Майя Сварга - Болото вечной жизни. I часть

Егор идею одобрил и, вернувшись к Андрею, Мангусты сказали, что будут рады, если Стас приедет, и с удовольствием сходят с ним на болото.

Меньше чем за неделю, оставшуюся до приезда Стаса, они действительно успели дважды побывать там, с каждым разом всё ближе и ближе подбираясь к болоту, но обнаружить что-нибудь необычное так и не смогли.

Наступил октябрь, солнечный и тёплый, но листва с деревьев облетела уже совершенно, и они стояли чёрные, тонкие, с заметным теперь филигранным переплетением ветвей. Словом, совершенно неотличимые от той растительности, что обитала на болоте, которое сейчас, в этом припозднившемся бабьем лете, уже не выглядело столь же мрачным и тоскливым, каким предстало в первый раз.

– Знаешь, Егор, – с мрачным видом заметила Юля, в который уже раз всматриваясь в болото в надежде обнаружить хоть что-то необычное, – я уже начинаю склоняться к мысли, что это не Андрей такой твердолобый, а мы с тобой два паникёра и идиота, а он абсолютно прав. Мы тут крутимся уже не первый день и хоть бы что-нибудь случилось. Вот-вот, ты посмотри, как оно радостно сияет на Солнце, как медный грош, будто какой подарок получило!

Тут Юля всё же слегка преувеличила – даже несмотря на такое не по-осеннему яркое Солнце, болото всё же радостным не выглядело.

– Юль, а может, оно наелось и спит? – предположил Егор.

– Ага, точно, как медведь в спячку впало. Только не рановато ли – октябрь только начался?

– Юль, но ведь сейчас же день, а все деревенские сходятся на одном – днём оно абсолютно безопасно. По всей видимости, если мы хотим что-то обнаружить, нам надо прийти сюда ночью.

– Может быть, ты и прав. Но что-то мне пока не хочется лезть сюда в темноте. Во всяком случае, пока Ангара и Алтай не станут старше. И вообще, тоже мне нечистая сила, ему днём что – светло, что ли, слишком, пугать неинтересно? – Юля задумчиво нахмурилась. – Странная какая-то закономерность, какая ему разница – день или ночь?

– Ладно, Юль, давай дождёмся приезда Стаса и заберёмся, наконец, внутрь, вдруг там обнаружим что-нибудь интересное, – успокаивающе сказал Егор, которому не меньше сестры не хотелось расставаться с мыслью о том, что здесь что-то происходит.

Стас, как всегда, был пунктуален. («Под калиткой стоял, с часами наперевес!» – бросив взгляд на время, прошептала Юля брату, с трудом удержавшемуся от смеха.) Он приехал, как и обещал, в восемь часов вечера в пятницу, так что вполне возможно, Юля была и недалека от истины.

Андрей встретил друга у дверей и провёл в гостиную, где собралась уже вся семья. Марина готова была поздороваться с гостем и поинтересоваться, не голоден ли он, как странное поведение дочки заставило её закрыть рот, не сказав ни слова.

Спокойно сидевшая на полу и сосредоточенно игравшая в кубики Маша внезапно заплакала, подбежала к маме и спряталась за неё, уткнув лицо в Маринину спину. Секунд десять все ошеломлённо молчали. Наконец Марина пришла в себя и огорчённо обратилась к Стасу:

– Вы уж извините, пожалуйста. Машенька у нас редко видит чужих людей, вот и испугалась. Завтра, я думаю, она немного привыкнет к вам и будет вести себя как обычно.

Эти слова разрядили напряжённую атмосферу. Юля и Егор с облегчением и излишне радостно поздоровались со Стасом, желая загладить неприятный инцидент, после чего Андрей проводил его сперва в ванну, а затем и в столовую, поужинать.

На следующее утро выяснилось: Маша, хоть уже и не плачет при виде Стаса, но явно избегает общения с ним. Марина и Андрей, посовещавшись, решили, что их ребёнок непозволительно одичал, и постановили – два раза в неделю вывозить её в людные места.

– А вы сможете пойти на болото? – озабоченно глядя в окно, спросила Марина. Она в этот момент подошла к нему закрыть форточку, распахнувшуюся от порыва ветра, а следующим порывом ветер бросил ей в лицо ледяную водяную пыль. Поёжившись, Марина наглухо закрыла форточку и вернулась обратно к камину, наслаждаясь теплом, волнами плывущим от оранжевого огня, горящего в нём. Яркий электрический свет, потрескивающий огонь и тепло в комнате, в которой собрались все без исключения обитатели дома, резко контрастировали с отвратительной промозглой погодой на улице.

И в самом деле, короткое бабье лето уже закончилось, и октябрь сорвался с катушек, вытащив теперь из закромов почти нулевую температуру, низкое грязное небо и бесконечный моросящий дождь. День был какой-то мутный, тоскливый и совершенно не располагающий к прогулкам.

Мангусты и Стас подошли к окну, обречённо всматриваясь в неприглядную даль – казалось, что этот мелкий, занудный дождь смыл почти все краски, оставив только серую и коричневую. А у мокрых предметов не было ни сил, ни желания блестеть, отражая свет. Да и света было не сказать, чтобы очень много, также какого-то вялого и болезненного.

– Что делать, надо идти, другой-то возможности не будет, – тяжко вздохнув, отозвался Егор. – И так задержались, только к вечеру до него доберёмся.

– Раз решили, надо выполнить, – с тоской глядя на улицу, не особо убеждённо поддержала брата Юля.

Стас вынес окончательное решение:

– Завтра я уже уезжаю и когда смогу выбраться сюда ещё раз – неизвестно, а скоро начнётся зима, и туда уже вообще не доберёшься. Надо идти сейчас.

– Раз так решили, то, конечно, идите, только скажите время возвращения – я приготовлю к этому часу горячую еду, – отозвалась Марина, сочувственно глядя на них.

Посовещавшись, Мангусты и Стас сошлись на пяти часах прогулки.

Отправились они, надев на себя как можно больше непромокаемой тёплой одежды, но идти пришлось всё равно очень быстро – настолько холоден, промозгл и сыр был воздух. Казалось, что, забираясь внутрь тела, он превращает его в дрожащий водянистый студень.

К болоту шли молча и энергично несколько километров, пока наконец не согрелись настолько, что смогли поговорить, и Стас засыпал Мангустов вопросами. Те рассказали ему всё, что узнали, в том числе и о собственных попытках обследовать болото. Стас заметно обрадовался, узнав, что они там ещё не были.

– Люблю быть всегда и во всём первым! – весело сказал он.

Вскоре показалось болото. Не самое жизнерадостное и в солнечную погоду, сейчас, в середине осени, оно выглядело на редкость неприглядно. Листьев не было на деревьях уже давно, а траву, ещё неделю назад высокую, прибило дождём. Даже на фоне мутного серого неба и горизонта, теряющегося в дымке бесконечной мороси, болото выглядело каким-то чужеродным образованием. Кривые, чёрные деревья, кустарники, растущие спутанными клубками, и проплешины мест, на которых не росло ничего – всё это выглядело настолько безрадостно и одиноко, что даже день в сравнении с ними оказался не таким тоскливым, каким предстал в начале прогулки.