Алекс Реут - Кинопольский волк

– А сколько у вас уже готово?

– Одна и готова. Будем сегодня разучивать. Вот, посмотри.

Из сумки появилась тетрадь на металлической спирали. Лакс подумал, что такие тетради очень удобные. Надо купить несколько, чтобы конспекты вести.

Большую часть страницы занимали каракули и рисунки. Сверху было написано и подчёркнуто – «Автовокзал» – а внизу, возле большой улыбчивой лошади, собранной из треугольников, громоздились каракули:

Армия зла —

Автовокзал!

Армия зла —

Автовокзал!

Гнал-давил,

Гнал-давил,

Гнал-давил,

Не тормозил!

Гнал-давил,

Гнал-давил,

Гнал-давил,

Не тормозил!

Выше были ещё строчки, но они оказались густо замазаны. Лакс смог разобрать только последние две:

Визг тормозов и клёкот резин!

Они превратят твоё тело в бензин!

– Ты зачёркнутое не читай, это бракованные. Тут вся идея песни вот в чём. Играется один рифф – «армия зла – автовокзал», примерно четырнадцать раз. Потом играется второй рифф – «гнал-давил, гнал-давил, гнал-давил – не тормозил», тоже примерно четырнадцать раз. Или перемешать их можно. И вот так оно играется, а потом, не сбавляя интенсивности, играется всё тише и тише, звук затихает. И читается стих. А потом снова из тишины нарастает интенсивность и оно продолжает играться и ораться, как ни в чём не бывало. Такая идея.

– А где этот стих?

– На другой стороне.

Лакс перевернул сложенную вдвое тетрадку.

Рукопашный автобус по городу едет,

Он перевозит мнимых медведей.

На Заводской, у ворот горбольницы

Он остановится крови напиться.

Заправка закончена, фары мигнут:

Автобус выходит на новый маршрут!

– Как вы будете сбавлять звук на сцене? Там есть что-то специальное?

– Я ещё думаю над этим. Надо пока адаптировать.

Вокруг них уже был лес. Лакс обернулся и увидел стеклянный край здания клиники.

Из главного входа показалась Копи с сейфом в руке. Она тащила его почти без усилий. Прямо над её головой подался внутрь один из квадратов стеклянной стены, и оттуда показалась голова Апраксина. Тот что-то ей сказал, но девушка лишь отмахнулась и, ухватив сейф поудобней, направилась к автобусной остановке. Апраксин исчез, стекло вернулось на место.

– Там дальше мой рассказ, ничего интересного. – продолжал объяснять Лучевский, – я его на отдыхе писал, в Германии. Нижняя Германия вообще творчеству способствует, там каждое слово – песня с припевом и сложным соло посередине. И вот у меня возникла идея про рассказ о том, как я жил под мостом, и у меня был пингвин, которого звали Зигмунд Фрейд. Потом придумал, что под мост пришли фашисты, хотели меня бить, а я от них спрятался. А вот что было дальше – я так и не сочинил. Закончилось вдохновение. Но рассказ лежит, ждёт своего часа. Если его дописать, можно будет в журнале каком-нибудь напечатать. Это же постмодернизм получается, вещь сейчас актуальная. Вообще, у меня много всяких планов сейчас, особенно в июле, перед экзаменом. На каникулах вот планов никогда не бывает, целый день не пойми чем занимаешься. А когда контрольные, или например годовой экзамен – это да, сразу мыслей полная голова. Сейчас вот у меня пока упадок, но это не проблема. Скоро выпускные экзамены. Значит – будет новый творческий подъём, такой, что и готовиться к ним не смогу!

Они уже углубились в лес настолько, что города не было видно. Только широкое шоссе и машины, изредка проезжавшие мимо, напоминали им о близости цивилизации с её многоэтажными домами и искусством постмодернизма.

– Ты слышал Нейтральномолочный отель?

– Нет, – Лакс и вправду её не слышал.

– Это моя любимая. Чтобы играть у нас, ты должен её услышать. И хорошо услышать. Все звуки, до единого. Ничего не пропустить. Хотя нет, подожди, я, наверное, смогу её прямо сейчас поставить. Плеера уже нет, но мобильный должен быть, наверное… Я его, кажется, выкладывал.

Лучевский принялся рыться в сумке. Нашёл ручку, тетрадку, какую-то пёструю повязку, порванные бусы, ещё что-то…

– Нет, мобильного нету. Значит, я и его потерял. Представляешь, как обидно! Позавчера ночью, в Челюстях, потерял рюкзак, а в нём самое ценное – плеер, мобильный и «Кратчайшая история времени» Стивена Хокинга! Можешь себе такое представить, а?

– Челюсти – это клуб?

– Ну ты даёшь! Челюсти – это парк! Вон там, рядом, где железная дорога.

И он махнул левой рукой в сторону тёмных зарослей.

– Послушай, а мы правильно идём? Ты в лесу живёшь?

– Какой тебе лес? Ты что, и Глухарёвку не знаешь?

– Я только сегодня утром приехал из Оксиринска. Извини, совсем не ориентируюсь.

– Оксиринск… – Лучевский задумался, – Кажется, Жан оттуда. А может, и не оттуда…

Среди деревьев проступил большой сумрачный силуэт, окружённый забором. Приземистый и полукруглый, он неуловимо напоминал башни молчания, в которых зороастрийцы оставляли своих мертвецов.

– Что это?

– Это церковь будет. Слышал о Церкви Воссоединения?

– Да, слышал.

– Значит, они и в Оксиринск уже пробираются. Интересные люди, с размахом работают.

– А ты сам был на их службах?

– Нет, и не пойду. Толку не будет. Они все там западные с головы до хвоста, даром, что корейцы. Я у одного спросил про чистое сознание Будды – а он мне про Библию начинает. А сейчас уже всем ясно, что всё духовное должно идти с Востока, но по-настоящему, а не подделкой. Лучше к кришнаитам сходить. Там рис дают, очень вкусный, и музыка всегда приятная играет.

– Мне к кришнаитам, наверное, нельзя, – осторожно заметил Лакс, – Я ведь ни во что не верю и иногда матом ругаюсь.

– А там почти все такие, – махнул рукой Лучевский, – Бывает, зайдёшь в ашрам – а там за столом в ряд люди патлатые в косухах и с черепами. Едят рис, причмокивают и кажется, что сейчас начнут вспоминать, сколько церквей сожгли сегодня ночью. Но и им там хорошо и даже на них исходит благодать Кришны. А всё почему? Потому что мышление на Востоке не линия, а спираль или даже воронка. На Западе всё обусловлено – раз родился, должен ходить в школу, учиться, поступать, состоять в правильной церкви и ничего не упустить. А восточная мысль – она как Кришна, танцует сразу со всеми пастушками. Пришёл сатанист в ашрам подкрепиться рисом после очередной кровавой оргии – и сам того не замечая, преисполнился позитива. Сидит, улыбается во все стороны, любуется, как всё оформлено и уже даже таракана ударить не может.

Между тем лес закончился и Лакс наконец-то увидел Глухарёвку. Она тянулась вдоль лесополосы, а перед ней бежал ещё один ручей, выложенный камнями и с декоративным водопадиком. Стиль курортных пансионатов был выдержан идеально: новенькие, как на подбор, дома в один или два этажа, с высокими сверкающими окнами, пологими крышами и частоколами вокруг детских площадок. Казалось, что застройка перенесена сюда прямо из Сочи и этим фактом делает нам намёк: здесь живут те, кто считает себя достойным бесконечных каникул.