Алекс Реут - Кинопольский волк

– Самое главное в отношениях – ранговый потенциал, – продолжала Белянкина, – То есть какое место человек может потенциально занять в социальной иерархии. Поэтому у дебоширов больше шансов, чем у тихих, а у плохо выбритых – чем у гладко выбритых и бородатых. И именно они нравятся женщинам, причём интеллект значения не имеет – любовные отношения работают на том, что возникло задолго до интеллекта. Люди смелые, и наглые – это альфа-самцы человеческой стаи.

– А Протопопов – это позор и профанация этологии как науки, – сообщил Лакс.

Принесли заказ. Никто, впрочем, не обратил на это внимания. Все молчали, несколько удивлённые.

– Протопопов – учёный, – повторила с нажимом Белянкина, – Всё это – научно доказанные факты. Хотя омегам они и не нравятся.

– Протопопов – переводчик по преимуществу. А книгу Дольника, на которую он ссылается, он читал по диагонали и не до конца. Иначе бы не порол такой чуши про альфа-самцов и сексуальную иерархию.

– Ты просто ничего не понимаешь!

– Не-е-е-ет, подожди, – Копи, похоже, стало чуть лучше, – Пусть он нам всё расскажет, раз такой специалист. И что же по-твоему там чушь?

– Да всё там чушь. Только в одних местах – полная, а в других – феноменальная. Начиная от этой дурацкой идеи про ранговый потенциал, который непонятно как считается.

– А Протопопов пишет, что он определяется по месту в иерархии.

– У сильных и безмозглых хулиганов высокого места в иерархии не бывает. Просто потому, что от них в шоке и верхние, и нижние. И тем не менее они тоже, если верить Протопопову, альфа-самцы. И безумно популярны.

– А ты не думал, что у них есть скрытый ранговый потенциал? Да, пусть они пока не занимают, но могут со временем занять.

– Прямо теория скрытых параметров! Интересно, если вспомнить классику, за что Софья любила Молчалина? Ни мускулов, ни нахрапистости нет, зато есть ум – первейший признак горя.

– Возможно, у него тоже были скрытые ранговые потенциалы.

– Угу, универсальный ответ шарлатана. Причина есть, но она где-то спряталась. Если так, то я – скрытый миллионер. Только все мои миллионы – в скрытых параметрах. В настолько скрытых, что я их сам пока никак не найду!

– Не говори так, – пробурчал, не переставая жевать, Лучевский, – Со скрытыми параметрами в Рейхе работали. Когда союзники уже высадились, Хайзенберг – у нас его Гейзенбергом почему-то называют – пытался построить такую специальную железную башню, в которой за счёт энергии скрытых параметров и магии рун…

– Ты просто завидуешь успешным людям! – Копи не слушала.

– Было бы чему завидовать! Кто там по Протопопову успешный самец? Хвастливый, атлетически сложенный, никого не слушает, вины не признаёт, живёт одним днём, сам открыт, но внутри пусто. Так ведь это не женский идеал, а клиническое описание психопата.

– Но женщины их любят!

– Женщины определённого типа. С которыми лучше не связываться. Вообще, считать себя самым умным – одна из самых глупых стратегий.

– Которой ты почему-то следуешь, – заметила Копи, почти улыбнувшись.

– Да где ж я самый умный, – Лакс почесал затылок, – мне даже до Дольника ещё далеко. И Протопопов умнее меня, конечно. Он врёт связно. Я так не умею.

– А ты не думал, что он может быть в чём-то прав? Многие люди говорят, что стали по-настоящему понимать, как устроена любовь, только прочитав Протопопова.

– Ничего они не поняли. Они поверили. Люди поверят во что угодно, лишь бы это звучало достаточно для них оскорбительно. Кто поверит, что после смерти обязательно рай? Только камикадзе. А рай, в который попадут только праведные? Миллионы верят до сих пор! Человек – он умный, он знает, что в рай бесплатно не берут.

– Но разве не стоит вера человека на том, что он видел? На его опыте, чувствах, сомнениях…

– Вера стоит не на том, что ты видел. Вера стоит на том, чего ты хочешь. К примеру, этот ваш Протопопов если и учился биологии, то даже не у Дольника, а у Лысенко. И ученик он прекрасный. Усвоил хорошо самый главный урок: чтобы тебе поверили, не надо ничего доказывать, не надо ничего подтверждать, не надо даже, чтобы кто-то мог понять, что ты пишешь. Главное – обещать большие урожаи. И все тебе поверят. Ничто не хочет проверять доказательства, уточнять подтверждения, вникать в страницы и страницы умного текста. Все хотят урожай. И если пообещаешь – потом хоть трава не расти!

– По-твоему, люди тощие и неуверенные имеют больший успех у девушек?

– По-моему, всякая чушь имеет незаслуженный успех у обоих полов. Вот мы и читаем про скрытых успешных людей, у которых на опохмел не хватает.

– Ты очень смешной. Ты рассказываешь девушке, что у любви причин не бывает. Что она может полюбить кого угодно.

– Причины бывают. Другое дело, что они бывают самые разные. Даже ранги бывают самые разные. Протопопов, например, не в курсе у человека не одна иерархия, а много. В школе, дома, во дворе, в секциях разных, на уроках, на переменах, на работе, в политике, где угодно ещё. И везде разные лидеры.

– Мы говорим о простых людях, не политиках. По-твоему, у хулигана – грозы района меньше шансов найти себе подругу.

– У хулигана – грозы района, есть шанс получить судимость. И ты наверняка замечала, что за девочки вокруг таких крутятся.

– Ну, некоторые хорошие девочки тоже.

– Причём все эти хорошие девочки – из неполных семей. Где мать была замужем за вот таким ровно до тех пор, пока они не перестали терпеть друг друга.

– То есть всё решает воспитание, а инстинкты не значат ничего?

– Ещё перед инстинктами работают рефлексы. И такая штука, как пресыщение. Когда человек не женат, он готов с любой. А когда женат, уже и не интересно.

– Вот так! – усмехнулась Белянкина, – Девочки, кто-нибудь согласится на такое замужество?

– Разумеется, никто, – Лакс уже не мог остановиться, – надо, чтобы он гулял, дебоширил и тебя совсем не слушал. Будет счастливое семейство. Интересно, есть ли семья у самого Протопопова.

Копи, однако, не смеялась. Наоборот, её дыхание всё больше учащалось, а ладони елозили по столу, словно не могли найти себе надёжной опоры.

– У тебя девушка есть? – вдруг спросила она.

– Я только несколько часов, как в городе.

– А там, где раньше жил – была?

– В Оксиринске я жил в основном на биостанции. И на компании у меня времени не было.

Зрачки Копи сузились, а губы начинали дрожать. Волчене стало её жалко. Она так тяжело болеет, а он втянул её в этот спор… может, хватит и пора перестать?

Была, однако, одна проблема. Перестать он уже не мог. Как камень, сорвавшийся с горы, он мог продолжать, но не мог остановиться.

– По-твоему, – заговорила Копи срывающимся голосом, – мы уже настолько люди, что в нас от зверей ничего не осталось? Мы уже не звери? Совсем не звери?