Майя Сварга - Болото вечной жизни. II часть

С любопытством посмотрев на него, Юля ответила:

– Если учесть, что Верховный жив, то да, несомненно. А что?

– Тогда те, кто отреклись от Икса, а потом просили, чтобы он принял их – он сделал это?

Юля задумалась. Через несколько секунд она ответила, пожав плечами:

– Сложно сказать, спросим у него, если сможем.

Егор кивнул.

– Хорошо, узнаем, но есть ещё другая проблема – этот священник, отец Фотий.

– А с ним-то что? Он же не из деревни, да и уже лет пятьсот, если не больше, как мёртв, тебе что до него?

– С ним что, да? Поправь меня, если я ошибаюсь, но, насколько я понял, получал вечную жизнь тот, кто к Иксу уходил добровольно, любой, ведь так? Главное, чтобы был живым в момент погружения в болото и думал об Иксе, представлял себе свою будущую жизнь.

– Похоже, что так.

– Те люди уходили к нему, рассчитывая на рай, и получали его, – Егор пристально смотрел на сестру, ожидая реакции.

Юля кивнула.

– Хорошо, – продолжил Егор, – больше того, сам Икс мог сделать для них ещё более райский рай.

Юля слабо улыбнулась и снова кивнула, подтверждая. Егор же не улыбался.

– Получается, они оказывались там, куда хотели попасть… – он осёкся, увидев, как побледнела сестра. Она поняла, о чём говорил Егор.

– А священник хотел попасть в ад, к дьяволу, – прошептала она.

– Вот именно, и ушёл он пятьсот или шестьсот лет назад. И если он всё это время живёт… – Егор покачал головой.

– О, чёрт, – выдохнула Юля, – а ведь Верховный говорил, что не позволит умереть ему просто, а вынудит прийти к Иксу добровольно.

– Полтысячи лет. И, возможно, всё это время в аду. – Наклонившись вперёд, Егор с силой потёр виски. – Я не могу понять, как они живут столетие за столетием и не замечают этого.

– Верховный много рассказывал о жизни после смерти. Знать об этом входит в обязанности любого жреца. Сам он явно считал жизнь там столь же реальной, что и здесь. Насколько я могу понять, те, кто ушли к Иксу продолжают существовать в своего рода снах. Они прекрасно помнят прошлое, но будущего для них нет. Вспомни, даже Верховный, несмотря на то, что он был связан с Иксом, считал, что его бог до сих пор живёт в болоте. Все они живут во сне, каждый в своём, и проживают в нём вечно ту жизнь, о которой мечтали.

– Так вот оно, оказывается, как в раю происходит, – пробормотал Егор, – а я-то всё голову ломал, как люди смогут там разобраться со всеми, кого любили и кого ненавидели в жизни.

– Ну да, как-то так. Но ты абсолютно прав, Егор, – со священником другая история. Жители деревни шли в рай, просто последняя группа боялась, что их не примут после их отступничества. А священник шёл в ад и вполне мог найти его для себя на все эти сотни лет. Человеческая фантазия богата на мучения и издевательства, в том числе и над собой. Необходимо будет выяснить, что с ним случилось.

– Завтра. Обязательно выясним, – пообещал Егор и душераздирающе зевнул – на него внезапно нахлынула неудержимая сонливость. – Выспимся, и со свежими силами вперёд.

Юля посмотрела на брата, который уже просто спал на ходу, и почувствовала, как-то сразу и очень сильно, насколько она сама вымоталась и хочет спать.

– Ты прав, мелкий. Сначала сон, а потом всё остальное.

