Сергей Еримия - Отблески купальского костра

Еще некоторое время колесам удавалось кое-как подталкивать автомобиль вперед. Поднимался он под гору, нехотя, через силу, но вот движение, скорость которого все замедлялась, прекратилось. Секундой позже машина, несмотря на то, что спрятанный под капотом двигатель все надрывнее гудел, а колеса продолжали вращаться, шлифуя глину, начала сползать вниз.

– Наташа, остановитесь, будьте так любезны, мы с ребятами выйдем, пешком прогуляемся. Не стоит вам из-за нас машину гробить, – Анатолий Константинович открыл дверь и соскочил на медленно движущуюся в обратную сторону поверхность земли. Примеру начальника экспедиции последовали Саша с Игорем.

Избавившись от пассажиров, автомобиль заметно повеселел, приподнялся, будто вдохнул полной грудью. Двигатель издал довольный урчащий звук и уже практически без усилий вытащил машину на вершину холма. Колеса бойко взвизгнули, проскальзывая о влажную траву, повернулись, замерли. Стих двигатель лишь еле слышно продолжал гудеть вентилятор, охлаждая разогретые внутренности мотора.

Наталья потянулась, оглянулась на мужчин, поднимающихся следом, повернула к себе зеркало заднего вида, кокетливо подмигнула своему отражению, вышла, аккуратно захлопнула дверь. Прошла несколько шагов навстречу неспешно приближающимся ученым.

– Ничего не поделаешь, я покупала машину в расчете на езду по городу, а вовсе не для того, чтобы карабкаться в горы, – девушка виновато пожала плечам.

– Ну, это еще не горы, – тяжело дыша, ответил Анатолий Константинович, – но стоит признать, кручи у вас… живописные. Это, насколько я понял, то место, которое у вас называют Медвежьей поляной?

– Она самая, правда, название изрядно подзабытое. Как правило, ее вообще никак не называют. Говорят, идем на холм только и всего. Вне всяких сомнений, это самое любимое место для любителей выезда «на шашлыки», но это вы и сами видите, – Наташа обвела рукой полянку, указывая на разбросанные повсюду бутылки, пакеты, полуразложившуюся бумагу и прочие очевидные отходы «шашлычного» уикенда.

Беспорядок просто-таки на лицо, но при всем своем желании и умении человек не смог испортить поднятую на несколько десятков метров над уровнем окрестных полей плоскую вершину холма. Блестящие на солнце бутылки, шуршащий полиэтилен, колышущиеся от ветра, размокшие и высохшие обрывки газет, не могли скрыть естественную красоту, окруженной кустарником полянки, удивительную и прекрасную, как все творения природы. Радовала глаз она, будоражила воображение.

Наверняка мало кто, взобравшись на вершину нависающего над рекой холма, не задумывался о прелести полета. Мало кто не мечтал расправить крылья и взмыть ввысь, туда, где вовсю резвились ласточки. Подняться вверх на пару сотен метров и уже сверху, паря средь небесной синевы, посмотреть на зеленые поля, на петляющую средь них реку, на холм обрывающийся утесом у реки, на живописную полянку на его вершине, обрамленную ровным строем, будто специально высаженного кустарника.

Оттуда, сверху, полянка выглядела бы треугольником. Большим равносторонним зеленым треугольником. Его грани подчеркивал темный в сравнении с цветом травы окрас листьев терна и боярышника, взявших на себя труд разграничивать вершину и склоны, а заодно куда более сложную задачу – удерживать корнями обрывистые скаты, не давая им обрушиться, поддавшись дождям и времени, следить за идеальной формой правильного треугольника.

Густой ковер трав, равномерно покрывающий поляну, редел, приближаясь к обращенному к реке углу треугольной поляны. Там, сквозь травяной покров, просматривался камень. Нет, не один, множество камней, ровных, гладких, наверняка обработанных умелыми руками, лежали они вдавленные в глину, будто кто-то, когда-то пытался что-то построить в столь неподходящем для строительства месте…

– А эта каменистая оконечность – утес, конечно же, Медвежий. Легенду я вам рассказывала… – Наталья остановилась на краю обрыва и с опаской посмотрела вниз.

– Конечно, занимательная история! Медведи, оборотни, – Анатолий Константинович остановился рядом с девушкой, опустил взгляд вниз. – Более того, я вижу основание вашей легенды. Можно сказать, гранитное основание. Просто у воды, видите?

Внизу, там, где волны плескались, пытаясь вымыть как можно больше глины из берега и унести ее как можно дальше, лежал массивный валун. Рядом с ним чуть в стороне и частично под водой, камень поменьше. Достаточно лишь чуточку ослабить оковы, сдерживающие безудержную фантазию, и больший камень станет туловищем гигантского медведя, меньший его головой, а если еще немного постараться, неминуемо найдутся дополняющие картину каменные руки, а с ними и ноги…

30 июня 2013 года

Наталья

– Могу честно сказать, я отнеслась к полученному заданию со всей возможной ответственностью. Добросовестно пересмотрела все свои записи, наброски той давней статьи. Правда, единственное, что мне удалось отыскать в своем «архиве» – одна старая легенда. Не думаю, что она нам поможет, но ведь всякое случается!

Эту легенду, а то и вовсе сказку мне Клавдия Ивановна рассказала, старейшая жительница нашего городка в прошлом учитель истории. Рассказывала, будто жил в окрестностях нашего города (он тогда еще и городом не был, так село на берегу речушки) волшебник. Говорила, дом у него был на холме, именно на том, вершиной которого является полянка Медвежья. Можно даже предположить, что камни на ее краю на утесе это и есть то, что осталось от его домика, но это исключительно мое предположение…

Волшебником добрым он слыл, кроме того, оборотнем был. Правда, не таким, который в волка превращается, этот несколько другой породы был, куда более редкой. В полнолуния, точнее не в простые полнолуния, а исключительно в такие, которые сопровождались лунными затмениями, превращался он в огромного медведя. После, обретя медвежий облик, становился сам не свой. Словно с потемнением лунного диска затемнялся и его рассудок. Будто брал верх над разумом человека дух звериный и ничего с собой поделать тот уже не мог. До той поры, пока земная тень не сойдет с лика лунного, подчинен он был натуре звериной.

Всю его долгую жизнь так продолжалось, ничего изменить он не мог, потому давно смирился. Научился он заранее предчувствовать приближение страшной поры и каждый раз успевал принять меры. Для этой цели в своем доме, точнее под ним, вырыл он погреб глубокий. И лишь приближалась ночь затменья, он спускался на самое дно и, неизвестно как, но приковывал себя цепями прочными.

Тень скрывала лунный диск, зверь высвобождался, выходил на волю, но навредить никому не мог. Зверь-то, тем и отличается от человека, что человек наделен интеллектом, а медведь – одна грубая сила! Как ни старалась звериная сущность завладевшая телом волшебника вырваться на свободу, тот только силы расходовал, да ранил самого себя.