Алекс Реут - Кинопольский волк

– Послушай, – начал он, – я здесь первый день. Я не знаю, что это за микстура. Я не знаю, как её надо принимать. Я не могу тебе разрешить её пить, понимаешь? Даже если тебе кажется, что ты знаешь всё, ты можешь ошибиться в дозе и в чём угодно. Я за тебя отвечать не хочу. Давай ты посидишь и подождёшь, пока вернётся человек, который во всём этом разбирается.

Ему показалась, что Копи сейчас на него бросится и загрызёт. Но вместо этого она начала рыться в сумке и протянула ему небольшую карточку.

– Это, конечно, не паспорт. Но фотография есть. Можете подойти к журналу, и удостовериться, что я микстуру получаю регулярно. Можете увидеть дозировку, и объём, и как часто я её принимаю. Проверяйте, уважаемый ассистент, проверяйте, s’il vous plaНt. Раз уж вы такой бестолковый.

Карточка была из областной библиотеки – Лакс тут же подумал, что для поступления не повредит записаться и ему. Рядом с несомненной фотографией Копи – даже школьная форма и галстук были те же самые – было написано, что зовут её Лариса Апраксина, а родилась она в девяностом году и проживает в Кинополе, по адресу улица Гексли, дом 9. Значит, ей пятнадцать. Насчёт возраста он угадал. Почему её следовало называть «Копи», карточка не сообщала.

– Сейчас проверю, мадмуазель. Где журнал?

– У вас за спиной.

Журнал действительно лежал там – большой, как амбарная книга, и заполненный только наполовину. «Л. Апраксина» здесь тоже есть – в начале месяца ей выдавали по пятьдесят миллилитров раз в неделю, а ближе к двадцатым числам стали выдавать по сто пятьдесят и трижды. Её неизменным соседом был С. Лучевский, проходивший осмотр (в графе «Дозировка» стоял прочерк) с той же периодичностью, а также А. и И. Лучевские, его постоянные спутницы, получавшие, соответственно, сто восемьдесят и сто тридцать. Других фамилий было немного.

– Сто пятьдесят. Не больше, – Лакс отложил журнал, – А то животное умрёт.

– Больше и не надо, – Копи поставила на стол графин с водой, аккуратно, насколько позволяли дрожащие руки, налила из склянки до третьей отметки, а потом разбавила водой. Микстура превратилась в зелёный туман, который медленно таял в воде, окрашивая её в зыбкий малахитовый цвет. Запахло сосновыми иглами.

– Стул мне дашь? Он за шкафом.

– Зачем тебе стул?

– Ладно, сама возьму.

Копи устроилась поудобней, посмотрела воду на свет – и опрокинула стакан одним залпом.

Волченя смотрел на неё почти заворожено.

Сначала не было ничего – видимо, микстура ещё только шла по пищеводу. А потом Копи дёрнулась, словно её ударили, и затрепетала, постукивая подошвами по плиткам. Лицо искривилось в странном подобии улыбки, открывая блестящие зубы, на загривке что-то хрустнуло, – тут он уже был готов броситься ей на помощь, проклиная себя за то, что пускает кого попало без назначения – но девушка дёрнулась ещё раз и обмякла, словно из неё вытащили батарейку. Потом открыла налитые кровью глаза и закашлялась.

– Ещё воды?

– Только в другой стакан! Спа… сибо!

Она стала пить, клацая зубами о края. Но приступ, видимо, проходил. Лакс заметил, что руки у неё дрожат меньше.

– Всё хорошо? Отпускает?

– Да, отпускает. Тяжелые дни… Приступы, голова кружится…

Наблюдать это было очень необычно. За шестнадцать лет жизни Лакс привык к тому, что приступы бывают у него одного.

– У меня тоже такое. Я понимаю.

Копи посмотрела на него почти с ненавистью. Так смотрят на незадачливых профанов.

– Если бы понимал, знал бы про микстуру!

Лакс не знал, что ответить. Поэтому он просто закупорил микстуру и поставил её обратно в шкафчик. Взял ручку, дописал, по образцу, в журнал ещё одну строчку, но расписываться не рискнул. Видимо, перед приёмом Копи чувствовала себя намного хуже, чем он думал – склянка, которую она взяла с полки, была ещё нетронутой, хотя как раз рядом с неё стояла одна початая.

– Всё хорошо? Проходит?

– До ночи дотяну.

Копи попыталась подняться. Удалось ей это только со второй попытки – ноги подкашивались. Лакс попытался взять её под руку. Она молча кивнула и, опираясь на незадачливого ассистента, медленно направилась к выходу. Чувствовалась, что дрожь ещё продолжается, и спазмы блуждают по её телу.

– Может, тебе полежать надо?

– Не надо. На улице легче станет.

Они вышли в приёмный покой. Тут Копи уже смогла идти сама, хотя и немного шаркала ногами.

– Спасибо, – сказала Копи, не оглядываясь, и нажала на кнопку справа от двери.

Дверь распахнулась. Там стояли двое – мужчина из тех, чьи лица сразу забиваешь, и высокая женщина с пепельными волосами.

Лаксу они были не знакомы. Он заглянул в лицо Копи – ей, видимо, тоже.

– Простите, кто вы?

– Мы из ГУВД, – сообщил мужчина, предъявляя удостоверение. Женщина последовала его примеру. Лакс заметил, что на фотографиях и он, и она были одеты по форме, – У нас к вам несколько вопросов.

Волченя почувствовал, как перед глазами поднимается жёлтая муть. Он знал, что это такое – слабая тень от приступов, которая осталась, несмотря на операцию. Она накатывала регулярно, несколько раз в месяц… или если происходило что-то очень страшное и обидное.

Он потряс головой, отгоняя это мерзкое состояние. Муть отступила, затаившись в районе затылка. Волченя хорошенько выдохнул и вытянулся в полный рост, стараясь выглядеть за главного.

– Дело в том, что хозяина сейчас нет. Если хотите, вы можете пройти и подождать в приёмной. Он на конференции, вернётся примерно через час и ответит на все ваши вопросы.

Он отошёл, пропуская незваных гостей. Те, однако, не шелохнулись.

– А вы кто такие?

– Это его пациент, она пришла принять свои лекарства.

– Разве это не ветеринарная клиника?

– Ну… это у неё надо спросить. Я сам удивлён, если честно.

– А кто вы такой?

– Я племянник хозяина, дежурю, пока он на конференцию. Приехал только сегодня утром. Мне кажется, вам лучше подождать хозяина. Вы хотели задать вопросы ему, я правильно понимаю?

– Нет, – мужчина качнул головой, – Я думаю, что придётся задавать их вам.

Копи тем временем отступала в сторону коридорчика.

– Но я ничего не знаю! Я первый день в городе. Мой дядя должно знать…

– Видите ли, – вдруг заговорила женщина с пепельными волосами, – у нас есть серьёзные основания полагать, что Антон Триколич не может отвечать ни на какие вопросы.

– Но почему?

– Вы не знаете? – она удивлённо подняла брови.

– Я же говорю вам, я приехал несколько часов назад и с тех пор, как он меня сюда завёз, я даже не выходил из клиники.

– И новости не смотрели?

– Я всё это время спал!

– Ладно, Марин, не томи его, – попросил мужчина, – он по ходу и вправду ничего не знает.

– Антона Триколича убили, – сообщила женщина, – Час назад. Прямо в центре города.