«Я спускаюсь по лестнице в подъезде нашего дома в Центре. Ощущаю страшное напряжение и нервозность, картинка плывёт перед глазами. Я открываю дверь и выхожу на улицу. Внезапно понимаю – я во сне. Картинка мгновенно обретает чёткость. Я иду через двор, сворачиваю в арку, поражаясь реальности происходящего. Пытаюсь сообразить, что можно сделать, пока есть время. Начинаю внимательно всё рассматривать. Это Центр, то место, где я жила столько лет, он абсолютно настоящий, реальный. Единственное отличие – это отсутствие каких-либо звуков, кроме звука моих шагов. Я прохожу мимо сада, обнесённого невысокой железной оградой, и иду в сторону Меншиковой башни. У ограды стоит грузовик, а к нему с двух сторон бегут мужчина и женщина. Я прохожу мимо, рассматривая по дороге всё, что можно, включая собственные руки. Картинка не меняется, оставаясь предельно чёткой. Некоторое время спустя в голову приходит мысль рассмотреть пристально стену какого-нибудь дома – такой же чёткой и реальной она будет вплотную или нет, а то что-то у меня в этом есть сомнения. Я направляюсь к стене и, похоже, я не ошиблась – насколько можно понять, вблизи не видно чёткой прорисовки деталей. Чтобы убедиться в этом окончательно, я подхожу ближе и наклоняюсь вплотную. Внезапно дом исчезает, закрываясь серой колышущейся стеной, похожей на туман или, скорее, на непроницаемую поверхность воды, поставленную вертикально. Стена тумана располагается на несколько сантиметров ближе ко мне, чем был дом. Я стою, согнувшись, и размышляю – как быть? То ли в этом сне нельзя пристально разглядывать объекты, то ли что ещё. И я решаю подождать ещё немного и, если стена не исчезнет, посмотреть на парочку других объектов, включая руки, – закроет ли и их туман. Э, нет, руки не надо! Если их закроет, будет неуютно. В тот момент, когда я уже собираюсь отвернуться от тумана в поисках других объектов, он исчезает, и я вижу перед собой стену, сделанную из плотно подогнанных, без единой щели, досок неравной ширины. Доски неизвестного мне вида дерева, изумительной красоты – покрытые разводами цвета мёда от светлого до тёмного и с тонкими чёрными, очень чёткими годовыми кольцами, точнее, продольными полосами. Я, заворожённая, вглядываюсь в эти доски. Они настоящие, без шуток! Я отдаляюсь, приближаюсь, утыкаюсь вплотную – они не меняются. Я вижу структуру дерева, каждое волокно, сучки и обтекающие их годовые кольца. Я провожу по доскам рукой, чувствуя их шероховатость и прохладу. Если это не настоящие доски, то что же?! Несколько минут спустя я с трудом отрываюсь от них и иду дальше, но внимания уже не хватает. Последнее, что я могу сделать, перед тем, как провалиться в черноту без сновидений – это, идя по какому-то ангару и увидев висящее на стене зеркало, посмотреть в него. Увижу ли я себя в нём и если да, то какую? Вижу, и вроде бы себя, хотя не уверена. Я разворачиваюсь, чтобы пойти обратно…»

– Нет, Егор, стена была настоящей, – горячо говорила Юля, поймав брата на следующее утро, – собственно, весь сон был реальным. Это какая-то местность, из которой просто не получится прийти, например, сюда влёгкую. Реально было всё, но стена – это нечто!

– А с чего ты так завелась? – удивлённо поинтересовался Егор. – Ты и со жрецом общалась, и в мире Икса была, да и сама говорила, что доводилось ранее понимать, что спишь что же вызвало столь бурные эмоции сейчас?

– Понимаешь, в случае со жрецом это был его сон, не мой. Икс – вообще отдельный номер. Там в принципе другая реальность, куда мы можем теперь приходить. А это совсем другое дело – это был мой сон. Я сама себя осознавала во сне, и всё, что там находилось, было не менее реально, чем здесь, – и Юля выразительно похлопала рукой по полу, на который плюхнулась, едва войдя к брату. – И между прочим, оказывается, есть разница между «осознать себя во сне» и «понимать, что ты спишь» – в первом случае ты находишься целиком внутри сна, а во втором по большей части смотришь на сон со стороны. – Юля потрясла головой и вскочила на ноги, не в силах усидеть на месте. Она несколько раз прошлась по комнате и остановилась перед братом. – Кстати, зная о феномене осознанных снов, как можно пребывать в убеждении, что сон – это порождение собственной фантазии, просто обработка дневных впечатлений?