Алекс Реут - Кинопольский волк

– Как убили? Кто убил?

– Это мы и пытаемся выяснить.

Теперь уже Лакс сидел на кресле для ожидающих, а люди из прокуратуры обступили его с двух сторон. Из коридорчика показалась Копи. Она, как ни в чём не бывало, несла тот самый сейф, который Лакс видел в комнате.

– Не уходите, – приказал ей мужчина, – у нас к вам тоже вопросы.

Копи поставила сейф на пол и уселась прямо на него.

– Я не буду отвечать, – сообщила она. После чего порылась в сумке, достала мобильный и стала набирать какой-то номер.

Мужчина хмыкнул и повернулся к Лаксу. Женщина, ещё раз оглядев его, скрылась в коридорчике.

– Имя, фамилия, год и место рождения.

– Волченя Александр Константинович, – его мутило всё сильнее, – родился в одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году, пятнадцатого февраля, в Оксиринске, Кинопольская область. Российская федерация, разумеется. Фамилию правильно напишите, именно Волченя, через «л». Вовченя – это неправильно.

– Работаете, учитесь?

– Закончил третью школу. Собираюсь поступать в Кинопольский биологический. Прибыл для поступления на подготовительный курс.

– Кем вам приходится убитый?

– Дядя.

– Почему фамилии разные?

– Я племянник по матери.

– Как давно знали убитого?

– Около четырёх лет назад он меня оперировал… но мы почти не общались. По-настоящему познакомились только сегодня с утра.

– Ваше знакомство продлилось недолго. Когда вы последний раз его видели?

– Сколько сейчас времени? Мне надо прикинуть…

– Четыре часа.

– Поезд прибывал в половину девятого, а ехали мы около часа… Значит, сегодня, в половину одиннадцатого. Он сказал, что ему нужно на конференцию. И больше я его не видел.

– Что вы делали всё это время?

– Спал. Потом пришла Ко… в смысле, клиент пришёл. Ей нужно было помочь с процедурами.

– Клиент пришёл в выходной день. Вам не показалось это странным?

– Показалось. Но прогнать я не мог. Вдруг у неё что-то серьёзное.

– Она объяснила, почему пришла?

– Нет. Но вы можете у неё спросить.

Копи что-то шептала в телефон. Когда оперативник попытался на неё посмотреть, она зыркнула недобрым взглядом и повернулась спиной.

– Как вы добирались с вокзала?

– На машине…, – Лакс потряс головой, отгоняя муть, – хозяина клиники. По дороге мы увидели пикет экологов и он завернул туда, поговорить с Курбинчиком. Вы должны знать Курбинчика, он у вас работает. Он может подтвердить…

– Мы прекрасно знаем старшего следователя Курбинчика. Пожалуйста, нам нужны ответы, а не комментарии. Не было ли звонков, угроз, подозрительных звуков?

Лакс вспомнил сирену селектора.

– Нет, ничего.

– Очень странно, вы не находите?

– Да, странно.

– Вы владеете огнестрельным оружием?

– Нет.

– Вы знаете эту девушку?

– Нет. Когда она пришла, я спросил у неё документы. Понимаете, она требовала лекарства, а я опасался, что она не та, за кого себя выдаёт.

– Она вам их показала?

– Да. Библиотечную карточку. Я полагаю, их редко подделывают, а информация на ней почти та же, что в паспорте. Я сверился с журналом и убедился, что человек с такой фамилией получает лекарство. Её зовут Лариса Апраксина, если что.

И тут Лакс понял, что сказал что-то не то. Оперативник отшатнулся от него с таким видом, словно наш юный биолог достал из кармана гадюку.

А вот Копи не отреагировала никак. Положила телефон обратно в сумку и стала смотреть в окно. Дрожи заметно не было. Приступ, похоже, прошёл.

– Мы должны здесь всё осмотреть, – с усилием произнёс мужчина.

Словно отвечая ему, заревела корабельная сирена.

– Что это? Пожар?

– Это селектор.

Лакс доковылял до стола и снял трубку.

– Вы к нам? – он даже не слушал, что говорили с той стороны, – Заходите. Я сейчас открою.

Он ещё не очень хорошо осознал, что здесь происходит. Но решил, что будет лучше, если соберутся все. Следствию проще. Да и он сам, наверное, что-то сможет понять.

– Кто там? – спросил оперативник.

– Не расслышал, – Лакс отвечал честно, – Вы спроси? те, как войдёт.

На пороге стоял человек в форме. Лакс посмотрел на погоны и определил подполковника. Надо же, и от допризывной подготовки бывает польза.

Подполковник вошёл в комнату и усмехнулся. Средний рост, широкоплечий и лицо, которое казалось смутно знакомым.

– Здравствуйте, господа, – сказал он всем сразу, – Я вижу, расследование идёт полным ходом.

Мужчина выступил вперёд. В глубине клиники послышался шорох, и показалась женщина с пепельными волосами.

– Делаем, что можем. Уже есть некоторые зацепки. Вот, допрашиваем родственника убитого.

– Какая оперативность! А почему протокол не пишите?

– Это предварительное объяснение. Он, похоже, ничего не знает.

– А вы, похоже, собираетесь произвести революцию в криминалистике. Только час, как труп доставили, а вы уже на другом конце города, допрашиваете людей, которые, судя по всему, о преступлении ни слухом, ни духом. Копи, ты знала про Триколича?

Копи помотала головой. Она уже повернулась лицом и смотрела хитрой лисой. Между ней и подполковником было какое-то неуловимое видовое сходство.

– Вот видите, не знала. А тем временем у вас в центре, почти под окнами отделения – целая армия участников конгресса. У них даже фамилии не записали. Правда, удивительно?

– Мы решили начать с места работы… – совершенно неуверенно ответил мужчина.

– Разве это ваш район? Центральный – это только до речки, а здесь уже Радиальная. И я не уверен, что дело поручено вам. Что-то очень быстро его вам поручили. Ещё тело не остыло, а вы уже землю роете.

– Это дело уже имеет большой резонанс. И нам, в свою очередь, неясно, какое отношение оно имеет к комиссии Мантейфель.

Ещё одно знакомое слово.

– Самое прямое.

– В нём замешана ваша дочь. Поэтому, да?

Апраксин даже не поморщился. А Лакс торжествовал. Значит, эта девочка его дочь. Ещё одна верная догадка.

– Во-первых, Ташкун, не пытайтесь меня испугать. Я могу вас испугать намного больше. Во-вторых, вам известно, как был убит Триколич?

– Застрелен из машины с тонированными стёклами. Одним выстрелом. Машина сразу уехала, номер никто не записал.

– Он был убит из обреза, – подполковник поднял палец, – Нарезанными серебряными ложками. До сегодняшнего дня я не верил, что в Кинополе вообще осталось столовое серебро. Оказалось, что я ошибался. И такая расправа может указывать в том числе на браконьеров. Не забывайте – покойный ветеринар. Но и это не главное. Самое главное – вы взялись за дело, на которое вас, похоже, ещё даже не утвердили. И я готов спорить на что угодно, что утвердят на него не вас. Если хотите, я сейчас звоню Курбинчику и уточняю.