своей жизни. Как ни странно, ее напечатали. Каким-то дивом статья попала на глаза Анатолию Константиновичу, заинтересовала его. После этого ему удалось достать мой адрес, он мне написал, я ответила. Далее изредка перезванивались, а совсем недавно он предложил мне принять участие в странной, как он тогда сказал, экспедиции. Причин отказываться у меня не было, так что…

Почему я согласилась? А почему нет? Времени у меня полно, да и моя это тема…

Собственно, дело в том, что та моя статья была именно о старинном славянском празднике, о самой таинственной и мистичной ночи в году – о праздновании Ивана Купала. Так что экспедиция это своего рода продолжение небольшого научного исследования.

Примерно так, и еще, моя статья была не столько исследованием, сколько данью памяти. Случилась у меня почти купальская история, давно это было. Один хороший знакомый поздравил меня с днем рождения. Стихами поздравил, своими стихами. Конечно, много воды утекло с тех пор, многое забылось, но я точно помню, были в поздравлении таки строки:

«Желаю на Купала в ночь пройдись по дивной чаще

Там папоротник весь в цвету его цветок на счастье…»

Вряд ли это дословно, но примерно так. Было там что-то о цветке папоротника и о счастье, которое он принесет тому, кто его сорвет.

С тех пор прошли годы. Многое изменилось, многое свершилось, но свой купальский цветок я так и не сорвала. Так что все может быть, а вдруг это шанс?

***

– Вы уже уходите? – Анатолий Константинович заботливо подал девушке сумочку.

– Да, извините, но мне действительно пора. Мы ведь изначально договаривались на понедельник…

– Конечно, я ничуть не возражаю. Просто так случилось, что мы собрались раньше, но это ни в коем случае не должно мешать вашим планам.

– Тогда до завтра?

– Дайте подумать. Скорее всего, нет. Уверен, день завтрашний уйдет на то, чтобы довести до ума начатое сегодня. Пока закончим с распаковкой оборудования, с тестированием, да и так по мелочам – день пройдет. А вот послезавтра, в воскресенье, если вы не возражаете, я бы попросил вас побыть нашим гидом. Покажете окрестности?

– Конечно.

– Вот и хорошо. И еще одна к вам просьба, домашнее задание.

– Какое?

– Помнится, вы статью написали, о волшебной ночи на Ивана Купала. Очень интересное было исследование, у меня даже вырезка сохранилась. Так вот, если можно, посмотрите, вдруг у вас сохранились какие-нибудь материалы. Что угодно, особенно то, что касается ваших мест. Обряды, традиции, происшествия, нам любая информация пригодится.

– Постараюсь, только боюсь, мало что удастся найти, слишком уж много времени прошло. До свиданья…

Анатолий Константинович запер дверь. Остановился в коридоре. Посмотрел в сторону кухни, скосил взгляд в направлении ближайшей открытой двери, откуда долетали веселые голоса. Махнул рукой, пошел на кухню, открыл форточку, извлек из кармана, заброшенного на холодильник пиджака, мятую пачку. Достал сигарету, подкурил, глубоко затянулся, выпустил облако густого сизого дыма. В очередной раз напомнил о данном себе же обещании меньше курить, попытался успокоиться тем, что это только четвертая за целый день и снова выпустил в сторону окна продолговатое облачко.

Сигарета быстро сгорела. Лениво клубящийся дым поплутал в просторном помещении и нехотя вылетел в открытую форточку. Уже там за пределами дома легкий ветерок окончательно развеял частички дыма, потерялся он, растворился в раскаленном летнем воздухе.

Непроизвольно будто сама собой рука дотянулась до лежащей на столе пачки, ноготь автоматически поддел картонную крышечку, пальцы схватили очередную сигарету, ярко вспыхнул огонек зажигалки.

Подкурить он не успел. Послышался невнятный скрежет, за ним глухой звук удара и все разом смокло. Даже голос Витьки, комментирующего распаковку оборудования, растворился в абсолютной тишине.

– Эй, вы там! Квартиру чего доброго развалите! И без того в смету не укладываемся, – Анатолий Константинович печально посмотрел на сигарету, вернул ее на место и заспешил в том направлении, откуда долетел подозрительный звук.

В комнате со столом и ноутбуком было тихо. Настолько, что можно было услышать, как какое-то невидимое насекомое методично грызет фанеру, заменившую заднюю стенку шкафа.

Под окном, прислонившись к батарее, на корточках сидел Саша. Он вертел в руках черепок – один из обломков керамического цветочного горшка. Вертел и задумчиво улыбался. Рядом с ним расположились остальные члены экспедиции. Слева Игорь с точно таким, как и у биолога, задумчивым выражением лица, он облокотился о подоконник. Справа готовый взорваться приступом безудержного смеха устроился Виктор.

На полу перед троицей исследователей на коме земли слегка покачивался большой кактус. Окруженный черепками, казалось, он сам выпрыгнул из горшка, силясь выбраться на свободу.

– Что здесь у вас творится? – Анатолий Константинович удивленно посмотрел на покачивающееся растение. – За что же вы его так?!

– Это не мы, он сам! Не выдержал нашего общества, вот и решил…

– Нет, правда, Константиныч, мы втроем в соседней комнате были. Камеры проверяли. Слышим звук удара, бросились сюда, а тут такое… – перебил Виктора Саша.

– Уже! Вот оно, началось! – притворно закатил глаза Виктор. – Кактус осознал всю опасность, что таится в нашей задумке и решил покончить жизнь самоубийством. Понял он, что может последовать, если суешь свой нос в дела…

– Да ну тебя, не паясничай! У тебя одни шуточки на уме, повзрослел бы уже. Но все равно ничего не понятно. Странно как-то. Я уже все осмотрел. Игорь, отойди, – Саша подпрыгнул и сел на подоконник. Толстая доска даже не шелохнулась. – Никакой, сколько-нибудь уважительной причины для того чтобы он упал в принципе нет. Смотрите, цветок стоял вот на этом месте, вмятина видна в толстом слое краски. Наверняка не один год так простоял. На мой взгляд, это самое устойчивое положение – точно посредине доски. И еще, – он спрыгнул на пол, присел у кактуса, взялся рукой за ком из земли и продолговатых гранул керамзита, скрепленных между собой длинными корнями растения, приподнял, – ничего странного не замечаете?